Друг отца. Под запретом

Глава 24

Гордеев

Я заебался. По-другому не скажешь.

Последние дни Волков делает всё, чтобы выжать из меня все нервы. Сменил адвоката? Да ради бога. Но вот вся та херня, которая началась после этого, это уже личное. Клиенты, с которыми я работал годами, вдруг начали "переосмысливать сотрудничество". Судьи, с которыми у меня всегда были чёткие договорённости, теперь затягивают дела. Даже в прокуратуре, где меня знали как облупленного, начали смотреть на меня с интересом, и мне это всё ни хуя не нравится. Это несовпадение. Это Волков. Вопрос только в одном: насколько далеко он собирается зайти?

Телефон разрывается от звонков, пока я еду в больницу. Но сейчас мне плевать. Последние два дня я был занят разгребанием этого дерьма, и у меня не было возможности нормально поговорить с Таисией. Она не жаловалась, но я-то её знаю. Если я сейчас не появлюсь, её мозг выдаст тысячу вариантов, и ни один из них не будет верным.

Я вхожу в здание и быстрым шагом поднимаюсь наверх. В голове всё ещё шумит от всех этих переговоров, встреч и бумажной волокиты. Волков, сука, совсем меру потерял.

Захожу в палату. И первое, что я вижу, не я один решил проведать Таисию. В кресле рядом Егор. За его спиной стоит Волков. Замираю на несколько секунд. В палате сразу становится тише. Таисия вскидывает голову.

— Артём… — в её голосе облегчение, но одновременно и напряжение.

Я молча скольжу взглядом по комнате. Егор хочет вскочить с места, но Руслан давит рукой на его плечо, тем самым усаживая обратно. Серьёзно? Значит, настолько дешёвые методы пошли? Криво усмехаюсь. Привёл сосунка в надежде, что Тая из жалости его не выгонит?

— О, Артём, ты уже здесь, — произносит Волков. — А мы Таисию пришли проведать. Всё-таки она одна в больнице. У тебя были дела поважнее?

Меня цепляет не сам факт, что этот хер тут сидит.

— Пап... — Тая тут же взгляд на отца переводит.

Качаю головой, прохожу дальше. К кровати Таи. Волков скрещивает руки на груди, наблюдая за нами, но молчит. Значит, сцены устраивать не планирует. Уже неплохо.

— Как ты? — спрашиваю у Таи, глядя прямо в её глаза. Похуй на Волкова и на сосунка. Я к ней приехал.

Таисия чуть нервно облизывает губы, кивает. По глазам вижу, что переживает. Боится, что не так пойму.

Я мягко касаюсь её руки.

— Нормально, — отвечает, но голос подрагивает.

Ненормально.

Я хочу задать ещё один вопрос, но Волков, конечно же, не может просто стоять и молчать.

— Артём, ты, наверное, совсем замотан? — лениво тянет. — Дела, клиенты… я понимаю. Некогда сюда заезжать.

Ты же сука и постарался. Знает, что при Таисии я разговор не начну, поэтому не боится и дальше в бутылку лезет.

Тая тут же дёргается, напрягается.

— Пап!

Но Волков не останавливается.

— Хорошо, что хоть Егор нашёл время, — добавляет он многозначительно. — Молодец, парень. Заботливый.

Я без особых эмоций поворачиваюсь к Егору. Тот тут же выпрямляется в кресле, плечи назад, грудь колесом. Осталось только медальку вручить, как верному четвероногому. За Русланом хорошо бегает. Хвостом виляет. Любимого питомца поощрять нужно.

— Да мне несложно, Тая для меня близкий человек, — подтверждает сосунок бодрым голосом. — Хотел убедиться, что с ней всё в порядке.

— Как трогательно, — произношу ровным голосом, даже не пытаясь скрыть сарказм.

Тая морщится.

Я чувствую, как Волков наблюдает за мной. Ждёт реакции. Но мне плевать. Я не ведусь на его дешёвые приёмы. Одно дело сосунком руководить, другое — со мной играть.

Я спокойно опираюсь на край кровати и бросаю беглый взгляд в окно.

— А я всё думал, что у клиники стоит знакомая тачка, — протягиваю лениво. — Чёрная "бэха". Твоя?

Егор замирает на секунду, но потом тут же кивает.

— Моя, да.

— Эвакуатор забрал.

Егор в момент бледнеет. Охреневает. Волков чуть приподнимает бровь.

