Жена с условиями, или Три наволочки из свадебного платья

ГЛАВА 9. Три наволочки и немного судьбы

Если бы кто-нибудь сказал Натали неделю назад, что она будет стоять посреди мансарды в свадебном платье — пусть и выбранном из чисто прагматичных соображений, — она бы рассмеялась. Или усомнилась в здравомыслии собеседника. Но вот весна за окном, на подоконнике расцвели фиалки, в воздухе пахнет теплым хлебом из булочной на углу, и она — в платье, готовая отправиться в ратушу на брачную церемонию. И никуда от этого не деться.

Платье, к слову, стоило бешеных денег. И хоть счета, согласно договору, оплачивал ван-Эльст, Натали ни за что бы не согласилась на такое расточительство, если бы не придумала для платья вторую жизнь. Это было её талантом — она для любой ставшей ненужной вещи могла придумать новое предназначение. Почему платье, которое предполагалось надеть всего лишь раз, должно было стать исключением? Оно выглядело роскошно — светлое с нежным розоватым отливом, с гладкой фактурой шёлка и тонкими кружевами по вороту и манжетам — как раз такими, которые можно позже отпороть и использовать для праздничных салфеток. Подол был достаточно широким и пышным — из него легко выйдут три наволочки. А остальное может стать частью лоскутного покрывала.

— Ты — настоящая красавица, — восторженно выдохнула Виола, прижав ладони к щекам и любовно глядя на племянницу, будто впервые. — Поль ван-Эльст будет сражён наповал.

— Надеюсь, не насмерть. А то будет неловко, — отозвалась Натали и, повернувшись к зеркалу, добавила со зловредной улыбкой: — А вообще, он наверняка будет в восторге, узнав, что после церемонии это платье станет частью постельного белья. Очень… символично.

Даже это весьма прозаическое уточнение нисколько не изменило романтического настроя Виолы. И она продолжила умиляться и восхищаться, как племянницей, так и этим “судьбоносным” днём.

— Весна сегодня ощущается особенно явственно. Всё зацветает. Особенно ты.

— Спасибо, тётя, — Натали проглядела на неё скептически. — Чувствую себя цветущим одуванчиком, который уже в том состоянии, когда его «вот-вот сдует».

Это было, пожалуй, преувеличением. Натали совсем не ощущала, что находится на грани катастрофы. Испытывала лёгкое волнение, не больше. Глупо придавать значение формальностям. Она настроила себя воспринимать предстоящую брачную церемонию, как небольшое недоразумение, заверенное печатью. Вроде насморка, но официального. А насморк всегда проходит сам собой.

Главное, она сможет попасть в Вальмонт. Натали считала, что именно она должна узнать всю правду о событиях сорокалетней давности, связанных с Жозефиной Дюваль. Жозефина была старшей сестрой бабушки Натали. Самая загадочная и самая противоречивая женщина их рода. А ещё невероятная красавица. Впрочем, в семье мало говорили о ней. Кое-кто считал, что именно Жозефина виной тому, что на семейство посыпались напасти и их славный род был разорён. Ещё бы! Сбежала из-под венца. Долгое время всё, что Натали знала о Жозефине, было лишь обрывками слухов, пока однажды совершенно случайно она не наткнулась на её дневник. Это даже был не дневник, а сборник стихов, но Натали догадалась, что они автобиографичны. Трогательные строчки рассказывали о двух мужчинах, совершенно разных, совершенно непохожих, и о том, какую роковую роль они сыграли в судьбе Жозефины.

Однако записи дневника обрывались внезапно. Так же внезапно, как исчезла сама Жозефина.

Последние строчки из её дневника Натали помнила наизусть:

Не будет свиты, шепота толпы.

Лишь полумрак, дорожная карета

И в Вальмонт путь — как тихий зов судьбы...