Где сокрыта библиотека

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Говорю же, — вскипел Уит. — Здесь была Айседора! Она последовала за нами и предупредила твою мать.

Я запыхалась, пытаясь успеть за его размашистым шагом. Мы все еще не поймали экипаж, чтобы вернуться в отель, но это не имело значения, поскольку Уит, учитывая быстроту его походки, доставил бы нас туда за считанные минуты.

— Ты ведешь себя нелепо, — сказала я между вдохами. — Ей пришлось бы искать экипаж, чтобы проследить за нами, а затем оплатить его, но на какие средства? Отец никогда не давал ей денег.

— По ее словам, — усмехнулся Уит. — Подумай об источнике, Оливера.

Я схватила его за сгиб локтя. Время остановиться. Я потянула его изо всех сил, останавливая и разворачивая к себе. Он ни капли не вспотел и сохранял ровное дыхание, в то время как мое лицо, я уверена, блестело от пота.

— Ты бы заметил, если бы она следовала за нами, — сказала я. Он открыл было рот, но я опередила его. — И не забывай, она плохо знает город, чтобы идти пешком.

— Опять же, по ее словам, — он внимательно посмотрел на меня. — Ее мать жила здесь по шесть месяцев в год. Разве она не знает местность?

Я разочарованно вздохнула.

— Женщины не обладают той же свободой в исследовании города, что и мужчины.

Уит осторожно высвободил свою руку из моей хватки и продолжил энергично идти в сторону отеля. Если мне не изменяет память, мы находились всего в одном квартале от него.

— Так что ты думаешь? Что она с нами, чтобы следить и докладывать все матери?

— Да, она может все докладывать матери, — сказал Уит. — Она может пытаться саботировать наши поиски.

— Но она полезна, — запротестовала я. — Вспомни, как она застрелила мужчину, который собирался напасть на меня.

Уит ничего не ответил.

Я ткнула его в спину.

— Послушайте меня, мистер Хейс…

— Перестань называть меня так, — устало сказал он. — Я терпеть не могу слышать это от тебя.

Я моргнула, глядя на его широкие плечи. Его суровый тон застал меня врасплох. Мы пересекли улицу и наш отель появился в поле зрения. Гости толпились у входа, минуя лошадей и повозки, запряженные ослами.

— Я только говорю, что мне необходимо, чтобы ты перестал ссориться с моей сестрой и доверял ей настолько, насколько это вообще возможно, потому что любая альтернатива заставляет меня нервничать.

— Ты согласна со мной по поводу того, чему мы только что стали свидетелями? Твою мать предупредили, чтобы она не входила в банк.

— Согласна, — тихо сказала я. — Но тебе не кажется…

— Тебе не кажется странным, что твою мать предупредили о нашем визите в место, о котором знала только твоя сестра?

— Служащий отеля тоже знал, — заметила я.

Уит бросил в меня недовольный взгляд через плечо.

— Значит, твоя мать следит за нашим отелем? Мы сами только выбрали его. Как она могла узнать?

— Признаю, что это маловероятно, — сказала я. — Но что, если существует более правдоподобный вариант? Кто-то, о ком мы все время забываем?

Уит молчал, продолжая быстро двигаться. Юбка волочилась за мной, пока я старалась от него не отставать.

— Ты говоришь о Финкасле, — наконец сказал Уит.

— В яблочко.

Он что-то пробормотал себе под нос.

— Признай это, — сказала я. — Моя идея более правдоподобна, чем твоя выдумка.

— Оливера, — произнес Уит. — Мы уже подходим к отелю. Если она в номере, распаковывает чемоданы, то я, пожалуй, соглашусь с тобой. Может быть, это Финкасл предупредил Лурдес у банка. Но я уверен, что Айседоры там не будет. Я готов поспорить на свое здоровье, что в эту минуту она мчится на всех порах, чтобы перехватить нас.

Мне никогда не хотелось чьей-то ошибки больше, чем сейчас.

— Ну, если это правда, то нам лучше поспешить.

