Это несерьёзно

Глава 49

Одно из самых важных и значимых решений в жизни, которое принимает человек, — с кем у него будут дети. От этой ответственности нельзя откреститься, а я никогда не относилась к материнству легкомысленно.

Если в юном, романтическом возрасте еще можно представить, что бьют эмоции, перед глазами тяжеленные очки с розовыми стеклами, а порожденной гормонами страсти так много, что партнеры просто занимаются любовью, то с возрастом, когда получен некоторый опыт, тема рождения становится более сложной, осознанной. И… вместе с тем — священной.

Мне скоро двадцать восемь, за плечами неудачный брак, взлеты и падения. Мой отец бросил мать ради другой женщины, отец Демьяна из жизни Рады Максимовны однажды просто исчез… Я обдумала опыт подруг, друзей и врагов и теперь знаю точно: быть с любимым человеком — это великое счастье и вызывающая роскошь, а соединиться с любимым воедино в детях — что-то просто невероятное. Космическое, божественное… Добавить можно любой эпитет — кому какой подход ближе. Выбрать мужчину и чувствовать, что он осознанно выбирает тебя из сотен тысяч других женщин, потому что вы друг для друга особенные, — это таинство.

Только он. А для него… только я.

Я ощущаю трепет и смирение при мысли, что у нас с Демьяном Баженовым может родиться общий малыш. Что это обоюдное желание. И что даже в этом вопросе мы выбираем только друг друга.

Или он, или никто.

Или я, или никто.

Когда я размышляю об этом, волоски стоят дыбом. Приходится подняться и побродить по комнате, выпить воды, иначе могу совсем уж разволноваться.

Наша любовь длится много лет, она мягкая, пластичная, легко подстраивается под обстоятельства, меняется. То топит с головой, то греет, то жжет кончики пальцев. Но она была и будет всегда. Наша любовь — константа.

«Думала, не предложишь», — написала я Демьяну на предложение в теории стать отцом моего ребенка.

«Я сижу гадаю, почему не попросишь прямо», — ответил он мне.

«Боюсь испугать тебя».

«Ты меня не испугаешь. Когда в планах беременность, птенец?»

«Лет через десять. Сейчас… не до этого точно. Не с нашими проблемами».

«У тебя проблем нет».

«Но твои бы усугубились, Баженов, залети я естественным путем от другого. Хорошо бы тебе спалось после этого?»

Он молчал с минуту, наверное переваривая эмоции. У нас с ним много самых разных общих эмоций. Наконец, Демьян написал то, что, на его взгляд, видимо, правильно:

«Это не важно. Я вляпался и боюсь, мне не выбраться. А ты должна попробовать жить нормально».

«Переезд, новое имя, новая жизнь. Операция по изменению лица?..» — подкинула я ему варианты решения проблемы.

«Ага, и пола».

Прыскаю.

«Демьян, да блин! Пол лучше оставить прежним. Пожалуйста».

«)»

После скобки он что-то писал, потом стирал и снова писал.

«Малыш, я так много думаю в последние недели, голова трещит. Ты застала меня врасплох. Впрочем, как обычно».

«Я хочу родить от тебя ребенка. Соединиться с тобой навсегда».

«Это большое искушение — согласиться. Потом думать, что у нас может быть малыш. Смотреть на тебя, твой живот и… просто думать».

Блин. Блин. Блин!

«Дёма…»

«Ты должна знать, что Ася была в положении, когда это случилось. Больше я не допускал беременностей. И не хотел ни с кем».

«Я не боюсь».

«Ты — сплошное искушение».

«Знаю. Завтра вернемся к этому вопросу?»

«Хорошо. Ночь, чтобы подумать».

В этот раз из страны так просто вылететь не получается. На паспортном контроле серьезные дяденьки приглашают в кабинет и несколько часов мучают вопросами о Демьяне Баженове, цели поездки, планах и прочем. Перед поездкой я удалила наш чат, отформатировала мобильник, и как выяснилось — не зря.

Обыскали всю. Вот только сказать им было нечего. Я летела в Гамбург, в клинику, чтобы подлатать репродуктивное здоровье, и это было правдой. Несколько месяцев назад у меня была операция, и я заключила с клиникой договор. Все было логично и чисто с любой стороны, с какой ни посмотришь. И тем не менее эфэсбэшники чуть ли не на Библии заставили поклясться, что лечу я не на встречу с Баженовым, который, как я поняла, то ли перестал выходить с ними на связь, то ли выдает не ту информацию, которую нужно.

У меня не было доступа к секретным данным, не было знаний, которые можно было бы вывезти. Я не представляла угрозы, ни разу не была скомпрометирована и тем не менее едва не опоздала на самолет. Бежала бегом и ввалилась буквально в закрывающуюся дверь! Потом еще дрожала некоторое время, но не так, как впервые, разумеется.

