Совершенные. Эхо Равилона

Глава 24. За верных друзей!

Глава 24. За верных друзей!

Прежде чем подняться в комнату ее святейшества, я решила навестить другого человека. К моему удивлению, жилище Ирмы оказалось чуланом, я подняла брови, и Август мотнул головой, мол, «не спрашивай». Он остался за дверью, я же вошла в пыльный сумрак.

Впрочем, внутри захламленной комнаты было даже уютно. Провидица сидела на стопке древних фолиантов и смеялась.

Когда я обогнула стену из мешков и хлама, то увидели причину веселья.

– О, Рубеж! Смотри, кто вернулся ко мне!

Опиум у ног девушки с довольным видом точил любимое яблоко. Да и сама Ирма выглядела неплохо. Хотя в выборе одежды провидица оказалась верна себе – темный и пыльный балахон, черная вуаль больше не скрывала ее лицо, которое выглядело даже румяным. Да и взгляд казался почти ясным. Ирма узнала меня и крысеныша, это внушало надежду на то, что ее разум хоть иногда, но возвращается в тело.

– Я рада увидеть старого друга, – пропела она с нежностью, подсовывая Опиуму новый кусочек. – Жаль, что скоро он вновь покинет меня. Жаль, что завтра мы уже не увидимся, только вчера. Хотя мое сегодня не завтра ли для той, что будет кормить Опиума яблоком вчера?

Ирма вопросительно посмотрела на меня, и я несколько растеряно кивнула, запутавшись в непонятных умозаключениях девушки.

– Эм… наверное.

– Завтра или вчера не имеют значения. Все зависит лишь от того, как посмотреть. Верно, Рубеж? – Ирма покивала своим мыслям. И тут же словно забыла о них. – Чудовище ко мне не приходит. Я его огорчаю.

– Чудовище? Ты говоришь об Августе?

– Я его вижу. Он хочет изменить меня. Сделать прозрачной. Сделать прежней. Искры кружат вокруг и жалят, жалят… Чудовище злится. Не понимает. Но это нельзя починить, – она коснулась головы и нахмурилась. Потом переместила ладонь на грудь. – Это можно. – И снова на лоб: – Это нельзя. Не в его власти. Я ведь безумная, ты знаешь?

– Замечала, – присела я на край обнаруженного во хламе стула. Опиум радостно повертелся вокруг моей туфли и умчался куда-то в глубину книжных развалин.

– Но это совсем не страшно. – Ирма одарила меня совершенно сумасшедшей улыбкой. – Мне нравится мой мир, Рубеж. Скажи ему, что не надо меня чинить.

– А он чинит?

– Ты разве не видишь? – Она широко распахнула глаза. Подняла руку и потрогала что-то невидимое около своего носа. – Сияние. Оно везде, оно там, где он. Искры проникают. Жалят в груди. В руках. В крови. Они живые. Они изменяют каждого. Сияние манит, манит! Так хочется упасть, сгореть в нем! Но меня не собрать! Скажи ему. Пусть уберет сияние!

Она взмахнула руками, словно пытаясь отогнать невидимый свет.

Я нахмурилась, размышляя. Август сказал, что деструкты приходят во дворец сами, словно что-то зовет их. Сияние, как назвала это Ирма. Вероятно, в своем безумии она видит больше, чем я. И живые искры, которые проникают в ее тело и жалят… Интересно. И если я поняла правильно…

– Тебя нельзя починить, потому что ты сошла с ума разумом, так? А остальных, значит, можно? Кого именно?

– Сломанных. Разбитых. Порченных.

– Разорванных, – произнесла я. – Деструктов?

– Измененных.

Измененных?

Я замерла. Кого можно назвать измененными, помимо несчастных отверженных с разорванными линиями духа?

Ответ пришел мгновенно, но я похолодела, поняв. Совершенные – тоже измененные. Их Дух и линии силы тоже меняются в результате ритуала. Неужели Август способен как-то повлиять даже на Пантеон? Я привыкла, что Совершенные – неприкасаемы, они почти боги, но что, если Август сильнее? Тогда вся история с убийством разрушителей и вовсе предстает в ином свете!

– А это сияние, о котором ты говоришь, его видят все деструкты?

Ирма уверенно кивнула.

– Все чувствуют. Все знают. Все ищут его. Он – свет. И он – тьма. Если захочет.