Мы вместе бросились внутрь, напугав немногочисленных посетителей вестибюля. Уит поднимался по лестнице быстрее, но мне удалось догнать его перед дверью нашего номера. Он мрачно посмотрел на меня.

— Готова? — прошептал он.

Я кивнула, тяжело дыша. Я была уверена, что выгляжу как уличая бродяжка.

Он распахнул дверь.

Внутри Айседора склонилась над практически опустевшим сундуком. Она достала одно из моих платьев и принялась встряхивать его, разглаживая складки. Ее волосы были идеально уложены, одежда аккуратна и без единой пылинки. Моя сестра посмотрела на нас поднимая брови.

— Чертова чашка опять переполнилась, — заметила Айседора. — Пришлось убирать воду, но не раньше, чем она снова намочила вашу сумку, мистер Хейс.

— О нет, — сказала я. — Ненавижу, что пропустила его вызов. Снова. Вдруг что-то случилось?

— Ну, я не могла ответить, так как он не захотел со мной разговаривать, — сказала Айседора. — Но в его голосе было больше раздражения, чем реальной угрозы. Он все звонил и звонил… Единственная реальная опасность заключалась в намокшем ковре.

Уит бросил на нее взгляд.

— И мой рюкзак, который я оставил на кровати.

Айседора склонила голову.

— Ты ошибаешься. Он лежал на полу, прямо у прикроватной тумбочки. — Она указала на тумбочку, на которой стояла чашка, уже пустая. — Боюсь, вода лилась прямо на него.

Затем она повернулась ко мне и спросила:

— Ну? Как все прошло?

К чести Уита, когда он рассказывал о нашем приключении в банке, то не обвинял Айседору в пособничестве нашей матери.

— Что будем делать теперь, когда у нас есть адрес? — спросила она.

— Отправимся туда, — сказала я. — Сейчас же, если возможно. Поскольку кто-то предупредил маму о нашем присутствии, она могла укрыться по этому адресу, думая, что находится в безопасности.

— Тогда мы должны встретиться с ней, — сказала Айседора, ее лицо было бледным и несчастным. — Сегодня.

— Пока она снова не исчезла, — сказал Уит.

Я взяла ее за руку, надеясь, что этот жест придаст ей смелости и уверенности.

Мы оделись для прогулки: Айседора одолжила у меня темное платье, а я облачилась в свой привычный траурный наряд. Уит надел серую рубашку, цвет которой напоминал мне один из моих угольных карандашей. У меня заурчало в животе, и я поняла, что прошло уже несколько часов с последнего приема пищи. Когда мы покидали вестибюль, я с тоской посмотрела на дверь, которая вела в обеденный зал. Но времени не было — я чувствовала, что мама не станет надолго задерживаться на одном месте.

Уит поймал экипаж, и мы втроем забрались внутрь: мы с Айседорой — с одной стороны, он — с другой. На плечи давила тяжесть, и я попыталась выровнять дыхание. В последний раз, когда я видела свою мать, она покидала Филе на маленькой лодке со всеми артефактами, которые я лично ей передала

Если мы не найдем, где она их спрятала, эти же артефакты пройдут через врата и больше никогда не появятся в Египте.

— Постучимся в парадную дверь? — внезапно спросила Айседора, нарушив тишину. — Какой у нас план?

— Ворвемся, — произнесли мы с Уитом одновременно.

Он улыбнулся, но я проигнорировала это и обратилась к Айседоре.

— Если мы постучим, то предупредим ее о нашем присутствии, и у нее будет время сбежать.

— Конечно, — сказала Айседора, смутившись. — Я не подумала.

Моя сестра ерзала на месте, сжимая и разжимая ладони. Мне пришло в голову, что она боится этого момента, в то время как я жду его с нетерпением. Она только узнала о причастности нашей матери, в то время как я давно пережила все на собственном опыте. Самообладание оставило ее.

— Когда вы последний раз виделись? — мягко спросила я.

