Друг отца. Под запретом

Глава 28

Я помогаю отцу выйти из больницы, поддерживая его за локоть. Он всё ещё дышит тяжело, глубоко, но уже не хватается за грудь, не морщится так болезненно, как в квартире. Всё-таки в больнице ему стало чуть легче. Хотя я не уверена, что это от лекарств.

В груди неприятно сжимается. Я не хотела, чтобы всё так получилось. Не хотела, чтобы он волновался. Не хотела оставлять Артёма. Но я не знаю, как всё сделать так, чтобы никто не обижался. Выбираю отца — обижается Гордеев. Выбираю Гордеева — отец устраивает скандал, и мы оказываемся в больнице.

Бросаю быстрый взгляд назад, но Гордеев уже ушёл в сторону парковки. Он не стал ничего говорить при отце. Я знаю — он злился. Он не верит в этот приступ. Но ради меня он промолчал, не стал доводить ситуацию до конфликта. А зная, как Артём любит резать правду-матку, то сдержаться ему дорогого стоило. Я понимаю, что он только ради меня сдержался.

"Ты. Не. Виновата."

Его слова эхом звучат в голове, но я не уверена, могу ли их принять. Потому что ситуация эта случилась из-за меня. И в том, что отец меня любит, я не сомневаюсь. Он слишком сильно принимает всю эту ситуацию. Пропускает через себя. Уверен, что меня хотят обидеть.

В машине мы едем молча. Я смотрю в окно, но всё ещё ощущаю напряжение рядом. Отец не спешит начинать разговор, но я чувствую его взгляд, который периодически скользит в мою сторону. И я знаю, что вот-вот он начнёт. Я бы хотела оттянуть этот разговор. Потому что... Отцу нужно успокоиться. Ему не понравится то, что я скажу. Не понравится, что на моё решение повлиять он не сможет.

— Этот твой… — голос звучит устало, но всё ещё раздражённо.

Закатываю глаза. Конечно.

— Артём, — тихо поправляю, даже не оборачиваясь.

— Я не знаю, чем он тебя так зацепил…

Я сжимаю губы, но молчу.

— Ты хоть понимаешь, что он за человек? Ты думаешь, он изменился? Ты думаешь, он хорош для тебя?

Я крепче сжимаю пальцы на коленях, но всё ещё не вступаю в спор.

— Он будет делать всё по-своему, не спрашивая тебя. Он уже так делает.

— Пап… — я медленно оборачиваюсь.

— Нет, ты послушай меня! — его голос становится чуть громче, но не агрессивнее. Просто настойчивее. — Я не хочу, чтобы ты оказалась в ситуации, из которой не сможешь выбраться. Я знаю таких людей, Тая. Они никогда не меняются.

— Пап, прекрати говорить так, будто Артём монстр, а я наивная дурочка, которая не понимает, с кем связалась, — твёрдо говорю я.

— Таисия!

— Пап, я тебя прошу. Я не маленькая. Я прекрасно знаю, что из себя представляет Гордеев. И если тебе станет проще, то я тоже не святая. Мы оба пытались не начинать эти отношения. Не вышло.

Я слышу, как он громко втягивает воздух.

В машине становится тише.

— Я хочу уберечь тебя от ошибок.

— Пап, учатся на собственных. Дай же мне набивать свои собственные шишки самой. Даже если он такой плохой, как ты говоришь, я сама это пойму. И когда мне понадобится поддержка, я хочу знать, что могу прийти к тебе. Но не делай всё так. Прошу.

— Да как я могу. У меня одна-единственная дочь, а ты несёшь этот бред про шишки.

— Я люблю его, пап. — Эти слова выходят слишком легко. Слишком естественно.

Отец чуть прищуривается, но уже не говорит с тем же напором. Теперь он просто смотрит. Будто пытается понять, насколько я серьёзна.

— Тебе кажется, он просто запудрил тебе мозги, — тихо произносит он.

— Услышь меня, пап, я его люблю, — спокойно отвечаю. И, клянусь, на секунду в его глазах мелькает понимание. Или, может, я просто хочу в это верить.

Но он всё ещё недоволен. Всё ещё сердится. Всё ещё считает, что я ошибаюсь. И я не могу его заставить принять Артёма. Но я могу заставить его принять моё решение.

— Я не стану слушать гадости про Артёма, — говорю твёрдо.

Отец тяжело выдыхает.

— Ты упрямая.

— Интересно, от кого мне это передалось?

— Не дерзи.

Я снова смотрю в окно, позволяя себе расслабиться. Но мысли всё равно возвращаются к Гордееву. Мне не нравится, что я уехала, оставила его одного. Что ушла, даже не успев нормально объяснить. Он злился. И я это понимаю.