Я помрачнела. Если так, то, Августу не скрыться. Чем бы ни было это самое сияние, оно стало указательным перстом, направленным на разрушителя. Куда бы он ни пошел, этот перст потянется следом.

Значит, убегать и прятаться не имеет смысла.

Я хотела еще уточнить насчет света и тьмы, но Ирма рассмеялась, кажется, уже забыв, о чем только что говорила.

– Я надену на свадьбу венок из моих любимых роз! Вот смотри, правда, красивый?

Она выдернула из-за мешка жухлые сухие цветы.

– Мм, не слишком подходящее украшение для свадьбы, – покачала я головой. – Но в твоем стиле. А кто выходит замуж?

– Моя лучшая подруга! – с гордостью произнесла девушка. – После тебя, конечно. Ее зовут Бриггита и когда-то она тоже была провидицей. Но потом кое-что случилось, ее Дар забрали. Но она не жалеет. У нее чудесный муж и красивый дом, вокруг цветут розы! И такие милые детишки, целых четверо! Они очень меня любят, зовут тетей Ирмой, представляешь?

– Бригитта из Аннонквирхе? Она вышла замуж? И за кого же? – окончательно запуталась я. Последний раз я видела толстушку в казематах дворца. А потом что же? Она успела обзавестись мужем и даже родить четверых отпрысков? Ну нет. Это даже Бригитте не под силу за столь короткий период!

– Ах. Нет, – широко распахнулись глаза Ирмы. – Они еще не полюбили друг друга. Я снова все перепутала! Это еще не случилось! Снова эта ужасная путаница во времени!

– Так кто муж-то?

Но Ирма уже куда-то уплыла в своих видениях. Но эти, видимо, были хорошими, потому что девушка улыбалась.

Я пошла к двери и уже на пороге услышала негромкое:

– Кассандра. – Глянула через плечо. – Береги его. Ты очень ему нужна. От тебя зависит выбор. Выбор для всего мира. Береги.

Я ощутила, как невольный холодок пробежал по спине. Хотя с чего бы? Еще одно странное полубезумное предсказание Ирмы.

– Кого? – выдохнула я.

– Чудовище, – с грустной нежностью произнесла она.

Я не стала отвечать и молча вышла. И лишь за дверью поняла, что Ирма впервые назвала меня настоящим именем. Надо же, а я думала, она его даже не знает…

От Ирмы я уходила в смешанных чувствах. В голове кружил водоворот мыслей, которые следовало хорошенько обдумать. Но прежде навестить дражайшую родительницу.

У дверей караулили два застывших гвардейца, и я хмыкнула, глянув на них. Август сделал вид, что не заметил. Открыл дверь и замер возле нее.

– Кассандра.

Моя мать – как всегда собранная и строгая, в черном мундире, с гладко уложенными волосами, – встала, когда я вошла. На миг в ее прозрачных глазах мелькнуло что-то странное. То, чего я не видела там раньше. Чувство? Но Аманда отвела взгляд, не дав рассмотреть больше.

– Ваше святейшество, – с легкой иронией произнесла я.

– Вижу, ты все еще злишься, – кивнула она, подтверждая свои слова.

– А я вижу, что тебя устроили с комфортом, – я обвела рукой комнату, небольшую, но довольно удобную и оснащённую всем необходимым. – Я надеялась увидеть карцер, подобный тому, что был в Кастеле. Кстати, до сих пор гадаю, кто меня туда отправил, ты или Агамена?

– Ты кровожадна, – по губам матери скользнула улыбка. – Истинная Совершенная.

– Я не просила об этом!

– Да. Но другого способа спасти тебя не было. И я ни о чем не жалею. – Аманда перевела взгляд на Августа у двери. – Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Потеря любви ранит… Поначалу.

– Вряд ли вы действительно знаете меня, архиепископ, – спокойно сказала я, не сдержав улыбки, и Аманда вздрогнула. А потом вперила взгляд сначала в меня, потом в Августа.

– Нет, – мотнула она головой, и серебристая прядь выскользнула из прически, нарушая строгий образ. – Не может быть. Ты не могла сохранить это чувство! Я знаю! Я тоже когда-то любила! После Возвышения прошлые привязанности отмирают и опадают, как сухие листы с дерева!

– Не мои. – Я сделала шаг назад и взяла Августа за руку. – Мои цветут пышным цветом, Аманда. Может, ты просто любила недостаточно сильно?

– Это лишь самообман!

