Границы (не)приличия (СИ)

Глава 16

Её глаза немного расфокусированы. Ася не может быть уверенной, что я пойду до конца, но ей необходим предлог, чтобы сорваться. А я нарочно не уточняю, как далеко готов зайти, и точно знаю, чего добиваюсь. Кайф проучить чертовку тоже неплох.

Медленно приближаю её лицо к своей груди. Не дышу, как перед прыжком в пропасть.

Внутри всё обрывается от пробного скольжения языка по коже. Асин вымученный стон взрывает тишину.

Господи, помоги мне.

— Приятного аппетита, — отрывисто вышёптываю во влажную макушку.

Ослепляющее удовольствие заставляет крепче стиснуть зубы. Я слабо контролирую свои движения, ещё хуже мысли. Сдерживаться сложнее, чем я мог представить. По задумке мне нужно изобразить покерфейс. Похоть шлёт к чертям мою задумку и меня вместе с ней за компанию.

Не сдержав рваного выдоха, пробираюсь пальцами свободной руки за ворот халата. Собираю мурашки на лопатках, пересчитываю выступающие рёбра, жадно впитываю прохладу нежной кожи. От осознания, что вот она — бери, внутри обдаёт жаром. Но ещё не время. Для секса — самый раз. Для отношений — рано.

— Ещё раз так сделаешь, по губам получишь, — рычу, когда Ася прикусывает мой правый сосок.

Это было бы приятно, если б не было так больно.

Говорю же — рано. Слишком зло скользит по мне юркий язычок, слишком мстительно зубы оттягивают кожу. Дикая она ещё, неприрученная. А покорность — это больше, чем часть тактики. Это — природа. Ещё Ницше писал, что женщина отдаёт себя без остатка, мужчина — принимает дар, и никак иначе.

Я так сильно хочу взять, что мышцы горят. Сердце, того и гляди, рёбра проломит! Но светит мне максимум набор из трёх букв, и то хорошо если поутру.

— А так? — невинно уточняет Ася, обводя коготком свеженький засос под рёбрами.

— А за такое получишь по заднице, — перевожу ошалевший взгляд на обтянутые халатом ягодицы. Выгнулась-то как зрелищно. Вот же зараза строптивая.

Бесится. Оно и понятно, кому охота прогибаться. Вот только пока послушный рохля чешет такой бестии спинку, она тайком мечтает о властном самце. Просто потому, что так природой запрограммирована.

Однако мне везёт. Натура у Аси страстная. Постепенно резкие движения становятся плавными и жадными. Я поощрительно глажу выгнутую спину, пока малышка усердно трудится, рвано хватая воздух. Йогурта на коже почти не осталось, но она уже дрожит всем телом и едва ли сейчас способна трезво соображать. Даже я, на редкость упрямый малый, держусь на честном слове, с трудом игнорируя невыносимое напряжение в паху.

Влажный язык спускается всё ниже, туда, где всё давно горит и рвётся ему навстречу. Глухой стон всё-таки срывается с моих губ. Состояние дикое — пограничное между болью и избавлением. Самое время показать, кто в доме хозяин.

В секундах от кайфа резко натягиваю её волосы, отводя лицо от бёдер. Каждый мускул во мне протестующе рвётся на части. Наше тяжёлое дыхание оглушает. Ася хмурится, не понимая, что сделала не так, неосознанно пытается прильнуть ко мне всем телом. Удерживаю нас обоих. Контроль даётся с боем.

— Вкусно? — хрипло спрашиваю, собирая пальцем с её губ белесую каплю.

— М-м? — она расширенными от кайфа зрачками следит за тем, как я медленно слизываю остатки ужина, едва ли осознавая смысл вопроса.

Самое время выпустить контрольный в голову.

— Добавки хочешь? — приближаю губы к губам дразня.

Ответ полыхает в поплывшем взгляде. Утвердительный. А вот рот сжат в упрямую полосу.

— Забудь, — лицом, наверное, перекашиваюсь от саркастичной усмешки. Продолжения я точно не выдержу. — Холодильник знаешь где.

Порывисто отпускаю чертовку, подхватываю с пола полотенце, чтобы тут же перекинуть через плечо, и иду к двери.

Ася что-то зло шипит мне вслед, но звук пробивается как через вату. Оно того стоит. Этой ночью в её мыслях буду только я.

Вся суть соблазнения в том, что эмоции не должны быть приторными. Не-е-ет. Они должны быть разными: острыми, как ревность, горькими, как разочарование и только изредка допустимо поощрение. Я обязательно получу свой приз — её самоотдачу. Если, конечно, раньше не свихнусь.

И это станет только началом. По-настоящему говорить о любви можно только после секса. Всё, что «до» — это не отношения, а так… смотрины.

Хлопнув дверью, решительно направляюсь в ванную. Лишь оказавшись в одиночестве под упругими струями воды, прислоняюсь лбом к плитке и позволяю себе воскресить в памяти, всё, что чувствовал, пока её язык порхал по моей коже. В пару быстрых движений руки сбрасываю накопившееся за этот безумный вечер напряжение. Сублимация, ожидаемо, радости не приносит, но так моё разочарование останется только мне. И никакая посторонняя, непричастная к причине моего сумасшествия женщина, его не увидит.

Через четверть часа выхожу из подъезда в пыльные объятия летней ночи. Закуриваю, направляясь к остановке. Нужно к основной работе в редакции добавить вечернюю подработку. Желательно связанную с физическим трудом. Дело даже не в том, что мне, как новичку, доверили только написание тонн заметок в несколько строк, соответственно зарплата — скромнее пожилой монахини. Проблема в Асе. Пытаюсь прикинуть, сколько ещё продержусь, спуская в руку, как жалкий подросток? И вывод напрашивается неутешительный.