Дракон. Тихий Омут (СИ)

Спешл 2 Часть 1 Наказание для Господина Директора

«Снова этот невыносимый шорох, шебуршащий мышиной возней в вековых стенах», — размышлял я, прислушиваясь к дому.

Полночь осталась далеко позади, а я все продолжал мучиться бессонницей, ворочаясь с боку на бок.

Вот скрежет цепляет старые внутренние ставни анфилады и задевает шёпотом межкомнатные двери. Шуршит летучей мышью на чердаке, минутой спустя попискивает жадной крысой за толстым плинтусом. Еле различимо шаркает кривой поступью мелкого зверька, метнувшегося в испуге от опасности.

И это безобразие творится не только по ночам, но и днем, заставляя замирать с вилкой у рта во время обеда или останавливаться на пути в гостиную, прислушиваясь к ожившему дому.

Мне показалось, или я действительно слышал фыркающие чихи в подвале? И что за подозрительный сап над моим ухом в уединении личного кабинета?

Но стоит мне обернуться в попытке застать полтергейст с поличным или попытаться разыскать источник беспокойства, как все замолкает, наполняясь привычной тишиной.

Неуловимая сущность появилась почти сразу после того, как увезли Галена. Наконец, когда не дающий покоя секрет навечно оставил мой дом, и я уже подумал, что могу вздохнуть с облегчением…

Впервые мне не приходится судорожно оглядываться на гостей в страхе, что они ненароком забредут не в ту комнату, или что сумасшедший Гален, окончательно изголодавшись по цивилизованному обществу, решит лично облагодетельствовать нас собственным искромётным появлением.

«Рад представить, господа, это мой прадед Гален. Тезка ли он того самого достопочтенного предка, что основал Омут? Помилуйте, да он и есть тот самый выдающийся столп нашей замечательной общины, с которого все началось. Почему не истлел в могиле? Черви не решились полакомиться тухлятиной, что пригласила демона для собственной сестры…»

Помнится, однажды Алияс соблаговолил ответить на мое тысячное приглашение, и именно в тот раз чуть не случилось непоправимое. Мы находились в библиотеке, я вовсю занимался приручением строптивого жеребчика, когда странный шум в коридоре привлек мое внимание. Решив не рисковать, я все же покинул эльфа. И, как выяснилось, не зря. У Галена случился один из этих приступов, когда ему срочно требовалось чужое присутствие. Пронюхав, что у нас гости, он рвался навстречу, лично поприветствовать светлого на правах хозяина дома.

Тогда мне с трудом удалось его унять. А милый учитель истории не побрезговал уйти по-эльфийски — не прощаясь.

Тяжело вздохнув, я перекатился на другой бок и глубже погрузился в размышления, не замечая, что луна давно покинула раму окна, клонясь к заходу.

Удивительно, но в промежутке между исчезновением Галена и появлением настырного привидения, я даже успел немного поразмыслить о будущем. Возможно, о том, что со временем женюсь и заведу детей.

Как и любой мой предок, я откладывал сию неприглядную перспективу в долгий ящик. Объяснять кому-то, кем является странный дроу, бродящий по дому и никогда не показывающийся при свете дня, не было ни малейшего желания. Неизвестно, как отнеслась бы к этому новоявленная супруга.

Увы, я слышал достаточно историй моих предшественников. Особо впечатлительных дам приходилось зачаровывать пожизненно, другие деды беспрерывно работали с памятью собственных нареченных. Третьи скандалили, всю жизнь не находя покоя в предчувствии нависшего над головой меча.

Но вот проблема испарилась, и я волен распоряжаться собственной жизнью как того пожелаю.

Впрочем, оговорюсь, пожалуй. Если не учитывать наличия неугомонного предка, моя жизнь была не так уж ужасна. Непродолжительные связи со школьниками скрашивали досуг. Статус и положение служили гарантом безнаказанности простых удовольствий, которые, к вящему сожалению осуждались обществом и требовали сохранения тайны. Потому, распрощавшись с предком, я не торопился менять привычный уклад, выработанный столетиями, благоразумно решив, что еще несколько десятилетий повременю с серьезными отношениями, дабы вдоволь насладиться чужой молодостью.

Решив выкинуть все заботы из головы, я сосредоточился на том, чтобы завлечь пару симпатичных первогодок в постель и отпраздновать новый этап семейной истории беззаботностью и негой. Пусть светлому эльфу и удалось ускользнуть из моих рук, однако это не повод расстраиваться. Жизнь продолжается несмотря ни на что, и нужно попытаться взять от нее как можно больше.

И все бы ничего, живи и радуйся, но эти бесконечные странности, творящиеся в доме, изрядно портили настроение, лишали сна и не позволяли расслабиться, как я того заслуживал.

Вспомнив вчерашнее происшествие, я нахмурился.

