Жаркий приказ босса (СИ)

глава 19

Конференц-зал монотонно фонит голосом спикера, но моё внимание приковано к Виктории. Она сидит рядом, прямая как струна, но я замечаю, как её плечи слегка вздрагивают. Ещё один тихий чих, и она украдкой проводит пальцем под носом.

Замёрзла.

В зале действительно дует – организаторы переборщили с кондиционерами. На Вике только это тонкое серое платье, обтягивающее стройную фигуру. Я видел, как она входила – тогда казалось, что она просто хочет выглядеть безупречно. А теперь понимаю – она дрожит.

Медленно снимаю пиджак, не сводя глаз со сцены. Движение должно выглядеть естественным – будто мне просто жарко.

— Наденьте, — говорю тихо, протягивая ей пиджак через подлокотник кресла.

Она резко поворачивает голову, глаза расширяются.

— Нет, спасибо, мне не холодно, — шепчет отодвигаясь.

Я усмехаюсь. Конечно, не холодно. Вот только губы уже слегка посинели.

— Виктория, — голос звучит мягко, но в нём появляются стальные нотки, — вы мне нужны здоровой, а не с температурой. Наденьте.

Она сжимает губы, в глазах – привычный бунт, но я вижу и другое: она устала бороться.

— Это… неуместно, — бормочет она, но уже тянет руку.

— Совершенно уместно, — поправляю я, помогая ей накинуть пиджак на плечи.

Мои пальцы намеренно задерживаются на её плечах на секунду дольше необходимого. Она замирает.

Пиджак ей велик – он обволакивает её, как моё внимание. Запах моего парфюма теперь смешивается с её лёгкими духами. Метка.

— Спасибо, — говорит она через силу, но я вижу, как её тело постепенно расслабляется в тепле.

— Не за что, — отвечаю, возвращаясь к протоколу конференции, но краем глаза замечаю, как она украдкой прижимается к ткани, вдыхая мой запах.

Попробуй теперь выкинуть меня из головы, Викуля.

Время тянется невыносимо долго. Я механически записываю контакты с презентаций — эти цифры и фамилии должны быть мне важны, но, чёрт возьми, все мои мысли только о ней.

Вика сидит рядом, уткнувшись в блокнот, но я вижу, как её пальцы слегка дрожат. Мой пиджак съехал на одно плечо, обнажив хрупкую линию шеи. Кожа там выглядит такой нежной, почти прозрачной — хочется провести по ней пальцами, почувствовать, как под ней бьётся пульс.

Паша, соберись, чёрт возьми. Ты не школьник.

Намеренно разваливаюсь в кресле, занимая больше места. Мой локоть «случайно» касается её руки, лежащей на подлокотнике. Она не отдёргивается, но пальцы мгновенно сжимаются в кулак.

— Извините, — бросаю нарочно небрежно, даже не глядя в её сторону.

— Ничего, — её голос звучит ровно, но я замечаю, как она чуть прижимается к другому краю кресла.

На экране мелькают слайды, спикер увлечённо представляет свою оригинальную производственную линию. Я должен бы послушать, сделать заметки, но всё моё внимание приковано к тому, как Вика украдкой подтягивает воротник моего пиджака к носу.

Нюхаешь, птичка?

Она ловит мой взгляд и мгновенно опускает руку, делая вид, что поправляла причёску.

— Как вам представление Ивашова? — спрашиваю, пока она отвлеклась.

Молча пожимает плечами, делая равнодушный вид.

— А кто следующий по программе, итальянцы? Виктория, попрошу вас максимально внимательно отнестись к их выступлению, я намерен в дальнейшем пересечься с ними для продолжения делового сотрудничества.

Послушно кивает, но лицом ко мне не поворачивается.

Ох уж эти странные закидоны простушек.

Ничего же в ней особенного — неяркая внешность, лицо почти всегда без улыбки, глаза с усталым взглядом. Смотришь и понимаешь: мышь серая.

А как вспыхнет румянцем — так внутри словно прострел.

Ещё хочется.

Больше.

Чаще.

Постоянно.

Я привык к другому. К тем, кто знает себе цену, кто умеет подать товар лицом — ухоженные, пахнущие дорогим парфюмом, с натренированной улыбкой и заранее подготовленными фразами. Такие не прячут нос в чужой пиджак, не отворачиваются, когда на них смотрят. Они сами смотрят — оценивающе, с намёком, с расчётом.

И это правильно.

Потому что всё имеет свою цену.

А эта...

Эта же ведёт себя так, будто не понимает правил игры. Будто не осознаёт, что её скромность, её нежелание играть по общим правилам — это и есть самый раздражающий, самый дразнящий крючок.

Я ловлю себя на мысли, что уже полчаса не слышу ни слова из презентации. Вместо этого считаю её дыхание, отмечаю, как вздымается грудь под моим пиджаком, как дрожат ресницы, когда она делает вид, что конспектирует.

И самое дурацкое — мне это нравится.

Не просто возбуждает — задевает где-то глубже.

Зачем?

Она же не из тех, с кем можно просто провести ночь и забыть. Не из тех, кто понимает, что это всего лишь сделка — внимание в обмен на благосклонность.

С ней всё сложнее.

И опаснее.

Потому что если обычная женщина после постели хочет бриллиантов или повышения, то такая, как Вика...

Такая захочет чего-то, чего я, возможно, дать не смогу.

Или не захочу.

— Павел Семёнович?

Её голос вырывает меня из раздумий.

— Вы пропустили самое важное, — она протягивает мне блокнот, где аккуратным почерком выписаны ключевые моменты презентации.

Я беру листок, и наши пальцы соприкасаются.

Она не отдёргивает руку.

Значит, не всё так безнадёжно.

— Спасибо, — говорю я, и это не игра.

Она кивает и снова отворачивается, но я уже знаю: где-то там, под воротником моего пиджака, её кожа снова покрывается румянцем.

И мне снова этого мало.