Друг отца. Под запретом

Глава 30

Проходит ещё пятнадцать минут. Я уже дважды проверила, все ли письма отправила, убрала свой стол, даже переложила документы Артёма так, чтобы он ничего не потерял, но этот мужчина всё ещё там.

Я нервно постукиваю ногтями по столу и бросаю взгляд на дверь кабинета Гордеева. Час. Полтора. Почти два. Кто, чёрт возьми, этот Жданов и о чём они так долго говорят? Меня раздражает не то, что рабочий день уже давно закончился, но и то, как себя вёл этот тип.

"А вёл он себя мягко говоря, как хамло" — внутренний голос негодует. Но у меня до сих пор ещё морозные мурашки на коже от того, как он меня разглядывал. И ещё... зачем он ждал именно меня, если мог к Артёму зайти сам? Он был уверен, что его примут. Но хотел, чтобы я сообщила о его приходе.

Я потираю виски, пытаюсь себя успокоить, но это плохо выходит. В груди нарастает тревожное чувство. Потому что всё это странно! Мне это всё не нравится. И эта чёртова паника выматывает.

И когда наконец дверь кабинета открывается, я почти подпрыгиваю на стуле. Жданов выходит. На лице лёгкая ухмылка. Спокойный, расслабленный. Я невольно замираю, наблюдая, как он неторопливо поправляет манжеты пиджака. Мужчина бросает на меня ещё один взгляд — оценивающий, цепкий, но без слов просто проходит мимо. Я смотрю ему вслед, и внутри неприятно холодеет. Затем перевожу взгляд на кабинет Артёма. Дверь остаётся открытой.

Я делаю шаг вперёд. Вижу его. И тут же понимаю, что что-то не так. Артём стоит у стола, но смотрит не на меня, а в одну точку. Челюсть напряжена, брови сведены. Губы плотно сжаты. Он вообще не двигается.

Глубоко вдыхаю. Захожу в кабинет. Аккуратно. Почему-то тревога становится только больше. Боже, почему я не ношу с собой успокоительное?

"У Гордеева хороший бар, может, выпьем?"

— Артём? — Тихо зову. Вся эта напряжённая атмосфера, мягко говоря, меня пугает.

Он даже не сразу реагирует. Только через несколько секунд переводит взгляд на меня. Но взгляд... Стеклянный. Он как будто и не видит меня. Что-то внутри сжимается.

Я делаю ещё один шаг вперёд, но Гордеев тут же отворачивается. Проходит к сейфу, вводит код. Я молча наблюдаю, как он открывает дверцу, кладёт папку и закрывает сейф. Я не видела, что было в папке. Но вижу его лицо. И это очень сильно заставляет нервничать. Таким Артёма я ещё не видела. И я банально теряюсь. Не знаю, как себя вести.

— Всё хорошо? — Кусаю губу, рассматриваю Гордеева.

— Да.

Не верю. Потому что Гордеев сейчас врёт. И я это понимаю по тому, как он взгляд отводит. Как челюсти его напрягаются. Как он злится и сжимает пальцы в кулак.

— Артём…

— Всё нормально, Таисия. Уже поздно. Пора ехать домой.

Втягиваю воздух через ноздри.

— Артём… ты уверен, что всё в порядке? — я прищуриваюсь, ловя каждую эмоцию на его лице.

— Я же говорю, что всё нормально. Просто я заебался за сегодня.

Он делает шаг ко мне, берёт меня за подбородок и слегка сжимает его, заставляя поднять взгляд. Его глаза бегло изучают моё лицо, и напряжение в воздухе немного рассеивается. Гордеев чуть улыбается. Смотрит внимательно. Как будто проверяет, поверила ли я ему.

"Боже, как легко тебе запудрить мозги. Кошмар!" — внутренний голос закатывает глаза, но я всё равно ловлю себя на том, что дыхание немного выравнивается.

— Ты сегодня ночуешь у меня? — его голос низкий, слегка приглушённый.

Я сглатываю.

— Папа возвращается утром… — виновато произношу. — Я обещала приготовить завтрак.

Гордеев тяжело выдыхает.

— Эта ситуация реально начинает напрягать.

Я нервно приглаживаю подол юбки.

— Ещё совсем немного… Его врач говорит, что папе уже лучше.

Он не комментирует. Просто чуть сильнее сжимает пальцы на моём подбородке, затем убирает руку и садится в кресло. Развязывает галстук, медленно откидывается назад. Напряжения всё ещё заметно на его лице, но он старается выглядеть спокойным.

Я опираюсь на край стола, наблюдаю.

— Гордеев, — тихо произношу я, заставляя его посмотреть на меня. — Ты правда ничего не хочешь мне сказать?

Он молчит.

— Артём?

— Мне предложили заняться сложным делом. Пока что тебя посвящать не планирую. Пока не решу, хочу ли за него браться или нет.

— Этот мужчина... Он мне не понравился.

— Почему?

— Смотрел как-то странно. Будто знает меня. Но я его впервые видела. И энергетика от него... Короче, жутковатый он.

Артём уголками губ улыбается.

— Ты даже не представляешь, насколько жуткие люди обращаются к юристам. Их намного больше, чем не жутких.

— Если это была попытка отговорить меня от поступления, то у тебя не получилось. — Фыркаю и присаживаюсь на край стола.

— Ни в коем случае. Готов поддержать все твои начинания. Как, кстати, идёт подготовка к экзамену?

— Я хотела попросить тебя меня погонять по вопросам. — Поднимаю на него взгляд, кокетливо улыбаюсь. Но должна же я извлечь пользу из того, что сплю с адвокатом?