Герда, одна из тех первогодок, на которых я успел положить глаз, была чудной девочкой. Стройная, темная с шелковистой кожей, округлая в правильных местах, и в меру сообразительная. В меру — означало то, что ее маленькой пустой головкой вполне можно было распоряжаться по собственному усмотрению, при этом у нее хватало разумения не трепать языком понапрасну и продолжать поддерживать нашу запретную связь к удовольствию обоих.

Но даже этой ветреной нимфетке удалось заметить происходившие в доме странности. Я видел это по ее замершему в пространстве взгляду, ловил ее настороженные позы, словно она прислушивалась к тишине.

Меня она ни о чем не спрашивала, полагая, должно быть, что это ее разыгравшееся воображение — мало ли шума может случиться в недрах старинного особняка. Ведь это ветер мог гудеть в воздуховодах или мыши грызть зерно под половицами. К счастью, она не знала, что в моем доме отродясь не водилось никаких грызунов, и слуги присматривают чрезвычайно тщательно за состоянием фамильного дома, чтобы позволить настырным сквознякам заявить свои права на жилище.

Я тоже отмалчивался, делая вид, что ничего не замечаю, пока однажды среди ночи у нас не закончилось вино, и я вместо того чтобы звать слуг, отправил темную раздобыть нам благородного напитка.

Душераздирающий крик поднял меня с постели молниеносно. Я ринулся вдоль коридора, успокаивая себя тем, что ничего серьезного произойти не могло. Скорее всего, дура наткнулась на паука и нервы не выдержали.

Мы столкнулись на середине просторного холла. Она влетела в меня на полной скорости и, горя в полумраке приглушенного освещения обезумевшими глазами, залепетала:

— Привидение! Оно напало на меня!

Позади, там, откуда явилась девушка, послышался шум. Что-то тяжелое упало на пол и разбилось. Герда вздрогнула и, кинув затравленный взгляд назад, вырвалась из моих рук, несясь к входной двери.

Останавливать я ее не стал, предпочтя избежать чести унимать чужую истерику. Вместо этого, подождав, пока захлопнется дверь, я жестом остановил появившихся на лестнице слуг и направился в кухню.

Острое зрение позволяет видеть любому дроу при малейшем источнике света. В моем же доме всегда горели магические свечи, на случай, если мне взбредет в голову отлучиться из собственной спальни среди ночи, да и о слугах я заботился. Не желаю, чтобы из-за скаредности кто-то свернул себе шею.

Мне понадобилось несколько вдохов, чтобы рассмотреть помещение.

Кухня, куда я редко заглядывал, была просторной, с мебелью из вечного черного дуба, вывезенного из Темных лесов еще прадедом. Она опоясывала комнату по кругу, оставляя сферу незавершенной благодаря внушительной каменной печи с толстым дымоходом. Посреди громоздился широкий стол, за которым могли работать пятеро существ одновременно, не мешая друг другу.

Я собирался шагнуть вперед, когда неожиданно различил едва шелохнувшуюся тень.

На дальнем краю стола взгромоздилось то самое привидение. Оно подобрало под себя ноги, сложив их по-восточному, ссутулилось, и с интересом меня разглядывало фосфоресцирующими оранжевым глазами, не забывая при этом обгладывать толстую кость, белевшую чужой жадностью с одной стороны, пока тварь впивалась мелкими острыми зубами с другой, безошибочно отыскивая мясо, по-прежнему не отводя от меня глаз.

— Так, — произнес я, на что недопривидение дернуло длинным острым ухом, торчащим из-под спутанных лохм, выдававшихся растрепанным ореолом на фоне рассеянного света свечи. — Значит, это ты без спросу пробрался в мой дом, — негромко говорил я, медленно обходя стол по кругу, — и неумело корчишь из себя душу ушедшего?

Тварюшка продолжала жевать как ни в чем не бывало, изредка подергивая прозрачными кисточками на ушах.

Чем ближе я приближался, тем лучше мог рассмотреть существо.

Оно было очень худым. Хребет тянулся вдоль спины, выступая каждым позвонком. Заостренные плечи, отчетливо очерченные ключицы, проваленный живот, и бедра, на которых держалась какая-то тряпица. И два огромных темных глаза отсвечивали в темноте с каждым новым шагом. Цвета кожи не разглядеть — слишком темно.

Я не был уверен, кусается ли тварь, но серьезных опасений ее внешний вид не вызывал. Никаких устрашающих лап — все те же худощавые конечности, тонкие пальцы и, кажется, мелкие коготки. Едва ли она доставала мне до плеча, так что справиться с ней я собирался без помощи заклинаний. Хотя, если возникнет такая необходимость, я всегда наготове. Еще один шажок и …

— Хозяин, — донесся голос дворецкого из коридора. Должно быть, слуги заволновались тому, что я долго не появляюсь, и решили проверить, все ли со мной хорошо.

— Все в порядке! — стараясь не сильно повышать голос, отозвался я, мельком взглянув на зияющий чернотой проход, в котором отчётливо грелось пламя нескольких свечей.