Я рассмеялась, и женщина, так похожая на меня, остолбенела.

– Ты ошибаешься. Во всем. И я не виню тебя за Возвышение, возможно, я даже могу понять твои мотивы. В конце концов, ты ведь и правда спасла мою жизнь. Но меня мучает вопрос… Кем был инквизитор, ставший жертвой для ямы скверны? Дух ты забрала у Джемы, а у кого отняла жизнь?

Вопрос, терзавший меня в песках, заставил Аманду дрогнуть. Сколько раз я прокручивала в голове ту сцену, пытаясь разглядеть человека на железном лепестке!

– Кто умер, чтобы я стала Совершенной? Отвечай!

– О… – Аманда, словно не веря всматривалась в мое лицо. – Тебе и правда не все равно… А ведь первый признак удачного Возвышения – равнодушие к судьбе тех, кто стал донором и жертвой.

– Кто?!

– Дамир Норингтон, – четко произнесла Аманда, и я до хруста сжала зубы. Перед глазами пронеслось видение далекого прошлого: девочка на своем первом балу и златокудрый мальчик, словно сошедший с открытки, что пригласил ее на танец…

Того мальчика давно нет, он стал мужчиной и инквизитором, причинил мне много неприятностей, и все же… он не должен был умереть вот так! Я не хотела, чтобы он умирал!

Развернувшись, я пошла к двери.

– Кассандра, постой! Постой, я должна тебе сказать…

Но я уже не слушала. Засов со скрипом лязгнул, снова опускаясь. Аманда, растеряв свою отстранённость, что-то кричала за дверью, и потому я ускорила шаг, желая оказаться от нее как можно дальше. Надо как-то сказать об этом Джеме… Впрочем, Джеме надо сказать не только это. В песках было не до откровений, но сейчас их время настало. Я сжала ладонь молча идущего рядом Августа.

– Ты не виновата, – тихо ободрил мой муж.

– И ты тоже. В том, что стал пристанищем для скверны. Но от этого не легче, верно?

Он кивнул. Тепло его руки согревало и ободряло. Да. Мы не виноваты, в том, что с нами случилось. И все же на душе стало паршиво.

– Надо найти Джему и все ей рассказать, – решила я. – Она должна знать правду.

Он кивнул, соглашаясь. Поддержку и любовь Августа я ощущала всей своей душой, и этого становилось легче. Мы вместе, а значит, мы справимся. Джема, конечно, будет в ужасе, но она поймет меня. К тому же Латиза намекнула на шанс для Ржаник, может, равилонцам удастся ей помочь и вернуть Дух. Конечно, для начала надо помочь самим равилонцам…

Я вздохнула. Ладно. Как говорит отец, будем решать проблемы по одной!

Встреченная в коридоре Мальва сказала, что видела Джему направляющейся к большой гостиной. Сжав зубы, я направилась в ту сторону.

– Мне уйти? – спросил Август, когда мы подошли к резным дверям.

– Останься, – покачала я головой. – Тебя все это тоже касается. И потом, если Ржаник полезет драться, не уверена, что в этой ситуации смогу дать ей сдачи.

Я скорчила кислое лицо, а Август вдруг молча заключил меня в объятия. Я уткнулась лбом в мужское плечо и некоторое время просто стояла, слушая стук сердца.

– Все будет хорошо. Она твоя подруга, а значит – поймет, – сказал мой муж, и я вздохнула. Август даже сейчас видит в людях лучшее.

Больше всего хотелось уйти, но… я заставила себя отбросить это трусливое желание – я и так слишком долго откладывала этот разговор, – и наконец открыть дверь в гостиную.

Вот только Джема в гостиной оказалась не одна. Рядом стоял Брайн. Опять этот церковник! Я с трудом подавила досаду.

– Друзья мои, а вот и вы, ну надо же… Как раз хотел послать за вами, – широко улыбнулся парень, явив щербинку зубов. Вот только радостным он не выглядел, совсем наоборот. Белки его глаза покраснели, веки опухли, словно парень рыдал навзрыд или провел ночь без сна, под глазами залегли лиловые тени, а возле губ морщины. Церковник казался измученным и совершенно больным, я даже подумала, не подхватил ли Брайн какую-нибудь заразу.

Его лихорадочный и какой-то безумный взгляд прилип ко мне, и поморщившись, я отодвинулась от Августа. Может, служителя церкви коробит столь явное проявление наших чувств? На миг показалось, что Брайн швырнет в нас что-то тяжелое, таким недобрым было его лицо.

