Фармацистка

Глава 8. Отпуск у моря

Тоннель перехода закрылся с глухим хлопком. Вырвавшийся из него напоследок порыв портального ветра налетел со свистом и воем и повалил на песок. Очень мокрый песок, как догадалась упавшая на спину Марлена, первым делом нащупав рукой свою сумку рядом с собой. Затем она повернула голову и посмотрела на лежащего рядом также навзничь и глядящего в безоблачное небо Дилана.

- Сбежать хотела, – укоризненно проговорил тот, не отрывая взгляда от высокой синевы над собой. – И бросить меня одного на растерзание этим крокодилам!

- Каким крокодилам? – все еще оглушенная странным переносом Марлена не понимала, что происходит, и слова Дилана воспринимались логичным дополнением к творящемуся вокруг абсурду.

- Нашим любящим родственничкам, - проворчал Дилан. – Мой отец, конечно, крокодил помельче твоего милого дядюшки, но покусать тоже любит.

- Дилан, - прошептала Марлена, разом все вспомнив, - я хотела убить лерра Эшенриха!

- Да не переживай! - бросил Дилан беспечно. - Я своего папочку обычно хочу убить уже минут через десять общения. Ты еще долго продержалась.

- Да нет же! – крикнула Марлена, резко садясь. – Я пыталась его убить!

Дилан посмотрел на нее и тоже сел.

- Погоди… - медленно сказал он. – Так эта упавшая с моста карета не случайность, а твоих рук дело? – и в изумлении покрутил растрепанной головой. – Да ты террористка, Марлена! А с виду такая паинька. Тебе что, удалось напоить кучера своим снотворным?

- Нет, должно было быть не так. Я все испортила!

Дилан подтащил ее к себе и крепко обнял.

- Расскажи по порядку, - попросил он.

- Я ввела лерру Эшенриху сыворотку! Новый вариант с примулой. Сделала утром, после того, как ты ушел.

- После того, как меня выгнали, - уточнил Дилан с легкой обидой. – Как тебе удалось ввести препарат? На месте лерра министра я бы никогда больше ни к чему съедобному и не прикоснулся в вашем доме, уж простит меня лерра Лабе.

- Он и не прикоснулся. Даже кофе свой любимый пить не стал. Почувствовал что-то. Он эмпат, сам признался. Двунаправленный, с усиленной трансляцией. Я использовала невидимый контактный инъектор с анастезией. Мы такой на последнем курсе разрабатывали для детских лечебниц.

- В щеку, что ли, уколола? – проворчал Дилан. – В процессе поцелуя старому дядюшке. Или у вас еще какие-то тесные контакты приняты?

- В процессе рукопожатия, как символа перехода отношений на профессиональный уровень. Знаешь, как я боялась, что он не станет пожимать руку, и мне действительно придется как-то перемещать инъектор себе в рот или разыгрывать что-то еще, чтобы коснуться его кожи самой. Сквозь одежду бы не сработало, игла слишком маленькая.

- Пощечина с размаху – идеальный вариант, - деловито посоветовал Дилан. – Так, на будущее тебе.

Марлена невольно улыбнулась. Дилану как обычно удалось своими нарочито несерьезными репликами немного отвлечь ее, и раздирающее девушку изнутри чувство тревоги чуть поуменьшилось, остальное она рассказала уже более спокойно.

- Представляешь, он так цинично признавался, как угрозами в мой адрес довел отца до сердечного приступа, и даже радовался этому обстоятельству! И объяснял, как будет использовать тебя, чтобы держать меня под контролем. Ты был прав, предсказывая, что станешь моей цепью, Дилан. И я поняла, что просто обязана воспользоваться возможностью, что дал мне препарат, и что-то предпринять. Но решение это пришло спонтанно, когда я заметила, что стадия сна у него уже близко, я не успела все продумать. Я просто велела ему сегодня вечером выпить весь мой снотворный концентрат.

- Умеешь ты удивить, Лен! Поражаюсь твоей смелости, у меня вот от твоего дядюшки просто мурашки по коже. А при чем тут упавшая с моста карета?

- Да никакая я не смелая! Наоборот, я слишком боялась, что если он проснется в моем доме, то сразу догадается, почему спал. Я велела ему заснуть в карете, он как-то рассказывал лерре Лотте, что часто дремлет во время пути, экономя время. Но я не учла, что сыворотка ослабляет самоконтроль, а Эшенрих - транслирующий эмпат. Там, наверное, не только кучер и охрана, но и лошади заснули мертвым сном! Просто чудо, что никто серьезно не пострадал, иначе их гибель тоже была бы на моей совести!

Дилан присвистнул.