— Дома, в Лондоне, незадолго до нашего с папой отъезда в Египет. Она провожала нас, — вздохнула Айседора. — Никогда не думала, что увижу ее здесь. Она должна была встретить нас в порту, как обещала.

— Ты говорила, что они никогда не разлучаются, — тихо сказал Уит.

Я посмотрела на него, нахмурив брови. Я не слышала, чтобы она такое говорила. Я уже собиралась возразить, на его колкое замечание, но Айседора опередила меня.

— Конечно, они не проводят каждую минуту вместе, — сказала она с раздражением. — Я пыталась подчеркнуть глубину их привязанности.

Уит поджал губы и отвел взгляд. Остаток пути он провел в задумчивом молчании. Больше никто не произнёс ни слова; я была погружена в собственные мысли, мои нервы контролировали ритм сердца, отдающий в горле.

Я была так близка к тому, чтобы найти ее.

Внутри ее пристанища мы бы нашли все необходимое для завершения нашего дела против нее. Там будут следы сбыта реликвий, адреса и контакты потенциальных покупателей, а также переписка с ее подельниками.

Скоро я узнаю правду о своем отце и его судьбе.

Я не теряла надежды, что он жив и находится в Египте. Держится на волоске между жизнью и смертью.

Если он жив, я спасу его.

Если он мертв, я похороню его.

В любом случае, я добьюсь правды.

Экипаж остановился у простого дома, единственным украшением которого служили железные ворота, от которых шла узкая дорожка. Она вела к ступенькам, заканчивающимся у такой же простой деревянной двери. Это место не было похоже на то, в котором могла бы жить моя мать. Где сад? Цветы в горшках? Она любила зелень, но это место напоминало пустыню. Камень горчично-коричневого цвета, строгий, но практичный дизайн. На двери не было замысловатого молотка, с помощью которого мы могли бы возвестить о нашем прибытии. Не то чтобы мы в нем нуждались, но я не могла забыть золотого льва, который был у нас дома и рычал на каждого, кто осмеливался зайти. Мама любила роскошь. Даже на Филе она настояла на том, чтобы привести ковры и мебель, зеркала, фарфоровые умывальники и тончайшее постельное белье из египетского хлопка.

— Я вижу небольшую боковую террасу, — сказал Уит. — Войдем через нее.

Айседора шла рядом со мной, пока мы шли за Уитом к дому. С ее кожи исчезла бледность, словно все напряжение и переживания, которые она хранила в себе, испарились. Ее подбородок был высоко поднят, а плечи были прямыми и острыми. Встретив мой обеспокоенный взгляд, она кивнула, ее глаза решительно блестели.

Это была Айседора, которую я знала. Девушка, которая встречала мир с вежливой улыбкой на губах и пистолетом в руке.

Уит продемонстрировал один из своих многочисленных талантов, за считанные секунды взломав замок на боковой двери. Даже моя сестра выглядела впечатленной.

— Ты можешь научить меня этому? — спросила Айседора.

Он проигнорировал ее и посмотрел на меня с мрачным выражением лица, и я кивнула, призывая его войти внутрь. Мы шли за ним по пятам, и я прищурилась, ожидая, пока мои глаза привыкнут к внезапной темноте. Я не удивилась, узнав, что Уит захватил с собой немного инвентаря, и, порывшись в своем кожаном рюкзаке, достал несколько свечек и спички.

Он по одной протянул нам с Айседорой. Я поспешно зажгла обе, отчаянно пытаясь разглядеть маму. Пламя осветило приличную часть комнаты, благодаря чему можно было свободно ориентироваться в пространстве. Мы находились в небольшой гостиной с простыми, но удобными на вид креслами, обитыми тканью с яркими узорами. Полы застилали ковры, они были чистыми и качественными. Стены были пустыми, но входную дверь украшали искусные деревянные наличники. На низком кофейном столике стояла наполовину полная чашка чая, и судя по завихрениям пара, поднимавшимся вверх, он был свежим. Я бросила быстрый взгляд на Уита — он уже выходил из комнаты, сжимая в руке нож.

