Границы (не)приличия (СИ)

Глава 2

Стас

Я озадаченно разглядываю упругую задницу в самых обычных белых труселях. Худющие ноги, узкие плечи. Кожа цвета бледной поганки — как раз тот оттенок, что больше всех отдаёт синевой. Если б не грудь «смотри и облизывайся» класса, запросто можно решить, что залипаю на подростка. Но нет, бабушка говорила девчонке двадцать два, всего на три года младше меня.

«Хрусталёва девочка одинокая, видная. Не вздумай портить ей жизнь, негодник».

На этом моменте я слушать любимую бабулю перестал и соседку заочно решил игнорировать. Слишком быстро разочаровываюсь в женщинах. Какой мне резон наживать врага на общих метрах? А эта даже не то чтоб очаровала. Больше выбесила. Ворвалась, это ладно — сам дверь толком не закрыл. Не привык, что здесь посторонние шастают. Но то, как она деловито таращилась на мой стояк…

Это что вообще было?

Обычно девушки либо смущаются, если скромность ещё не сдулась, либо не выделываются. Но, чтоб рассматривали с вниманием научного сотрудника, такое со мной впервые. Она кто, чёрт возьми? Венеролог?! Я даже нахамил от возмущения. Тоже мне, нашла проект для исследований. Что в голове у этих рыжих — хрен знает.

— Эй, Пыжик! Постой, — заговариваю, торопливо смывая с себя пену. — Тебя как зовут?

— Может, сперва оденешься? — ровно отзывается она, но замирает в дверях. Чуть поворачивает голову. — И объяснишь уже, какого Лешего ты моешься в моей ванной?

— А собственная нагота тебя, значит, не смущает?

Занятная всё-таки девица. Надо будет узнать, где бабуля её такую чудаковатую подобрала.

— Нагота? Я тебя умоляю, на пляж и не в таком ходят.

— По твоему синюшному загару не скажешь, что ты и близко видела тот пляж, — усмехаюсь, оборачивая бёдра полотенцем.

С одной стороны — нижнее бельё практически тот же купальник, а с другой — мы всё-таки в замкнутом пространстве. Мужчина и женщина. Наедине. Это немного другое. Где-то в её системе ценностей определённо брешь.

— Я фильмы иногда смотрю.

Звучит не сразу. Слишком тихо. Где-то между стёбом и самоиронией. И сжимается вся неуловимо, будто я не в своё дело лезу.

А мне, блять, не всё равно. Отчасти сказывается воспитание — бабушка годами билась, пытаясь вылепить из оболтуса джентльмена. Да и девчонка явно выгоревшая эмоционально. Пытаться сейчас установить с ней раппорт равносильно тому, что труп пинать. С женщиной можно играть в какие угодно игры, но, когда она в таком состоянии только болван упрётся. Ну не среагирует она так, как мне надо.

Стоп, какое ещё надо? — пытаюсь подавить взглядом восстание под полотенцем. — Ты мне это, дружок, прекращай.

— Ты никогда не видела моря, — подвожу итог уже вслух и зачем-то с улыбкой добавляю: — Подумаешь. Я тоже на море не ездил.

Она молчит, вероятно, ждёт подвоха. Потому что при моём приближении вся передёргивается и пытается проскользнуть за дверь.

— Стой. Ты не назвалась, — вжимаю незнакомку в стену. В этом нет особой необходимости, но её роскошный голос творит с моим телом что-то невероятное. Фееричное сочетание интонаций — одновременно кротость ангела и порочность блудницы. Ударное комбо.

Рыжие брови сведены к переносице. Под пушистыми кедровыми ресницами блестят глаза такой глубокой синевы, что переход к угольной каёмке радужек смазывается уже где-то на середине.

Симпатичная девочка. Правда, совершенно не мой типаж.

— А ты не ответил, что тут делаешь, — отмечает она настороженно. Смотрит в упор, пронзительно. И натянутая тоже до предела. Похоже, напугана, но рефлексы сильно подтормаживают. Лишь бы не наркоманка. Выпру, даже глазом не моргну.

— Я здесь живу.

— Это я здесь живу! Год почти.

Дёргается. Не доверяет. Логично, в принципе.

— Говорю ж, только из армии вернулся. На работу устраиваюсь, мне отсюда ближе топать, чем из дома. Кстати, я Стас, — вспоминаю о приличиях.

— Ася.

У меня дыхание перехватывает от позабытой близости к женскому телу, от её жаркого выдоха в плечо, от колючего прищура синих глаз. Но сегодня пытаться даже нет смысла. А по-хорошему и не надо оно мне.

— «Пыжик» тебе больше подходит.

— Хоть ведьмой называй, мне без разницы, — в её тон резко врываются ледяные нотки. Да и на ощупь Ася как из морозилки.

«Ведьмой, пха!» — передёргиваю плечами. Никогда не питал особой симпатии к рыженьким. Сколько ни попадались — сплошь пигалицы и нахалки. А это прям огненная до рези в глазах. Не ведьма, а сущая катастрофа. Вообще не мой вариант.

— Не будем впадать в крайности, — улыбаюсь нейтрально.

— Тогда держи своего дружка на привязи. Иначе мы точно не уживёмся.

Причём звучит с таким наездом, будто съехать придётся именно мне.

Исключено.

— Тогда поменьше греми перед ним костями, — склонившись к мокрой макушке, незаметно вдыхаю тёплый солнечный запах. — Ладно, иди под душ, Сирена, пока синеть не начала. — И уже выходя бросаю: — Уверен, мы с тобой нескучно проведём время.

Правда, не уточняю, в каком именно значении использовал это «нескучно». Задом чую — покой нам может только сниться.