Совершенные. Эхо Равилона

Глава 13. Стук в тишине

Глава 13. Стук в тишине

Комнату, где держат Аманду Вэйлинг, Дамир приметил давно. Но приближаться не стал, хотя вырубить гвардейцев у двери было несложно. Но так Норингтон выдаст себя, показав, что в стенах дворца затаился враг.

Нет, поговорить с Амандой надо тайно.

Поэтому, осмотрев ближайшие комнаты, инквизитор вошел в ту, что располагалась над тюрьмой архиепископа. Ниже комната пустовала, и Норингтон понадеялся, что тайная беседа останется незамеченной. Он присел у стены, где располагался воздуховод: небольшая полость отлично передавала звуки. И быстро отстучал пальцами тихий код.

Ждать ответа пришлось недолго. Прижав ухо к стене, Дамир уловил ответный стук.

«Кто?»

Он торопливо отбил свой номер.

«Дамир! – почти услышал инквизитор вскрик Аманды. – Рада, что ты жив. Ты не ранен? Как тебе удалось?»

Норингтон коротко и быстро обрисовал ситуацию, радуясь, что перестук надежно скрывает его эмоции. Даже архиепископу он не желал демонстрировать степень своей ненависти. Пожалуй, – тем более архиепископу.

«Как вы? Я могу вас вытащить».

«Нет. Действуй скрытно».

Ответ подтвердил мысли самого Норингтона, и парень улыбнулся. Чужие губы Брайна сложились в злую улыбку. И он задал главный вопрос:

«Я могу подобраться к разрушителю. Близко. Но… Как его убить?»

Некоторое время Аманда молчала, Дамир даже подумал, что архиепископ больше не может говорить. Но потом пришел быстрый четкий и продолжительный стук.

Выслушав его, Норингтон привалился к стене и задумался.

Он и сам знал, что, как и Совершенные, разрушители обладают разными способностями. Это всегда зависит от самой личности. Эзра Кроссман был выдающимся пиромантом. Он мог одним взглядом спалить огромное здание или поджечь улицу. А потом и вовсе создал смертельный протуберанец, уничтоживший весь Равилон.

Август Рэй Эттвуд очевидно является сильнейшим менталистом со способностями не только отдавать мысленные приказы, но и полностью порабощать других людей. Уже несколько недель он удерживает сознание гвардейцев и кажется, не испытывает от этого никакого неудобства. Стоит разрушителю заподозрить Брайна и покопаться в его голове, как сам Дамир, видимо, станет пустой оболочкой, послушно выполняющей чужие приказы.

Норингтон содрогнулся от такой перспективы.

Сила влияния Августа неизвестна, как и количество людей, которых он способен поработить. Может, гвардейцы – его предел, а может, лишь капля в море.

«Август очень силен, Дамир. – отбила Аманда. – Но в то же время – слаб. Его слабость – это его человечность. Он верит в свободу воли, верит в людей. Он не желает им навредить. И это наш шанс сломать его».

Норингтон неприязненно поджал губы и кивнул. Архиепископ права. Единственное, что спасает Дамира и саму Аманду, – это нежелание разрушителя становиться монстром. Его человечность – странная и непонятная, учитывая обстоятельства. А еще – вера бывшего семинариста. Но скверна набирает силу. И однажды человечность исчезнет. Убить разрушителя можно, оружие уже опробовано на Кроссмане и хранится в тайнике Кастела. Нож – аннигилятор, созданный с применением запрещенных и античеловеческих методов в тайниках Инквизиции. Этот клинок носит имя «Кара Вечности» и обладает огромной потусторонней силой. Кара убивает тело, а душу разрушителя приковывает к лезвию, не давая ей снова воплотиться в физическую оболочку. Любое другое оружие бесполезно, Август возродится, и довольно быстро. Но уже без капли человечности. Провальная попытка убийства обернется новым Равилоном.

Но чтобы подобраться к Августу и пробить его тело и душу, надо хоть на время отключить силу, которую дает скверна. Потому что аннигилятор имеет огромный резонирующий фон, который издалека ощущает антиматерия. Единственная возможность – дать Августу отраву, способную заблокировать его способности. Такой уже пытался воспользоваться Юстис, он применил яд, но его оказалось недостаточно. Принц был слишком самонадеян. Нужно иное средство.

«Какое?» – Дамиру показалось, что даже стук выдает его волнение, и сжал зубы, успокаиваясь.

И снова пауза. Словно Аманда не решалась сказать.

Но потом все же:

«Мы должны создать “Проклятие крови”. Знаешь о нем?

«Для доступа к тайным практикам Инквизиции мне не хватает звания гранд-эмиссара».

«Верно…Сейчас это уже неважно. Я… расскажу».

Дамир склонил голову, слушая. Проклятие – это яд с сильным и разрушительным Темным Эхом, тот, что проникнет в самую суть Августа. Тот, что замешен на крови близкого человека, кровника. Такая отрава, напитанная эмоциями боли и злобы кого-то родного, подействует даже на живую скверну. «Проклятие крови» не оставляет шансов.

И оно даст инквизиции время, чтобы применить Кару Вечности. Другого пути у них нет.

