Горечь

38. Шепот в ночи

Было уже глубоко за полночь, когда я вернулась домой. Я прокралась наверх с туфлями в руке, стараясь не издать ни звука, способного заявить дяде о моем присутствии. После всего случившегося сегодня, его я хотела видеть меньше всего. Я не знала, как много ему было известно или на чьей вражеской стороне он стоял. Само нахождение в его доме меня нервировало, будто я спала все это время под крышей врага и ничего об этом не знала.

Оказавшись в комнате, я плотно закрыла за собой дверь и с облегчением выдохнула, поскольку затаила дыхание, еще поднимаясь по лестнице. Я постояла какое-то время, позволяя тишине и темноте окутать мою измученную душу.

Позади меня вспыхнул огонек, напугав меня. Запаниковав, я обернулась, ожидая увидеть пришельца — какого-то незнакомца из Темного Легиона, готового осуществить пророчество.

— Это я, — сказал Трейс.

Он сидел за моим столом, скрестив руки на груди, с сексуальной полуулыбкой на губах. Губах, ради которых я готова была продать душу, лишь бы снова их поцеловать. Я улыбнулась ему в ответ и пересекла комнату.

— Я соскучилась по тебе, — промурлыкала я, забираясь к нему на колени.

Он обхватил меня руками за талию и притянул в свои теплые объятия. — Я соскучился по тебе больше.

— Сильно в этом сомневаюсь.

Его ямочки показались и снова исчезли. — Как прошло твое свидание? — спросил он, зарываясь носом в мою шею и втягивая мой запах, словно только этим воздухом он хотел дышать.

— Не хорошо. — Я запустила пальцы в его волосы и закрыла глаза, чувствуя, как он покрывает мою шею нежными поцелуями.

— Он пытался что-то сделать? — спросил он ровным тоном, щекоча мне шею своим дыханием и оставляя еще один поцелуй у моего уха.

Я ахнула, когда его губы скользнули по моей коже словно кисточка, благословляя полотно своим шедевром. — Нет, он ничего не делал и вел себя вполне прилично, — сказала я, думая о том, как он держал мои волосы, пока я выплевывала свой ужин в его унитаз.

Трейс отстранился и посмотрел мне в глаза. — Тебе плохо?

Я кивнула, искренне желая избежать разговора о сегодняшнем вечере, чтобы не разрушить этот идеальный момент холодной, отрезвляющей правдой.

— Что случилось? — На его челюсти заиграли желваки, и я поняла, что ему непросто удается сохранять спокойствие.

— Объявилась Тесса с Габриэлем.

— Для чего?

— Тесса узнала об Энгеле, о моей крови, Амулете… она знает все, и даже больше. — У меня защипало в глазах, когда я попыталась набраться смелости и сказать правду. — Все плохо, Трейс. Очень плохо.

— Что бы ни случилось, мы преодолеем это вместе, — попытался он меня утешить, но это было без толку.

Не было в английском языке слов, способных стереть правду о том, кем я являлась; избавить меня от яда, циркулирующего в моих венах, или от созданной им мишени на моей спине.

— Мы уже знаем, что Энгель заинтересовался твоей кровью, — сказал он, отвечая на мои мысли. — Это ничего не меняет. Мы все равно, так или иначе, его устраним.

— Ты не понимаешь. — Я покачала головой, отворачиваясь от его пронзительных глаз. — Теперь это касается не только Энгеля.

— Тогда о ком идет речь? — спросил он, поднимая мой подбородок и заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Что происходит, Джемма?

— Темный Легион узнал обо мне, Трейс. О моей крови.

Его голова качнулась назад, в его глазах отразились страх и смятение. — О чем ты говоришь? Какое отношение к этому имеет Темный Легион?

Глубоко в душе я надеялась, что мне никогда не придется говорить ему этих слов, что я никогда не увижу, как он будет смотреть на меня вот так, но это непременно случается. И я знала, что это было невозможно. Он заслуживал знать правду, какой бы мерзкой она ни была.

— Они считают мою кровь ключом к пробуждению Люцифера, — выпалила я, не думая дважды. — Что я та самая девушка из пророчества.

— Дочь Аида? — уточнил он, по-видимому, прекрасно зная, о чем идет речь. — Это пророчество — чушь собачья.

— Оказывает, что нет. Род существует, и Орден оберегает его секрет уже много веков. — Мне было тяжело смотреть ему в глаза, но я все же заставила себя это сделать. — Я одна из его Потомков, Трейс.

Он ничего не сказал, глядя на меня в душераздирающей тишине. Как бы страшно мне ни было, я должна была продолжить. Я должна была рассказать ему все, пока я не потеряла самообладание.