— И лобовое стекло у неё было разбито. Где ты так умудрился?

— Как?! — Егор вскакивает, чуть не сбивает кресло.

Я лениво перевожу взгляд на него. Он в полном ахуе.

— Ч-что? Как эвакуатор?!

— Может, со страховкой проблемы или штраф не оплачен. Нарушать правила плохо, ты же знаешь.

— Да это бред! — он дёргается, как ошпаренный. — Я буквально на десять минут отлучился! Да меня отец... Бляха! Я только тачку со штрафстоянки забрал.

— Херово, — пожимаю плечами.

Сосунок уже тянется за телефоном, трясётся. Волков, до этого молча наблюдавший за нами, теперь пристально смотрит на меня. Он понимает. Но виду не подаёт.

Егор тем временем метается по палате, набирая чей-то номер. Сосунок смотрит то на меня, то на Волкова, но тот не помогает ему ничем. Буквально через несколько секунд он, ругаясь себе под нос, разворачивается и выходит из палаты.

Волков остаётся. Мы молчим. Я даже не смотрю на него. Просто разворачиваюсь к Тае и тихо спрашиваю:

— Я с врачом твоим поговорил. Он сказал, что прогулка на свежем воздухе тебе не помешает. Ты как?

У Таисии глаза моментально загораются. Она в этой палате уже находиться не может. Поэтому я её врачу дал слово, что буду следить за каждым её шагом. И мне дали добро её из палаты вывести. Хоть немного ей настроение подниму.

Помогаю Таисии с кровати встать. Волков психует, но молчит.

— Мне в ванную нужно. На минутку. — Таисия произносит неуверенно, после нас с Волковым взглядом сканирует. — Я же могу вас на минуту оставить?

— Дочь, глупостей не говори. — Руслан глаза закатывает.

Тая с недоверием в сторону ванной комнаты идёт.

— Ты совсем берега попутал, Гордеев?! — Руслан шипит, как только Таисия за дверью скрывается.

— У нас с Таисией прогулка намечается, тебя не приглашаю. Хорош третьем лишним маячить, Руслан. Если ты не понимаешь, когда свалить нужно, то я намекаю непрозрачно. Заглуши хоть раз свое самолюбие и подумай о ком-то ещё. Неужели ты не видишь, что ей нелегко?

— Я тебе говорил не приближаться, я...

— Ты меня с сосунком на привязи путаешь, Руслан. Ещё не понял? Так я повторю — я никуда не денусь. Хоть отряд сосунков приведи.

Волков меня взглядом сканирует.

— Я готова. — Таисия произносит немного с напрягом.

Губы в широкой улыбке растягиваю. К девочке своей иду.

— Отлично, пошли.

— Пап... а ты?

Волков хмурится, несколько секунд молчит. После Таю взглядом сканирует. Вздыхает тяжело.

— Мне на работу нужно, дочь. Идите без меня гулять.

Тая

Втягиваю через нос свежий воздух. Это первый раз после того, как я в больницу загремела, мне разрешили на улицу выйти. И то... когда я сама у врача спрашивала про прогулки, он мне пальцем пригрозил и сказал даже не думать о таких шалостях. А вот Артёму добро дал. Как он умеет так людей укатывать?

Я поднимаю голову и смотрю на Артёма. Его телефон снова начинает вибрировать в кармане, но он даже не делает попытки ответить. Просто скидывает вызов.

— Тебе нужно ехать? — спрашиваю хмурясь. Конечно, я не хочу, чтобы он уходил. Если бы моя воля, я бы выдала ему подушку и заставила жить в кресле, что стоит у меня в палате. Но я не конченая эгоистка. Или, по крайней мере, пытаюсь ей не быть. Я понимаю, что Гордеева такой расклад не устроит.

"А жаль, я бы его поэксплуатировала в своих целях." — внутренний голос, как всегда, только о пошлостях говорит.

— Не нужно, — спокойно отвечает Гордеев, скидывая очередной вызов.

Но я не идиотка. Я всё вижу. Как его взгляд становится чуть более напряжённым. Как он сжимает телефон в руке на секунду дольше, чем нужно. Как кривится уголком губ, когда на экране загорается очередной вызов. И напряжение в палате я чувствовала между ним и отцом. Двое мужчин, которых я люблю, сейчас находятся в процессе холодной войны. И самое ужасное в этом всем, что я знаю, кто именно не хочет идти на примирение. У меня внутри всё сжимается. Я не дура. Хотя в этой ситуации хотелось бы ею быть.