- Ты не могла предусмотреть всего.

- Я должна была! А в итоге я просто загубила свой единственный шанс. И вот что самое ужасное - я дала Эшенриху директиву проснуться через десять минут и все забыть. Но из-за происшествия с каретой он не проснулся в указанное время. Он вообще не проснулся, а попал в госпиталь без сознания. И теперь я понятия не имею, сработала ли установка на забвение!

- Расслабься и не думай об этом, – легко посоветовал Дилан, еще крепче притянул девушку к себе и чмокнул в макушку. - Какая нам в сущности разница? Искать нас так и так будут. Даже если Эшенрих ничего не вспомнит из того, что ты велела ему забыть, он все равно обнаружит твое отсутствие и приложит все силы, чтобы вернуть тебя и рецепт твоего снадобья.

- Но если вспомнит, то искать меня будут как покушавшуюся на министра пропаганды!

- В любом случае мы попадаться не собираемся! - заявил Дилан оптимистично. – А, может, нам повезет, и господин министр еще и концентрат твой выпьет, если тот, конечно, уцелел. Давай не беспокоиться раньше времени. Посмотри, какая красота вокруг! – он обвел рукой сверкающее в предзакатном свете море и пустынную полосу песчаного пляжа, упирающуюся в высокий скалистый берег. – Как же мне хотелось оказаться здесь с тобой!

- То есть ты знаешь, где мы? – Марлена повернула голову и нахмурилась. – И это был не случайный сбой портала. Ты что, активировал второй перенос во время действия первого? Это же полное безумие, Дилан! И как нас только на части не разнесло?

- Не разнесло, потому что маршруты в тот момент совпадали, - отозвался Дилан. - Зато никто не сможет отследить точку переноса. В академии Эшенрих станет искать тебя в первую очередь, а мы уже в Видельзее. Отличное место, я тут в детстве всегда летние каникулы проводил, - он вскочил и протянул девушке руку: - Идем искупаемся, пока солнце не село.

Она все-таки успела мимолетно изумиться тому, что еще способна поддаваться этой безумной и так всегда очаровывающей ее легкости, а может и легкомысленности Дилана, понимая при этом, что именно сейчас ей просто жизненно необходимо заразиться ими, чтобы не сойти с ума самой. И стоило ей вложить пальцы в ладонь Дилана и встретить искрящийся взгляд его веселых глаз цвета вишен в шоколаде, как тягостные мысли и сожаления действительно начали понемногу отступать, сердце стало биться чаще и сильнее, и только что пугающий и ненадежный мир вокруг заиграл незамечаемыми прежде поразительными оттенками, полными жизни и пронзительной красоты.

- Как я счастлива, что ты со мной! – выдохнула Марлена освобожденно и потянулась к его улыбающимся губам, и прильнула к ним, целуя, и не позволяя ему что-то произнести в ответ.

В ответных словах она не нуждалась, потому что ответ был всюду – в прикосновениях его рук, сначала осторожных и бережных, но делающихся все смелее и откровеннее, в его разгоряченном теле, жар которого она чувствовала и сквозь одежду, в скольжении нетерпеливого и ловкого языка по ее вспыхивающей под ним коже и на горьковатых то ли от морской соли, то ли от ее собственных слез губах.

Потом они сидели возле обломка скалы, защитившего их от налетающего со стороны моря ветерка, сплетенные в тесном объятии, которое казалось невозможным разорвать, молчаливые, совершенно обессиленные и игрой в догонялки на влажном нагретом песке, и купанием в подкрашенных низкими оранжевыми лучами садящегося солнца пенящихся волнах, и оживленным гомоном чаек в прибрежных камнях, и друг другом.

- Отличный отпуск получился, – пробормотал Дилан.

Тон его был умиротворенным, но от смысла этих слов Марлена все равно невольно вздрогнула. Подпитанная оптимизмом Дилана и его поразительным умением не впадать в уныние ни при каких обстоятельствах, она сумела все это время даже не вспоминать о тревожно маячившем перед ними вопросе «Что теперь с нами будет?», а сейчас впервые подумала, что, может быть, Дилан, не смотря на весь его легкомысленный вид, об их проблемах вовсе и не забывал.

- Не замерзла? – обеспокоился он и намотал на палец прядь ее еще не совсем просохших волос.

- С тобой это невозможно, - улыбнулась Марлена, прижимаясь щекой к его плечу. - Ты слишком горяч. Ночью это будет полезно.

- Не сочти, что я отказываюсь согревать тебя ночами, - шепнул он ей куда-то в путаницу волос на затылке, - но по-моему еще более полезной была бы крыша над головой. Или ты предпочитаешь романтичную ночевку на пляже?