За прошедшие месяцы меня не раз вызывали на допросы из-за Марка: вскрылась какая-то коррупционная схема, в которой он успел поучаствовать. Слава богу, я успела отсудить часть причитающегося мне при разводе имущества, иначе осталась бы ни с чем, когда у него отобрали все.

Марка Росса продолжают стирать как человека, личность и профессионала. Искренне надеюсь, что он отделается условным сроком, наверное, хватит с него уже. Но эту машину не я запустила, и не мне по силам ее остановить. Кроме того, Росс продолжает засыпать угрозами и оскорблениями. Ему не приходит в голову, что его агрессия и беды как-то связаны и что, признав вину и исправившись, он спасет сам себя.

Когда я восстанавливалась после операции в Питере, все время плакала и переживала, бывший муж прислал букет цветов. Я сначала обрадовалась, решив, что это Демьян — он частенько выделывает подобное без поводов. Но нет, в букете была записка: «Стала бесплодной, сука? Это карма. Ты еще вспомнишь меня».

Меня затрясло. Марк давно перестал иметь влияние на мое настроение, но его слова оказались болючей пощечиной, потому что я хотела детей, безумно хотела стать матерью. Успокоившись, сделала несколько фотографий и сохранила записку. При посещении полицейского участка я рассказала следователю о действиях Марка. Надеюсь, делу это поможет.

Самолет приземляется по расписанию. Я спускаюсь с трапа, прохожу контроль, напряженно оглядываюсь и замираю, увидев Демьяна.

Узнаю его по осанке и росту, иначе было бы без шансов: несколько месяцев прошло, и Баженов… колоссально изменился! Оброс, отпустил аккуратную бороду.

Темно-карие за счет линз глаза вкупе со смуглой кожей и черными волосами делают его похожим на араба. Одежда — белая майка и костюм — дополняет образ.

Сердце, конечно, заходится. Я так давно Демьяна не видела! Прилетела сюда с особенной целью, и он прилетел для этого же. Глаза жжет, я быстро вытираю уголки, изо всех сил стараясь сдержаться. Эмоции топят лавиной, едва не снося с ног.

Мы, как Штирлиц с женой Александрой, делаем вид, что не знаем друг друга. Я деловито качу чемоданчик к выходу, прохожу мимо любви всей своей жизни, жадно дышу, стараясь уловить запах. Боковым зрением отмечаю, что Демьян поворачивается и идет следом.

Между лопатками рой мурашек — через одежду чувствую, как Баженов пялится на мою спину. Пялится на меня. Кожу печет. Ладони покалывает от потребности коснуться. Задыхаюсь, боже.

Качаю головой. Ну сколько можно! Я не видела его несколько месяцев! Я люблю его до смерти. Да пошли они все в задницу, хоть паяльником потом пусть пытают!

Останавливаюсь, делаю несколько шагов и обнимаю Демьяна за шею.

Мой.

Замирает. Не отталкивает. Я крепко-крепко зажмуриваюсь и по вибрации груди понимаю, что смеется.

— Вот ты дурочка, — говорит, улыбаясь.

Родной голос окутывает и греет. Баженов обнимает в ответ.

— Мало тебе допросов? Решила подразнить бравых парней прямо в аэропорту? Ты хоть попыталась бы оказать им честь и уважение.

— Заткнись, бро. — Прижимаюсь сильнее.

Как же я соскучилась. Как сильно соскучилась!

Баженов стискивает в объятиях. Шумно вдыхает и говорит:

— Пиздец ты красивая. У меня сердце сейчас ребра проломит.

Кладу руку ему на грудь:

— Я поймаю.

Мы быстро касаемся друг друга губами в невесомом поцелуе. Демьян берет чемодан, обнимает меня одной рукой за плечи и ведет к выходу. За нами идут трое мужчин — охрана Баженова. Ого.

Беспрепятственно выходим из здания и направляемся к дороге.

— Ты пересел из спортивных мерседесов в микроавтобус? Да ладно! Тебе же тридцать, а не шестьдесят! — подшучиваю я, когда перед нами останавливается черная, тонированная, максимально незаметная машина, отодвигается боковая дверь.

— Боишься? — дразнит он.

Фыркаю и забираюсь в авто первой.

Дверь захлопывается, и мы остаемся наедине в просторном кожаном салоне. Я поднимаю глаза и смотрю на арабскую версию Баженова, который за последние полгода, по ощущениям, повзрослел лет на десять. Микроавтобус ему, если начистоту, очень подходит. Демьян смотрит на меня, а я на него. Он вскидывает руку и дает знак водителю.

Машина трогается.