— Ты сегодня после пар что делаешь? — Ирка откусывает эклер, и тут же вся измазывается в креме.

Я приподнимаю бровь, закатываю глаза и протягиваю ей салфетку.

— Ты если в еде не вываляешься, то есть будет не так вкусно, да?

Ирка широко улыбается, не смущаясь ни капли, и принимается вытирать лицо.

— Это ты злая, потому что третий день без сахара. Решила на мне отыграться?

Я тяжело вздыхаю.

— Заметь, я очень мило сообщила о том, что ты вся в креме.

— Ага. Милашка от Бога. — Ирка фыркает, я закатываю глаза. Внутренний голос уже скрещивает руки на груди, хмурится.

"Ой, ну чего ты агришься? Ну права же она. Мы в больнице поднабрали. Кстати, благодаря двум мужчинам, которые всё ещё воюют. Таскали тебе пакеты с вкусняшками, а мы, чтобы никого не обидеть, всё топтали. И жопа-то у нас больше стала."

Ладно, да. Я злюсь. Потому что ровно три дня назад не смогла упаковать свою пятую точку в любименькие джинсы! И это меня ой как расстроило. Поэтому... Диета! И только попробуйте мне там напомнить про то, что я раньше всё уплетала за обе щеки и не поправлялась. Потому что раньше я на теннисном корте как лошадка скакала. Там калории что так скидываются. Кстати, нужно тренировки восстанавливать. Доктор мне разрешил все физические нагрузки. Совмещать Гордеева с теннисным кортом, и уже через неделю я смогу вернуться к своим любимым вкусняшкам.

— Ты от ответа ушла, — Ирка прищуривается, внимательно наблюдая за мной.

— Ребята хотят собраться. Отметить то, что ты уже с нами.

— Я из больницы вышла, а не из тюрьмы, что отмечать-то?

— Как что?! — Ирка делает возмущённое лицо. — Мы все соскучились! Тебя аж целых три недели не было! А ещё… Через две недели же соревнования по теннису. И Марья Ивановна тебя искала. Не знает, что делать. Заявлять тебя или нет от универа.

Я моргаю. Блин. Я вообще забыла про соревнования. Нужно обязательно к тренеру зайти. Я эти соревнования ни за что не пропущу. Будет отлично, если время тренировок останется тем же. Перед парами. Тогда мне не нужно будет у Гордеева с работы отпрашиваться. Кстати, по этому поводу с ним поговорить тоже нужно. Потому что до этого я удалённо работала. Но теперь я хочу в его офис вернуться!

На часы смотрю. Прикидываю в уме, успею или нет.

— Ир… А посиделки на вечер перенести получится? Мне бы к Гордееву заехать до того, как он в суд умотает. Опять. — У Артёма там работа полным ходом идёт. И судя по тем делам, с которыми я ему помогала, то у него там аврал ещё тот.

Подруга закатывает глаза. С недавних пор на само упоминание Артёма у неё аллергия началась.

— Опять к нему? — тянет недовольным тоном, скрещивая руки на груди.

— Мне надо, — я игнорирую её выразительный взгляд.

— Ты теперь к нему мотаешься ещё чаще, чем раньше, — Ирка хмыкает. — Если он тебя насильно заставляет что-то делать или тебе нужна помощь моргни три раза.

Я смеюсь.

— Даже не мечтай, третьей мы тебя не возьмём.

— Вот я так и знала! — она поднимает руки к небу.

— Ищи себе своего мужика.

— Ладно, просто я ревную. Меня бесит его самодовольная физиономия, а ты с ума сходишь по ней.

Я хмыкаю не отвечая.

— Ладно, ладно. Ты любишь его, я знаю. Ну так что, когда у вас свадьба?

Я тут же захлёбываюсь кофе. Ирка давится от смеха. Ну вот что за человек? Сначала пыталась мне беременность тройней приписать. Теперь это.

— Так ты всё-таки задумалась! — Ирка сверкает глазами. Лыбится довольно.

— Я задумалась, как именно тебя убить!

Подруга лишь шире улыбается.

— Шучу я, шучу! Всё, поезжай к своему мужчине, раз так надо. Но на вечеринку вечером ты обязана прийти!

Я качаю головой, но всё равно улыбаюсь.

— Ладно, ладно, посмотрим.

— Тая, ты не посмотришь, ты обязана!

Я закатываю глаза.

— Я обещаю подумать.

Ирка довольно кивает, а я бросаю взгляд на телефон. Мне действительно нужно к Артёму. Мне нужно его увидеть. А ещё... начать мой план по похудению. Гордеев на первом месте. Любимый тренажёр. Секс тренажёр. А ещё я пользуюсь возможностью, что отец уехал на неделю в командировку и теперь у меня полностью развязаны руки.