- Предпочла бы романтичную ночь под крышей, - призналась Марлена.

- Тогда идем! – Дилан легко поднялся и потянул Марлену за собой.

- Куда? – удивилась она.

- Здесь на берегу полно загородных домов, чьи хозяева приезжают только на время отпуска или на выходные, - объяснил Дилан. - Найдем пустующий, и будет у нас крыша.

- Это же… - она чуть не выпалила «незаконно», но осеклась, вспомнив, что не далее, как сегодня утром покушалась на убийство, а может и убила, министра и собственного дядю, и что теперь она террористка и в любом случае по другую сторону закона, и закончила: - Отличная идея!

Темнота южной ночи упала резко, словно театральный занавес. Полоска пляжа, по которой цепляясь за руку Дилана, уверенно шагающего с ее сумкой на плече, шла Марлена, как будто сузилась. С одной стороны темной громадой возвышались то ли выросшие, то ли приблизившиеся скалы, с другой хрипло дышала черная масса воды, над головой с черного же провала неба холодно смотрели льдинки звезд. Остывший уже влажный песок поскрипывал под вязнувшими в нем босыми ногами. Не видя куда ступает, Марлена двигалась неуклюже.

Подхватив в очередной раз споткнувшуюся девушку Дилан шепнул с извиняющейся интонацией:

- Я бы зажег тебе факел, но не хочу, чтобы нас кто-нибудь заметил.

- А разве у тебя есть факел? – слабо удивилась Марлена.

- Я сам себе осветительный прибор, забыла? – усмехнулся он и, сняв с плеча сумку, вынул ее туфли. – Надень. Здесь уже недалеко, но дальше сплошные камни.

«Недалеко» Дилана, видимо, означало расстояние по вертикали, потому что им пришлось подниматься вверх какой-то едва различимой узкой тропинкой меж валунов и скалистых выступов. Под подошвами туфель шуршали и перекатывались мелкие камешки, а подол юбки постоянно цеплялся за острые края каменистых обломков побольше, которые больно царапали руки, когда Марлена пыталась за них ухватиться.

Дилан двигался впереди неутомимо и абсолютно бесшумно, как большой ловкий зверь, отлично видящий в темноте и прекрасно ориентирующийся в окружающей обстановке. Для Марлены же в этом беспросветном и опасном новом мире единственной надежной опорой оставалась его рука, направляющая ее и поддерживающая, и позволяющая сохранять остатки уверенности и силы. И когда Дилан втащил ее на уступ, куда она без его помощи ни за что бы не влезла, Марлена, исполненная благодарности, прильнула к нему и прошептала взволнованно:

- Спасибо!

- Да не за что, - отозвался он со смешком. – Как говорится, своя ноша не тянет.

- Спасибо, что ты со мной! – уточнила Марлена.

- Я хочу быть с тобой, всезнайка, - произнес он уже серьезно. – И обещаю… Нет, заверять, что буду рядом всегда, не стану, было бы лицемерием давать клятвы, исполнение которых может оказаться не в моей власти. Я обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы быть с тобой! Но и ты пообещай, что больше не вздумаешь ни убегать сама, ни гнать меня от себя только для того, чтобы, как тебе кажется, от чего-то спасти.

- Убегать не вздумаю, - согласилась она. – А гнать, чтобы спасти, наверное, уже поздно. Ты – жених террористки, Дилан!

- Мне нравится, - одобрил Дилан. – Но «Моя жена – террористка» звучит еще лучше, прямо как название приключенческого романа. Всегда любил книжки с приключениями, я тебе рассказывал?

- И даже обещал читать их вслух перед сном.

- Прямо не терпится приступить к этому занятию, - пробормотал Дилан, оглядываясь по сторонам. – Идем искать крышу. Кажется, нам туда.

И повел Марлену куда-то в темноту в направлении для нее ничем не отличающемся от всех прочих, но по крайней мере лежащем в горизонтальной плоскости. Подъем по каменистой тропинке кончился. Теперь они двигались между черных расплывчатых очертаний кустов, задевая ветки Марлена чувствовала сладковатый запах акации, а иногда и сирени.

- Через ограду сможешь перелезть? – шепнул Дилан деловито.

Марлена растерялась:

- Не знаю… Никогда не пробовала.

- Девчонка, - фыркнул Дилан необидно. – Ладно, жди здесь.

«Не оставляй меня!» - чуть не вскрикнула девушка, но он уже сбросил ее сумку на землю, нырнул под ветки, и дальше она успела увидеть только как он подпрыгнул, будто взлетел, и исчез где-то вверху в темноте.