Или это лишь почудилось, потому что Брайн мне не нравится?

Чувство было нелогичным, ведь парень искренне пытался вести себя дружелюбно, и все же мне виделось нечто… искусственное. Впрочем, это объяснимо: служитель лишь прятал страх перед скверной, который наверняка испытывал.

Джема тоже казалась расстроенной и бледной. На Брайна она не смотрела, а кивнув нам, уставилась на свои руки. В гостиной повисла напряженная тишина, и я перевела удивленный взгляд с Ржаник на Брайна. Может, эти двое поругались, пока мы с Августом наслаждались друг другом?

– И зачем ты нас искал?

– Надеялся, что мы вместе позавтракаем, – возле камина и правда ожидал накрытый стол. – Стряпчему сегодня особенно удалась запеканка! А еще здесь хлеб, мармелад и мятный чай…

Завтракать с Брайном мне не хотелось, но и обижать бывшего сокурсника Августа – тоже.

Брайн, сверкая улыбкой, подошел к столу. От ароматного напитка пошел пар, когда его разлили по чашкам.

– Ну же, присоединяйтесь, друзья!

Ржаник кусала губы и хмурилась, похоже, она сегодня была не в духе. Может, отложить разговор? Мысль соблазняла уйти, но я заставила себя остаться.

Ну нет. Я никогда не была трусихой, не стану ею и сейчас!

– Джема, я искала тебя. Хотела поговорить.

– Поговорить? – Ржаник глянула хмуро, но потом со вздохом кивнула сама себе и села к столу.

Мы с Августом тоже опустились в кресла. Брайн просиял, похоже, он действительно радовался общению с нами.

– Да, есть разговор. Но прежде, наверное, и правда стоит что-нибудь съесть… Мы с Августом еще не завтракали.

– Были слишком заняты? – уронил Брайн и снова мне почудилась злая нота.

Я быстро глянула на парня, но он выглядел добродушным и заботливым.

– Верно. – Я встретила взгляд водянисто-голубых глаз служителя. Почему так хочется сказать ему гадость?

– Ты плохо выглядишь, друг, – произнёс мой муж, взяв свою чашку.

– Не спал. – Брайн развел руками. – Молился всю ночь. Надеюсь, Истинодух услышал мои просьбы и внял им.

– И о чем же ты просишь?

– О справедливости и воздаянии. – Взгляд Брайна снова остановился на мне. Он отвел его так, словно это давалось с большим трудом. Схватил печенье и прокатил по пальцам.

Джема проследила это движение. Я нахмурилась. Где-то я уже видела подобную привычку…

– Я тоже хотел поговорить с тобой, Брайн, – сказал Август, рассматривая церковника, но я качнула головой, говоря «позже» и мой муж кивнул, соглашаясь.

– Во дворце сегодня тихо, – Август покачал чашку в руках. Я тоже взяла свою. Темный напиток пах мятой и сладостью. Ваниль? Роза? Нет. Что-то иное… Почему-то больше всего хотелось уйти. Витающее в воздухе напряжение не давало расслабиться. Может, и правда стоит выпить чай, говорят: мята успокаивает…

– В оранжерее зацвели какие-то редкие цветы, вот все и бросились посмотреть.

– Здесь есть оранжерея? – удивилась я.

– Чего тут только нет, – натужно рассмеялся Брайн. – Но вы ничего не едите.

– Я, пожалуй, не голоден. – Август хотел поставить чашку на стол, но тут встрепенулась Джема.

– У этого чая чудный аромат! Я приготовила его для вас. Попробуйте!

– Ты сделала нам чай? – удивилась я.

– Хотела порадовать. Знак…дружбы. Здесь малина и мята.

Служитель повернулся к рыжей и уставился на нее так, словно увидел впервые. Медленно кивнул.

– И мята. Да, – пробормотал он.

– Пахнет божественно! – Ржаник втянула носом пар и улыбнулась. Я тоже, радуясь, что настроение рыжей улучшилось. Может, все не так плохо и разговор пройдет легче, чем я думаю? Вон даже чай нам заварила, старалась…

– Отличный чай!– с воодушевлением продолжила Ржаник. Ее щеки зарделись, девушка слегка задыхалась.

Да что это с ней такое? Странно.