"Ага, даём с пользой, не иначе"

— Тогда погоняю тебя, пока, буду везти домой. Другого развлечения на этот вечер мне не светит.

Громко выдыхаю. Я думала, что у меня получается тихонько балансировать между отцом и Артёмом. Но Гордееву надоело наблюдать за моими акробатическими номерами. И он начинает высказывать своё недовольство.

Я сижу на диване в квартире Артёма, уткнувшись в книгу, и пытаюсь вбить в голову очередную юридическую формулировку.

— Ну же, Тая, это элементарно, — бормочу себе под нос, перечитывая одну и ту же строчку уже в третий раз.

Мои пальцы автоматически начинают постукивать по страницам, а взгляд всё больше скользит не по тексту, а в сторону кабинета Гордеева, где он с самого утра разгребает дела. А ещё завтра он собирается в командировку. Что не может не расстраивать. Не люблю, когда он уезжает.

"Если хочешь привлечь его внимание, можешь просто голой пройтись мимо его кабинета" — лениво протягивает внутренний голос.

Я фыркаю.

Так, нужно собраться, у меня скоро экзамен, а в голове только одни пошлости.

Собираю волосы в хвост, беру маркер и подчёркиваю нужную информацию. Вопросы для подготовки. Хорошо.

"Зачем там мучиться, если можно совместить приятное с полезным? Если у нас под боком один из лучших адвокатов города, почему бы этим не воспользоваться?".

Вот на что меня подталкивает это внутренний засранец.

Поднимаюсь с дивана, беру книгу и направляюсь в кабинет Гордеева. Ну а что? Я ведомая. Любую мысль, связанную с совращением Гордеева, поддержу.

Гордеев сидит за столом, склонившись над документами. Он так сосредоточен, что даже не сразу замечает, что я зашла. Но стоит мне подойти ближе, как его взгляд поднимается, и он тут же прищуривается.

— Что на этот раз? — лениво спрашивает, кладя ручку на стол.

Я широко улыбаюсь и демонстративно поднимаю книгу.

— Мне нужно тебя немного поспрашивать, Артём Юрьевич.

— Допрос?

— Подготовка к экзамену, — поправляю, устраиваясь на краю его стола. — Ну что, поможешь несчастной, что нуждается в твоей помощи?

Он усмехается, качает головой, но подаётся вперёд, явно заинтригованный.

— Ладно, вываливай.

Я переворачиваю страницу, пробегаюсь взглядом по тексту, нахожу подходящий вопрос.

— Хорошо. Допустим, у нас есть гражданин, который оказался втянут в незаконные финансовые махинации. Какие у него шансы избежать уголовной ответственности?

Артём хмыкает.

— Зависит от того, насколько он в этом замешан. Если доказано, что он не осознавал незаконность действий, есть шанс переквалифицировать статью.

Я медленно киваю, делая пометки.

— А если он действовал умышленно, но у него хороший адвокат?

— Если адвокат я, то шанс есть, — ухмыляется Гордеев.

Я закатываю глаза.

— Ну, конечно. Следующий вопрос. Какими способами можно доказать умысел в преступлении?

Гордеев усмехается, но отвечает чётко.

— Доказательства, показания свидетелей, аудио и видеозаписи, поведение обвиняемого до и после преступления.

Я киваю, записываю ответ.

— Хорошо. А что насчёт аффекта? Как определяется степень его влияния на преступление?

Гордеев на мгновение задумывается, скользя по мне взглядом.

— Ты решила проверить мои знания или увлечь меня в юридическую беседу?

Я невинно улыбаюсь.

— Может, и то и другое.

Он лениво потирает подбородок, пристально разглядывая мои обнажённые ножки.

— Аффект — это внезапное сильное эмоциональное состояние, при котором человек теряет контроль. Если суд решит, что преступление совершено в аффекте, наказание может быть смягчено.

Я медленно закрываю книгу.

— Интересно. А если преступление совершено не в аффекте, но под влиянием... допустим, сильного желания?

Артём хмурится, потом прищуривается.

— Какого желания?

Я медленно наклоняюсь вперёд, кладу книгу на стол и провожу пальцем по его запястью.

— Ну, скажем... желания обладать кем-то?

В его глазах появляется узнаваемый блеск.

— Это уже называется преступлением страсти, — его голос становится чуть ниже.

Я наклоняюсь ещё ближе, едва касаясь его губ своими.

— А если я провоцирую на преступление?

— Тогда ты попадаешь под соучастие, — его пальцы скользят вверх по моему бедру. Я чувствую, как жар внутри поднимается, как тело моментально реагирует на каждое его движение.

— Соучастие в преступлении страсти, — шепчу я. — Какое наказание за это предусмотрено?

— Обычно... — Гордеев проводит губами вдоль моей челюсти, спускается к шее. — Долгое, изнуряющее наказание.

Его пальцы скользят выше, под рубашку. Между прочим, его рубашку. В его доме я хожу только в ней.

— Но, если обвиняемая проявит хорошее поведение, — хрипло продолжает он, наклоняя меня назад к столу, — может получить смягчение приговора.

Я хрипло выдыхаю, когда его губы находят мои.

Гордеев сжимает мои бёдра, его руки уверенно скользят вверх, лишая меня остатков самообладания. Я забываю обо всём. О юридических вопросах. О подготовке к экзамену. О том, что вообще собиралась учить. Потому что сейчас Гордеев показывает мне на практике, как именно выглядит преступление страсти.