— Не трогай ее, — прошептала я.

Он проигнорировал меня и скрылся в соседней комнате.

Айседора поспешила за ним, едва не споткнувшись об одну из подушек, разбросанных по полу. Я шла прямо за ней, осматривая по пути другие комнаты. Уит обнаружил лестницу, ведущую на второй этаж, и взлетел по ней, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я бросилась следом, и мы проверили комнаты на втором этаже.

— Не думаю, что здесь кто-то есть, — прошептал Уит. — Где Айседора?

Я обернулась и нахмурилась, удивленная ее отсутствием.

— Я думала, она прямо за мной, — мое лицо прояснилось. — Она, должно быть, внизу.

Он проскользнул мимо меня, возвращаясь на нижний этаж. Я доверила ему поиски Айседоры, а сама изучила первую комнату рядом с лестницей. В центре стояла заправленная кровать, а в углу находилось несколько пальм и папоротников в горшках. Это было похоже на ту маму, которую я знала; похоже на маму, которая могла терпеливо ухаживать за землей или вернуть к жизни увядающий цветок. В противоположном конце комнаты стоял деревянный комод с зеркальным подносом посередине. Я подошла к нему, в ушах зазвенело от резкого шума. На подносе стояли духи, которые были мне знакомы. Я подняла стеклянный флакон и осторожно понюхала. Духи были из Парижа и пахли сладкой ванилью. Аромат, который навсегда останется для меня маминым.

Я поспешно закрыла флакон, голова шла кругом.

Она чувствовала себя здесь как дома.

Боль зацвела у меня под кожей. Мама делила эту постель со своим любовником. Они вели совместную жизнь, у них родился ребенок. Дочь, которая заменила брошенную. Чудовищность того, что она сделала со мной и папой, навалилась на меня сокрушительной тяжестью, и я, дрожа, упала на кровать. Мой взгляд упал на деревянный шкаф, дверца которого была приоткрыта. Платья, похожие на те, что я видела в Каире, показались в образовавшейся щели.

Они были яркими, имели глубокие декольте и ворох оборок, что делало их более девичьими. Моя мать была не сильно старше меня — ей всего тридцать девять, — и казалось, что она цепляется за свою молодость, за ту жизнь, которую ей только предстояло прожить. И именно так она решила коротать свои дни. Много лет изменяла папе, запрещая мне с ней ездить в Египет. Продавала бесценные исторические предметы, имеющие культурный вес, тому, кто больше заплатит.

Я с трудом узнавала ее.

— Оливера! — позвал Уит с нижнего этажа.

Я встала, у меня дрожали колени, а сердце ныло от боли. Моя семья развалилась, а я по глупости попыталась создать новую с мужчиной, которого знала всего несколько месяцев. Я чувствовала себя разбитой и очень, очень злой из-за того, что сделала моя мать.

А она даже не соизволила явиться, чтобы я могла накричать на нее.

Я поплелась вниз по лестнице, на каждом шагу борясь с собственными эмоциями. Слезами горю не поможешь. Крики не спасли бы моего дядю и Абдуллу от каирской тюрьмы. Звуки ссоры Уита и Айседоры пронзили мрак пустого дома. Их голоса манили меня, словно злая сирена. Они находились в библиотеке: удобные кресла, сгруппированные на мягких коврах, маленькие столики в форме цилиндра, стоящие по обе стороны.

Полки, наполненные десятками различных предметов, занимали четыре стены: книги, аптекарские баночки, бутылочки с чернилами, канцелярские принадлежности, статуэтки и фигурки различных египетских богов, богинь и животных, рамки с набросками и изображениями различных памятников и храмов, кусочки несочетаемых украшений, ленты, булавки, платки, старые дневники и стопки книг, из некоторых уже вываливались страницы, дамские шляпки и всевозможные перчатки. Любопытно, что здесь находились и чашки со сколами, и потемневшее столовое серебро, и несколько чайников. Меня поразила концентрация хлама на каждый сантиметр комнаты.