– Друг мой, ты все еще любишь малину? – Брайн снова смотрел на Августа. – Я помню, как ты обносил кусты возле нашей семинарии.

– Та малина была дикой и неспелой. – Губы моего мужа слегка дрогнули от воспоминания.

– А я помню другую малину, – не удержалась я, и наши взгляды встретились. На миг все исчезло: и Джема, и Брайн, и даже дворец. Мы снова летели к звездам. Я снова ощутила желание плюнуть на разговор с Ржаник и запереться с мужем в ближайшей пустой комнате.

В горле запершило, и я сделала глоток. Мятная свежесть охладила нёбо. Август медленно поднес чашку к губам. Понюхал и поставил ее на стол.

– До дна, друзья мои! – торжественно сказал Брайн, подняв чашку так, словно держал в руках бокал с вином. Джема натужно рассмеялась. Нет, между этими двумя точно что-то случилось!

– А и правда – до дна! У меня есть тост! – Ржаник тоже подхватила фарфор. – Давайте выпьем за дружбу! За самое прекрасное чувство на земле. После любви, конечно. Дружба бывает нелегкой, но она определенно стоит того, чтобы за нее бороться, вы согласны?

Август озадаченно глянул в мою сторону. Есть он не стал и лишь рассеянно вертел в тонких пальцах императорский фарфор. Я изобразила радостную улыбку. В конце концов, все к лучшему, Джема сама заговорила о дружбе, а значит, и наш разговор пройдет легче.

«Поддержи меня», – беззвучно шепнула Августу, и тот кивнул.

– За дружбу и настоящих друзей! – воскликнул Брайн. – Отличный тост, Джема! И пусть в наших руках не вино, а лишь этот прекрасный чай, грех не осушить чашку за такие слова! Ведь друг – это тот, кто всегда поддержит, тот, кто прикроет твою спину и найдет слова утешения. Друг не осудит и поймет, если ошибешься. И я счастлив, что вы мои друзья. До дна!

Улыбаясь, мы соединили фарфоровые чашечки и выпили.

– Вкус… необычный, – пробормотал Август.

– Джема, я должна кое-что сказать… – Все-таки это оказалось непросто. Я сделала еще несколько глотков. Вот только говорить рядом с Брайном я точно не желаю! – Наедине.

– Здесь все свои, – как-то странно усмехнулась рыжая. – Говори, Кэсс.

– Насчет того, что случилось перед тем, как мы попали в Равилон.

– Вы были в проклятом городе? – прищурился Брайн, и Джема, ловившая каждое его слово, вдруг откинула голову и коротко рассмеялась. Но когда замолчала, ее глаза влажно блестели, словно девушка едва сдерживала слезы.

Я посмотрела на нее с подозрением: да что творится с Ржаник? Она не в себе? Или пьяна?

Потянула носом, но ощутила лишь навязчивый сладкий запах чая. Нет, все-таки это не малина. От привкуса мяты начало мутить, на зубах что-то захрустело. Я поднесла ко рту ладонь и выплюнула мелкую крошку. Это что такое? На ладони блеснул крошечный осколок зеркала.

– Так что случилось в тот день? – донесся голос Джемы словно сквозь вату.

Все-таки стоит отложить разговор. Кажется, у меня кружится голова… странно. Я ведь Совершенная. Я не могу заболеть!

Растерянная, глянула на Августа. Он хмурился, вертя в руках пустую чашку.

– Ритуал. Случился Ритуал. Я не желала его. Я просила, чтобы она остановилась. Но Аманда не послушала меня. Та чаша с кровью, ты ее помнишь? Ритуал изменил нас, Джема. Он…

Речь получилась сумбурной. Надо было подготовиться! И сказать сначала о Латизе, которая обещала помочь!

Лицо Ржаник внезапно расплылось, ее затягивал туман. Да что со мной? Виски заломило. Я подняла руку, и чашка полетела на пол.

– Кассандра!

– Какого… – начала я.

– Ты не договорила, – негромко и яростно продолжила Джема. – Про тот день. Когда ты стала Совершенной, Кассандра Вэйлинг. А я – пустой. Это ты хотела сказать?

– Что? Ты…

– Когда я поняла? Еще в пустыне. Твои способности, твоя сила… и моя опустошенность. Я не знаю, как именно проходит Возвышение, но сумела сложить два и два! Ты забрала мой Дух!

– Я не хотела!