— Его кровь пассивна в Тессе, как и в моей матери, и всех женщинах до нее, но во мне она преобладает, — пояснила я, стараясь не задохнуться от этих слов. — Мой папа пытался скрыть правду, забрав нас отсюда и наложив на меня Скрывающее заклятие, но как только Энгель попробовал мою кровь, он сложил два плюс два, и дал знать Темному Легиону. И теперь они знают правду обо мне, и они не остановятся, пока не получат то, что хотят… пока они не выполнят пророчество.

Трейс уставился на меня, лишившись дара речи. Его рот открывался и закрывался, будто он собирался что-то сказать, но передумал в последнюю минуту.

— Дальше — больше. — Я увидела, как распахнулись его глаза, словно он не мог понять, как я могу сообщать так много плохих новостей одновременно. — У Совета есть образец моей крови и втайне они пытаются выяснить, пассивна она или нет. Если они еще не знают правду, то это только вопрос времени. И когда это случился, они тоже придут за мной.

Он быстро заморгал, пытаясь понять, о чем я ему говорила.

— Моя кровь, возможно, сможет пробудить Люцифера, а они никогда не позволят этому случиться. Ты понимаешь, что это значит, верно?

Он перестал моргать, глядя прямо перед собой, будто замерший в свете фар олень.

— Скажи что-нибудь, Трейс.

— Я пытаюсь, — покачал головой он. Его глаза и голос казались пустыми. — Я пытаюсь это переварить.

Я видела, с каким трудом он пытается это понять и принять. Сложно представить, о чем он думал и что чувствовал сейчас, но я знала, что приятным это точно не было.

— Думаю, будет лучше, если какое-то время мы будем избегать друг друга, — тихо сказала, пытаясь сдержать слезы. На самом деле, я хотела сама помочь ему уйти, чтобы мне не пришлось слышать от него, что он больше не может со мной быть — что я была выродком, от которого его тошнит.

Он поморщился. — Я бы никогда не сказал тебе такого.

Слезы обжигали мне веки. — Никогда не говори никогда.

— Черт возьми, Джемма. Посмотри на меня, — приказал он, обнимая мое лицо руками и заставляя меня посмотреть на него. — Я бы никогда так не сказал, потому что никогда так не считал. Я не хочу быть вдали от тебя — ни на секунду, ни на минуту, ни вообще когда-либо. Разве ты этого не понимаешь?

Взяв меня за бедра, он приподнял меня над собой, заставляя перекинуть левую ногу через него и снова сесть, так чтобы я его оседлала. От нахождения рядом с ним в столь близкой и интимной позе, мой пульс ускорился, а сердце пустилось вскачь.

— Для меня ничто не имеет значения, кроме этого, — сказал он, указывая на нас двоих, переплетенных конечностями. — Меня не волнуют Ники, или Энгель, или твоя родословная, или какое-то дурацкое пророчество. Я волнуюсь о тебе, Джемма. Я волнуюсь о том, чтобы сделать тебя счастливой и защитить тебя. Меня волнует, что здесь, — сказал он, проведя большим пальцем по моему лбу. — И здесь, — добавил он, положив руку на мое бьющееся сердце.

Я обхватила его руками за шею и прижалась губами к его губам. Нежно гудение разлилось под моей кожей, заставляя все казаться немного лучше. Не таким невыносимым.

Я хотела остаться с ним навсегда, завернуться в его любовь и позволить всему плохому уйти от меня, и хотя я знала, что должна была больше стараться оттолкнуть его, я не могла заставить себя сделать это. Это было опасно для нас, я знала это, и держать его рядом со мной было эгоистично, но я больше не знала, как существовать без него.

Я не знала, как мне отпустить единственный оставшийся лучик света в моем вечно мрачном мире.

— Тогда не отпускай, — ответил он просто. — Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, и, надеюсь, ты знаешь, что я чувствую к тебе, поэтому, почему бы нам не принять тот факт, что мы будем вместе, и не перейти к более важной ерунде? — предложил он, проводя большим пальцем по моим губам, а затем накрывая их своими, словно ставя финальную точку.

Когда он отстранился, я увидела, что смотрю в его глаза, в его душу, никогда в жизни не чувствовала себя ближе ни к одному человеку. Я видела его любовь ко мне… я чувствовала ее в своих костях… и это горело жарче, чем жар тысячи солнц.

— Мне страшно, Трейс. Так страшно, что я даже не знаю, что с собой делать, — созналась я дрожащим голосом.

— Все будет хорошо. Я никогда не позволю случиться с тобой чему-то плохому.

— Не говори так. Не давай обещаний, которые невозможно сдержать. — Я погладила большим пальцем его протестующую ямочку. — Я больше не хочу притворяться. Не хочу притворяться, будто все будет в порядке. Не будет, пока мы не найдем способ остановить пророчество.

— Тогда мы это сделаем, — сказал он и поцеловал мою ладонь. — Мы сделаем все, что потребуется.

— Ты это серьезно?

— Ты же знаешь, что да.