— Это из-за папы, да? — задаю вопрос, заранее зная ответ.

Артём кривится, как только я произношу это вслух.

— Давай о чём-то более приятном поговорим, — бросает он и плавно меняет тему. — Врач разрешил забрать тебя на выходные из больницы.

Я на мгновение замираю. Потом у меня буквально перехватывает дыхание.

— ЧТО?! — у меня настолько громкий визг, что даже прохожие на аллее оборачиваются.

Божечки, если бы я могла, я бы сейчас на Гордеева выскочила от счастья. Повисла бы на нём, зацеловала, рассыпалась в благодарностях. Но из-за этой дурацкой аварии я пока вынуждена держаться чуть скромнее.

— Прямо с ночёвкой? Прямо забрать — забрать?!

— Прямо на два дня. Прямо забрать. Прямо ко мне.

И если я думала, что больше шокирована быть не могу, то эти слова меня добивают.

— Ох... — Мне становится жарко. Или холодно? Я не уверена. Я просто смотрю на него, чувствуя, как сердце начинает колотиться сильнее.

— Тебе плохо? — Артём мгновенно напрягается.

— Нет... — я резко качаю головой, всё ещё находясь в стадии осознания. — Просто... Ты сказал... к тебе?

Гордеев слегка приподнимает бровь, будто не понимая, что меня так удивляет.

— Да, ко мне, — подтверждает он. — Что конкретно тебя удивило?

— Ну как минимум то, что я буду не дееспособна для секса. И что со мной проблем будет куда больше, когда я хромаю и не вздыхаю через каждые пять секунд. И...

— И давай, наверное, ты чушь нести перестанешь, пока я не сказал, что в этой аварии у тебя ещё и мозги куда-то вывалились, — хмыкает Артём, чуть наклоняя голову.

Я закатываю глаза и слегка толкаю его в плечо.

— Ты невыносимый.

Гордеев только ухмыляется, явно довольный моей реакцией.

— В этом вся прелесть.

Я бы поспорила, но настроение у меня слишком хорошее. Даже боль в боку на задний план отходит, потому что, чёрт возьми, я на выходные уеду из этой долбанной больницы!

— Ты уверен? — не выдерживаю, задаю вопрос. — То есть, насчёт того, что врач разрешил? Он точно в своём уме был?

— Абсолютно, — отвечает Артём. — Я с ним говорил.

— Шантаж? Подкуп?

Артём лениво усмехается, но ничего не говорит. Уговорил. Конечно. Я видела, как врачи смотрели на него, как они расступались перед ним в коридоре.

Артём — это человек, который не просит. Он получает то, что хочет. Так, что в итоге сам решает, как всё будет. И я... я не против.

Я снова задираю голову, глядя на него.

— Папа взбесится, — произношу, больше думая вслух.

Гордеев хмыкает.

— Ты ждёшь моего подтверждения?

— Я к тому, что если ты утром встанешь, а в твоей гостиной уже будет сидеть мой отец с его фирменным выражением "ну всё, сука, ты доигрался", то не говори, что я тебя не предупреждала.

— Он и так считает, что я доигрался, — пожимает плечами Артём. — Как и я считаю, что он заигрался.

— Боже... — я прикрываю глаза, уже предчувствуя катастрофу.

— Таисия, — голос Гордеева становится чуть мягче. — Это твой отец. И он никогда не будет доволен, кем бы ни был твой мужчина. Он хотел, чтобы ты была подальше от таких, как я. А всё пошло не по плану.

— Артём... Может, не будем вот так резко? Дать ему немного времени успокоиться? Он со временем смирится, и...

— Сколько подождём? Год? Пять?

— Гордеев!

— Слушай, если твой отец хочет устроить спектакль — пусть. Но это не изменит ничего. Ты будешь у меня, ты будешь со мной. Я хотел, чтобы ты провела выходные не в больнице, там, где тебе будет комфортно. Хочешь поехать домой? Окей. Но я не думаю, что Волкову станет проще оттого, что я в его доме на два дня прописался.

— Я начинаю подозревать, что я тебе действительно нравлюсь.

— Совсем малость.

— Козёл самоуверенный. — Толкаю его вбок, а Артём ловит пальцами мой подбородок, к себе притягивает. Целует. Бабочки в животе начинают продлевать аренду, потому что они там, кажется, надолго.