– Да мне плевать! – Рыжая вскочила, перевернув кресло. Все вокруг меня плыло. Август хотел подняться, но и с ним творилось что-то неладное. Какого демона? Что происходит? – Я все поняла еще там! И поклялась отомстить тебе!

– Отомстить? Значит… ты притворялась? Все это время? Ты пришла во дворец, чтобы отомстить?

– Конечно! – Рыжая внезапно плюнула в мою сторону, но Брайн оттолкнул ее, и слюна упала на ковер. – Я всю жизнь мечтала стать миротворцем! Но ты забрала у меня даже это!

– Прости меня…

– Ненавижу!

– Джема, я не хотела этого! – преодолевая слабость, я тоже вскочила. Август тоже встал, и я вдруг задумалась, почему вокруг него нет уже привычных искр? Ни одной. Куда они делись?

Лицо Ржаник казалось синюшно-бледным, ее глаза блестели, но рот искажала злая улыбка.

– Я просила Аманду остановиться! – выкрикнула я. – Я отказалась от Возвышения!

– Не ври! – Джема топнула ногой. – Никто не отказывается от Возвышения! Никто!

– Но я отказалась… – тихо повторила я. Несмотря на то, что на кону стояли не просто белые одежды Пантеона, там значилась моя жизнь – я отказалась.

– Я тебе не верю! Ты всегда хотела стать Совершенной…

– Не такой ценой, Джема…

– Между Пантеоном и мной ты никогда не выбрала бы меня!

– Но я сделала это.

Я промолчала, глядя на Ржаник, и девушка осеклась. В ее глазах промелькнул отблеск воспоминания того дня. Кровавая чаша и мои попытки освободить девушку. Но потом Ржаник мотнула головой, рыжая коса взвилась в воздух.

– Нет! Нет, не верю… не верю! Да и какая разница? Я стала пустой! Ты отобрала у меня все. Все!

– Я спасла тебе жизнь. Несколько раз. В пустыне… – Мир закружился, и я попыталась дотянуться до Августа. Он сжал ладонь, пытаясь призвать глефу, но ее не было. Как и моего атмэ.

– Кассандра. Уходи. – Как-то глухо и страшно сказал Август. – Сейчас же.

Я сделала шаг и ощутила невыносимую слабость.

– Не верю… не верю… Ты отобрала все. Все! – отчаянно закричала Джема.

– Значит, ты все это время притворялась? – с трудом усмехнулась я. – В пустыне, у бандитов, у Мадрифа…

– Я лишь ждала момента, когда смогу тебе отомстить! Отомстить за все! Ненавижу! – крикнула Джема, и по ее щекам покатились слезы.

Брайн вдруг с силой пихнул Ржаник в бок.

– Хватит!

– Кто бы говорил! Ты должен сказать мне спасибо! Ведь «твой» чай они пить не стали бы, верно, друзья?

Я обхватила голову руками, пытаясь сдержать расплывающийся мир. И внезапно снова увидела глаза Брайна. Водянисто-голубые? Нет. Зелёные. Острые, как стекло из моей чашки.

– Кто ты такой? – прохрипел Август. Он сумел встать, но его заметно качало.

– Дамир Норингтон.

Узнавание оказалось сродни удару. Мать снова соврала мне. Ее лучший инквизитор вовсе не был убит на Ритуале, он стал лазутчиком, которого мы не смогли распознать. А вот Джема его узнала. Что ж, Ржаник всегда была умницей…

– Что ты нам дал?

– Проклятие крови. – Брови лже-служителя сошлись на переносице. – Оно не должно было повлиять на тебя, Кассандра! Лишь на разрушителя. Ведь проклятие создала его сестра… Не понимаю…

Я через силу рассмеялась. Зато я понимаю.

– Рада, что ты жив, Дамир…

– Кэсс!

Мир вращался, меняя цвета и пространство. Красные пятна на лице Ржаник, страх в глазах лже-Брайна… Я протянула руку к тому единственному, кто имел значение. На Августа сила проклятия повлияла гораздо сильнее, он едва стоял на ногах, но все еще пытался коснуться меня. Искр вокруг разрушителя больше не было. Наши взгляды встретились и соединились. Как жаль… мы снова попали в ловушку доверия и любви. Когда ранят враги – это больно, но когда ранят друзья – рана болит в тысячу раз сильнее.

– Навсегда, – шепнула я.

Чтобы это ни значило.

И проваливаясь в темноту, услышала крик Брайна-Дамира…