— Хорошо, потому что я уже попросила о помощи Доминика, — сообщила я, внимательно разглядывая на его лице признаки надвигающегося взрыва. — Он постарается накопать как можно больше информации о Темном Легионе… изнутри.

— Изнутри?

— Мне нужно знать, что им известно о пророчестве, и есть ли у них информация, которой нет у нас — например, как, когда и где все должно случиться.

— Ты всерьез считаешь это хорошей идеей?

— А что?

— Вот так вот отправить туда Доминика. Он ведь склонен менять стороны.

— Я должна пойти на этот риск, Трейс. Других вариантов нет.

Он отвел взгляд на мгновение, но ничего не сказал. — Хорошо. Что еще?

— Я хочу спросить Габриэля, сможет ли он проникнуть в Хранилище в Храме. Нам нужно выяснить о пророчестве все, что можно, если мы хотим его изменить, — пояснила я, непривычно спокойно. — Доминик считает, что Совет может хранить там какую-то информацию или записи. Стоит попытаться.

— Он никогда не сможет туда пробраться, — сказал Трейс. — Он Воскрешенный. Они могут позволить ему войти в здание со Стражем и все такое, может, даже позволят ему продолжить охотиться для Ордена, но на этом всё. Он даже не дойдет до холла.

— Понятно. — Я вздохнула, не позволяя себе сдаваться. — Тогда я придумаю что-нибудь другое.

— Я могу это сделать. — Его голос был твердым, как скала.

Я удивилась его диковинному предложению. — Но ты ведь даже не в Ордене. Они никогда не позволят тебе туда попасть.

— Это не совсем правда.

— Что именно?

Его адамово яблоко подпрыгнуло, когда он сглотнул. — Завтра я встречаюсь с Магистром.

У меня отвисла челюсть. — Что? Зачем?

— Чтобы поговорить с ним о возвращении в Орден.

— Зачем тебе это делать? — спросила я, ошеломленная тем, что он не только думал вернуться в Орден, но и сам активно искал с ними встречи, после всего, что он о них говорил. — Я думала, ты не хочешь иметь с ними ничего общего?

— Я и не хочу. Не совсем, — признал он, прикрыв веки.

— Тогда что происходит? Зачем ты это делаешь?

— А ты как думаешь? — грубо ответил он, крепко меня обнимая. — После случившегося с Энгелем? Мне нужно защищать тебя, Джемма. Я думал, что смогу это сделать без Ордена, без их политики и прочего дерьма, но я нуждаюсь в их ресурсах.

— Тебе не нужно этого делать. Мы найдем другой выход. — Хватало и того, что я втянула его во все это, но чтобы он еще и вернулся в Орден, после всего случившегося с Линли — это было уже чересчур.

— Это ее больше не касается. — Он убрал прядку волос мне за ухо и понизил голос до шепота баритоном. — Я должен сделать это для тебя, Джемма. Больше, чем когда-либо. Нам нужно выяснить, что известно Совету и что они планируют.

— Но ты играешь прямо на них, Трейс. Это именно то, чего они хотели, — напомнила я ему, но он, похоже, больше не заботился об этом.

— В этот раз все будет по-другому, — заверил он меня. — Я отправляюсь туда, будучи на чеку. У них не получится ничего контролировать, потому что я делаю это не ради них. Я делаю это ради нас.

Он потянулся снова меня поцеловать и скрасить неприятный момент, но я остановила его, положив руку ему на грудь.

— Трейс, я не могу позволить тебе…

— Ты не заставишь меня передумать, Джемма, — твердо сказал он, ясно давая понять, что в этой битве я проиграла.

Трейс собирался добровольно броситься в ту же кроличью нору, сквозь которую я летела в свободном падении последние несколько месяцев, и я никак не могла его остановить.

Никто не мог сказать, с какими секретами и дымовыми завесами он столкнется по пути, или сколько из них потенциально могут разлучить нас… навсегда.

Я удрученно покачала головой. — Если ты намерен это сделать, тогда пообещай мне кое-что.

Его голубые глаза встретились с моими в темноте, пронизывая меня своим желанием дать мне все, о чем я могла просить.

— Пообещай мне, что что бы ты ни выяснил, каким бы страшным или ужасным это ни было, ты не станешь скрывать от меня правду. Ты не оставишь меня во мраке. Обещай мне, что мы всегда будем бороться против них вместе.

Какое-то время он смотрел на меня, крепко сжимая в своих объятьях и обдумывая сложность моей просьбы. — Я обещаю, — наконец, сказал он, и потянулся ко мне, желая скрепить уговор с помощью губ, созданных двигаться в унисон с моими.

Мир снова ускользнул от меня, быстро и тяжело, и хотя это была лишь временная передышка от бури, которая бушевала над моей жизнью, это был рай с Трейсом, и я ни на мгновение не хотела его покидать.