— Расскажи, что ты делала в этой комнате до того, как я вошел, — потребовал Уит.

— Я искала улики, — огрызнулась Айседора. — Разве мы здесь не для этого? Я уже устала от твоих постоянных преследований и подозрений. Инез, не могла бы ты образумить его?

Я потирала больные виски, в глазах нарастало давление.

— Кто-нибудь из вас нашел что-нибудь полезное? Или вы все это время спорили?

У Айседоры хватило здравого смысла изобразить смущение, но Уит остался с каменным лицом. Наконец он пробормотал:

— Большинство этих предметов тронуты магией. Однако я не представляю, насколько они могут быть полезны.

Мое внимание вернулось к полкам. Мама, сколько я себя помню, была заядлым коллекционером зачарованных вещей. Где бы она ни путешествовала, она всегда находила что-нибудь, что можно было бы привезти домой. Ее любимые вещи были привезены из Парижа. Однажды она сказала мне, что заклинания, наложенные на эти предметы, носили озорной характер. Ее очень позабавила музыкальная шкатулка, которая пела только непристойные морские песенки. Но, глядя на сотни предметов, загромождающих полки, я начал понимать, что сильно недооценила ее способность к накопительству.

— Возможно, здесь есть что-то, что могло бы указать нам, где еще она может скрываться? Или, может быть, причина что она делает здесь, в Александрии? — спросила Айседора.

Уит встретил мой взгляд, слегка приподняв бровь. Мы оба подозревали, что она ищет Хризопею Клеопатры. Если бы она каким-то образом узнала, как превращать свинец в золото… Я содрогалась при мысли о том, что она сделает с таким богатством.

С такой властью.

— Там на креслах еще куча дневников, — заметил Уит. — Может, не будем торопиться и изучим все? Оливера, если ты увидишь что-то стоящее, то уменьши.

Моя рука рефлекторно дернулась к платку на шее.

— Мы останемся здесь на всю ночь? — спросила Айседора. — А что будет, если мама вернется?

— Выпьем чаю вместе, — сказал Уит.

Айседора сердито посмотрела на него. Уит опустился на пол и начал листать дневники и старые книги. Айседора читала письма, а я неторопливо осматривала полки. Это оказалось непростой задачей. Чайник свистел пламенем, когда я касалась его ручки; различные статуэтки громко пели непристойные песни, напоминая мне о старой музыкальной шкатулке; большинство платков оказались хамелеонами, они меняли фактуру и цвет в зависимости от того, к чему прикасались; бутылочки с чернилами на самом деле были лекарствами и я уменьшила их все, вспомнив историю, что поведал мне дядя на Филе. Мама постоянно беспокоилась, что заболеет, но потом обнаружила тайник с чернильными бутылочками, которые хранили остатки исцеляющей магии. Теперь она была способна вылечить что угодно: сломанные кости, тепловой удар, лихорадку, озноб, боли в животе.

Я без колебаний забрала все запасы.

Я также нашла серьгу, которая, казалось, усиливала звук в комнате (Уит, тихо читающий себе под нос, словно кричал мне в ухо); браслет, который повышал температуру моего тела и несколько угольных карандашей, перевязанных ленточкой. Я не знала, в чем заключалась их магия, но они мне всегда пригодятся.

Я отвернулась от полки и подошла к одному из кресел, отодвинув высокие стопки бумаг, чтобы освободить место. Меня пронзил ледяной ужас. Где-то в Александрии мама скрывалась с сотнями артефактов, готовя их к продаже.

— Где она может быть? — размышляла я вслух.

— Это, — раздался голос со стороны дверного проема. — Очень хороший вопрос.

Страх ледяной волной обрушился на меня. Я знала этот голос, его сальность, будто бы каждое слово было обмазано маслом. Я медленно подняла взгляд.

Бесстрастно прислонившись к раме, стоял мистер Бэзил Стерлинг.

Его рука держала пистолет, направленный мне в сердце.