Но когда я обернулся обратно к твари, той не было на месте.

Спешно оглядываясь, я желал убедиться, что та не решила забраться ко мне за спину, чтобы напасть. Её не нашлось ни под столом и ни в одном темном углу. След простыл, как не бывало! Она словно растворилась в воздухе, не издав ни малейшего шума.

«Невероятная прыткость, впрочем, свойственная мелким вредителям», — признал я, досадуя что проглядел докучавший мне все это время полтергейст. Но ничего страшного не случилось. Я решил, что утро вечера мудренее и завтра, без спешки, я разберусь с вторженцем раз и навсегда. Тем более, в школе зимние каникулы и дел не было никаких. Кроме получения удовольствия, конечно.

Сказано — сделано.

Встав пораньше, первым делом, я опросил слуг, слышали ли они или видели нечто подозрительное. Все признались, что не раз замечали странные звуки, но решили, что неупокоенный дух Галена вернулся в дом после казни. Эрцен, дворецкий, тоже кое в чем сознался. Оказывается, из кладовой пропадали продукты, и он, подозревая одного из прислужников в воровстве, решил разобраться сам, сначала собираясь отловить вора, а уж затем представить его на мой суд. Только как бы тщательно он не следил за всеми, воришка ни разу не попался, в то время как продукты продолжали покидать полки с неуклонным постоянством. Отчаявшись, он даже ставил простые магические ловушки, на которые хватало энергетического потенциала, но увы, находчивый вор оказался хитрее.

Я не стал отчитывать Эрцена, потому что и сам не сильно преуспел в ловле крысы. Однако строго наказал докладывать мне о всех странностях, происходящих в особняке и за его пределами.

Что ж, значит, незваный гость докучает не только мне, но и остальным домочадцам. Пришло время избавиться от неугодного присутствия.

Испробовав десятки заклинаний, мне пришлось поумерить пыл и признать, что сделать это будет не так просто, как казалось на первый взгляд. Чтобы я ни делал, какие бы заклинания ни использовал, результат оставался прежним — тварь не спешила возникнуть перед моими очами, дрожа и моля о пощаде — впрочем, сильно сомневаюсь, что она умеет разговаривать. Не было никакого толка от простых призывающих заговоров, не помогли графические заклинания начертанные мелом, не сработала просьба к дому — он не пожелал выдать непрошенного обитателя, как и его местонахождение.

Раздосадованный неожиданным провалом, я глубоко задумался, не понимая, почему моя магия бессильна? Более того, на территории моих кровных угодий. Почему дом молчит, несмотря на все мои просьбы и увещевания? Почему он отказывается выдать крысу?

И как вообще она проникла внутрь? Ведь заклинания, охраняющие поместье и вековые стены, даже не пошли слабой рябью, от того, что кто-то вознамерился нарушить границы…

В сотый раз размышляя над странной ситуацией, я не заметил, как уснул, когда за окном принялся развеиваться сумрак.

Проснулся я от того, что мне захотелось чихнуть. Нос щекотало мягкими перышками. Я недовольно скорчился, стараясь уйти от назойливого прикосновения. Но противно свербеть вокруг ноздрей не перестало.

Хрипло помянув духов, я приоткрыл один глаз, чтобы найти и устранить источник раздражения — и замер, приоткрывая второй.

На меня совершенно беззастенчиво взирал ночной гость из кухни. Он беззаботно вытянулся на второй подушке, утопая в светлых простынях и покрывалах.

При свете дня, густо освещавшего комнату сквозь расшторенные окна, я мог разглядеть его в малейших чертах. Кожа темного горчичного цвета — не такая, как у дроу, оттенок не тот, скорее, более мягкий, песочный, весь в крупную рыже-красную крапинку. Худоба стала еще отчетливее и пронзительнее, заставляя нахмуриться. Тварюшка походила на ребенка, и потому вид недокормленного тела приводил в негодование и вызывал некую долю отвращения. Даже церберов принято кормить лучше.

В это время ее хвост, зависший прямо перед моим лицом, дрогнул, пощекотав растрепанной кисточкой мой нос в очередной раз.

— Ах ты! — вспылил я. Мало того, что у этого хватило наглости забраться в мою постель, пачкая дорогое бельё, так оно еще издевается, вздумав со мной поиграть, словно с домашним питомцем!

Сделав выпад вперед, я попытался ухватить его за хвост, но длинный толстый отросток буквально выскользнул из рук. А мигом позже с кровати соскользнул и нахал.

Когда я перекатился на другую сторону и свесился вниз, на полу уже никого не наблюдалось. Лишь подрагивающий полог нижнего покрывала.

«Думает, что может спрятаться от меня под кроватью», — презрительно фыркнул я и, не раздумывая далее, нырнул следом.

Увы, меня ждало новое разочарование. Резная решетка, закрывающая вентиляционный проход, была аккуратно снята и отставлена в сторону. Тварь снова ускользнула.