Без Дилана сразу стало одиноко и страшно. Марлена подобрала сумку и, прижав ее к себе, напряженно застыла, всматриваясь в темные кусты. Потом за ними что-то скрипнуло и приглушенный голос Дилана позвал:

- Иди сюда.

Марлена поспешно полезла сквозь акацию. Дилан ждал, приоткрыв небольшую калитку в высокой ограде и, приложив палец одной руки к губам в призывающем к тишине жесте, другой втянул Марлену за ограду и аккуратно прикрыл калитку, задвинув запирающий ее засов.

- Вот и крыша, а так же стены и все остальное, - шепнул он, указывая на чернеющий за деревьями силуэт небольшого коттеджа. – В окнах темно, думаю, хозяева уехали до выходных, но все же шуметь не стоит.

Соблюдая молчание и стараясь ступать беззвучно, что на садовой дорожке, посыпанной гравием, оказалось не так уж просто, они приблизились к домику, и Дилан знаком велел Марлене остаться под прикрытием разросшегося куста сирени, а сам, крадучись, пошел вдоль кирпичной стены коттеджа, пробуя открыть раму на каждом из окон. Уже третье по счету оказалось незапертым, рама с тихим скрипом поднялась. Дилан заглянул в открытое окно, подтянулся и одним движением перескочил подоконник, затем высунулся обратно и замахал Марлене.

Втащенная им внутрь, девушка замерла у подоконника и тоскливо вздохнула:

- Теперь мы еще и взломщики.

- Я ничего не взламывал! – возмутился Дилан, отодвигая ее в сторону. – Окна закрывать надо!

Он опустил раму и накинул крючок, потом плотно задвинул шторы на всех окнах и щелчком пальцев зажег оставленную кем-то на столике возле двери свечу.

- Располагайся, - широким жестом махнул рукой Дилан, - а я пока схожу на разведку, - и выскользнул за дверь.

Свечу он оставил, и Марлена, все еще испуганно прижимающая к себе сумку и не решающаяся сделать ни шага на этой чужой территории, с опаской огляделась.

Комната, куда они вломились, была, судя по обстановке, чьим-то рабочим кабинетом. В простенке меж окон стоял большой письменный стол с покрытой темно-зеленой замшей поверхностью, справа от него, развернутое сидением к окну, накрытое клетчатым пледом кресло-качалка, две стены почти полностью занимали ряды застекленных книжных полок, у третьей рядом с дверью размещались небольшой столик, кожаный диван с набросанными в беспорядке разноцветными подушками и заваленная папками и стопками бумаг этажерка. В противоположном от двери углу имелся небольшой камин с придвинутым к нему старинным расписным экраном.

Марлена опустила сумку на покрытый ковром пол и медленно пошла вдоль книжных полок, пытаясь в тусклом свете одинокой свечи рассмотреть названия на книжных корешках. Библиотека была до странности разнообразной. Она узнала знакомые темные с золотым теснением тома популярной энциклопедии, с ними соседствовали яркие обложки серии современных романов, встречались книги на бетанском языке и тут же попадались детские издания.

- Представляешь, - обернулась она к возвратившемуся Дилану, - здесь и твои любимые книжки про виконта Де Мольена есть.

- Главное, что здесь есть штрудель! - отозвался Дилан с воодушевлением. – То есть не здесь, а там, на кухне. Идем скорее, я удержался и даже не попробовал без тебя.

Наверное, поедание чужого пирога можно было счесть не самым тяжким грехом по сравнению с покушением на министра пропаганды, но Марлене все равно было очень и очень не по себе, когда мгновенно проснувшееся от аппетитного запаха яблок с корицей одуряющее чувство голода все-таки заставило ее впиться зубами в отломленный кусок штруделя.

Она сидела напротив Дилана за покрытым красивой скатертью деревянным столом на маленькой аккуратной кухоньке, бездумно рассматривала посуду на полках над небольшой плитой, жевала и глотала, почти не чувствуя вкуса, а сосущее ощущение внутри не только не проходило, а только все более усиливалось.

Что-то было не так, но Марлена настолько устала и изнервничалась, что ей никак не удавалось понять, что именно ее больше всего сейчас беспокоит. То есть, конечно, теперь все было кошмарно не так, очень тревожно и изнурительно страшно, но что-то именно в данный момент как будто сигналило о близкой опасности. Наконец она сообразила:

- Хозяева не уехали до следующих выходных, штрудель же совсем свежий!

- Утром пекли, - подтвердил звучный голос, и в проеме оставленной Диланом открыто кухонной двери показалась темная фигура со вскинутым двуствольным ружьем в руках.