«Как изготовить “Проклятие крови”?»

Аманда выдала быстрый ответ:

«Я подготовлю основу для Проклятия. Ты завершишь и дашь яд разрушителю».

Норингтон снова кивнул, забыв, что женщина его не видит.

«Я это сделаю».

Ответа не последовало, да Норингтон его уже и не ждал. Отдернув рясу, ставшую его новым мундиром, он покинул комнату.

Этажом ниже Аманда села на ненавистный железный стул и задумалась. Появление Норингтона вызвало в архиепископе противоречивые эмоции. Радость, что парень жив и готов выполнить свой долг. Но в то же время…

Аманда нахмурилась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Странных и непонятных чувствах, которые обуревали ее последние дни. Что-то происходило. Что-то менялось, и не только в самой Аманде. И эти изменения пугали до дрожи, так несвойственной миротворцу и прославленному инквизитору империи.

На днях, гуляя фантомом по дворцу, архиепископ увидела нечто странное. Заглянув в комнату, где сбились у камина несколько деструктов, она уже хотела уйти, но кое-что привлекло ее внимание. Финариум, тот, что пришел во дворец первым. Жуткое, потерявшее человеческий облик существо в лохмотьях, тело, покрытое язвами, превратившееся в одну сплошную рану. Аманда с первого взгляда определила срок, оставшийся у человека, который уже даже не мог назвать свое имя. Несколько часов, не более. Последняя стадия дестуктизма, практически полное разрушение Духа, постоянная боль и безумие, уже поглотившие разум.

Но спустя время этот человек все еще был жив. И не просто жив! Он стоял у камина, чистый, аккуратно причесанный светловолосый бородач-северянин. Василий Крейн – так его звали. И с каждым днем этот человек чувствовал себя все лучше. Расправилась спина и широкие плечи, затянулись жуткие раны, и сам Василий вовсю улыбался, демонстрируя окружающим полосы рубцов. Под грязным рваньем, в котором он явился, скрывался настоявший русобородый здоровяк.

Василий Крейн, пришедший умирать, все еще был жив. Более того, он исцелялся.

Но это было невозможно. Разрушение Духа – души, как говорят обыватели, это всегда приговор. Со временем разрыв лишь увеличивается и ведет к разрушению тела и разума, ведь три составляющие человека связаны в единое целое. Василий не мог исцелиться. И Аманда уверенно причислила бы подобное к непонятному выверту дестуктизма, если бы случай оказался единичным. Но нет. В этой же гостиной сестры Лика и Ветлана, становящиеся прозрачными от малейшей эмоции, сообщили, что уже несколько дней пребывают во плоти. Беззубая лысая старуха, которой на самом деле исполнилось всего девятнадцать лет, продемонстрировала отросший на макушке пучок волос, а молчаливый паренек, чье тело регулярно обрастало жуткими иглами, обрадовал, что они пропали.

Архиепископ вернула фантом в тело и принялась нервно измерять шагами свою комнату. Она не знала, что думать. И это был редкий случай в ее жизни. Аманда нервничала. Если бы она не видела все своими глазами… но она видела. Всех этих людей, всех этих деструктов, которые пришли во дворец умирать. И остались живы. Не только живы! Кажется, присутствие Августа меняло их. Причем не тела – затянувшиеся раны лишь следствие, а истинная причина – разрыв линий силы. Но повреждение Духа неизлечимо! Уж кто-кто, а ее святейшество знала это совершенно точно. Есть лишь один путь – Возвышение, но конечно, пройти его могли лишь избранные.

Многочисленные лекарства, которыми пичкали деструктов, лишь отдаляли неизбежное и приглушали боль.

Тогда что происходит в этом чертовом дворце?

Почему обреченные вдруг начали выздоравливать?!

А ведь такие необъяснимые случаи происходили и раньше. Но инквизиция всегда отметала их, как досадные случайности.

И было еще кое-что. Перед нападением на дворец архиепископ получила отчет о яме скверны в восточном экзархате, в которой поселились серые цапли. Птицы считались живым индикатором скверны, они лучше людей понимали, что зараженные места лучше облетать стороной. И вот свили гнезда на колесе старой обгоревшей водяной мельницы.

Да, порой ямы скверны очищались сами собой, словно сама земля силилась затянуть рану на своем измученном теле. Но увы, происходило это слишком редко и всегда требовало огромного количества лет.

Яма в восточном экзархате считалась довольно свежей и по всем признакам должна была сохранять свою губительную силу еще несколько десятилетий. Но скверна исчезла. И это была та самая яма скверны – бывшая яма, возле которой поймали Августа и Кассандру.

Аманду, уже давно утратившую веру даже в Истиннодуха, охватил суеверный ужас и неподдающаяся логике надежда. Они сплелись внутри женщины в столь тугой комок, что он застрял в горле, не позволяя дышать.

Что, если она, все они – ошибаются?

Что если разрушитель – это нечто… иное? Всегда был… Или случаи с деструктами – лишь еще одна необъяснимая случайность?

Архиепископ святой инквизиции никогда в жизни не ощущала себя настолько растерянной.