Границы (не)приличия (СИ)

Глава 8

Ася

Раннее утро пятницы. Жалюзи привычно расчерчивают солнечный свет, пуская по стенам двухцветные полосы. Я улыбаюсь шальной мысли, что это первое место, вдруг отозвавшееся в сердце смутным понятием «дом». Со всей его негой, теплом и покоем. С любимыми обоями и особыми звуками. С ароматом лаванды на наволочке, к которому сегодня добавился новый — бархатный.

Не уверена, что ткань вообще как-то по-особому пахнет. А я вот лежу на боку, уткнувшись носом в плечо спящего Стаса, вдыхаю его запах и описать не могу. На ум приходит только бархат. Его тепло обволакивает так же, только изнутри.

У Стаса необычная форма губ — в меру полные, мягкие — любой красотке на зависть. Прямые брови, высокий лоб, ровный нос. Утончённые черты лица — ни одной резкой линии. Красивое тело, без бугрящихся мышц, но жилистое, гибкое и очень сильное. Так может выглядеть только аристократ.

Смотрю, и не верится, что он настоящий. Действительно — Королёв. Король. И рядом с ним место королеве, а не пропащей сиротке вроде меня.

Я себя не принижаю. Просто реально смотрю на вещи. Да, Стас живёт скромно, но я умудрилась продать даже гордость. В конце концов, он даже приставать умудряется так, что я чувствую себя скорее просто желанной, чем загнанной в угол добычей.

— Ты, случайно, не художница?

Он заговаривает неожиданно, не открывая глаз.

— Нет, — бормочу растерянно. — Почему ты спрашиваешь?

Стас расплывается в довольной ухмылке. Специально меня смущает? Ещё и голос хриплый такой, с сонной ленцой, в меру нахальный. Определённо заигрывающий… Зараза.

— Ты так пристально смотришь, что могла бы написать мой портрет по памяти.

— Откуда тебе знать, что я делаю? — дёргаю плечом, пытаясь говорить невозмутимо. Получается неубедительно.

— У тебя взгляд осязаемый, — он дотрагивается пальцами до края своего рта. Как раз до того угла, что только вот вздрогнул в усмешке.

Подумаешь! Совпадение.

И не надо так иронично выгибать брови.

— Буду знать, — закатываю глаза, деловито усаживаясь на кровати. Даю понять, что совсем не рада его обществу. За заботу спасибо, да пора и честь знать. Стыдно признаться, но волнуюсь ведь. Как бы ни бесила его самоуверенность, а целует он роскошно. От одних воспоминаний в голове плывёт.

— Какое у тебя хобби? — неожиданный вопрос заставляет закашляться.

Поверь, ты не хочешь этого знать.

— А что?

— Пытаюсь разгадать тебя.

— Это вряд ли, — глотаю усмешку, увиливая от прямого ответа.

— Ну-у… Мы уже выяснили, что ты не рисуешь. И ты явно не сомелье. Круг сужается. Может, играешь на фортепиано? — его прерывает будильник на моём телефоне. — Нет, забудь, — тут же кривится Королёв как от зубной боли.

Шансон как шансон — уязвлённо поджимаю губы, перетягиваясь через Стаса, чтобы достать девайс с ночного столика. Провожу пальцем по сенсору и в обрушившейся на нас тишине улавливаю хриплый полустон. А ещё понимаю, что в бедро мне упирается вовсе не рука. От мысли, что мы оба толком неодеты бросает в жар и оголтело колотится сердце.

Его ладонь плавно сползает к резинке стрингов: гуляет вдоль края, поглаживает поясницу. Я и не сопротивляюсь, почему-то. Прижимаюсь к нему всем телом, дрожу вслед за каждым прикосновением.

Ася, да возьми же, наконец, себя в руки! — одёргиваю себя, когда он мягко сжимает пятернёй ягодицу… Затем осторожно сдвигает пальцы к промежности, усиливая нажим. Ну нет, так тоже не дело. Так не пойдёт. Пусть уходит! На деле же протестующе бормочу что-то невнятное, больше для себя.

А потом в удивлении замираю, потому что он послушно подхватывает меня за талию и плавно приподнимает над собой. Чтобы невинно опустить на пустую половину кровати! И всё это — не открывая глаз. И всё — с пластмассовой улыбкой на лице.

— На чём мы там остановились? — выдыхает Стас изменившимся голосом. — Точно, хобби. Может, пишешь стихи?

Ага, рассказываю пошлые байки незнакомцам, пока те наглаживают свои мошонки.

Собираясь с мыслями, провожу языком по пересохшим губам, а взгляд помимо воли спускается ниже, прямо к… Нет уж. Хватит! Мозг перезапускается в аварийном режиме, начиная пробивать пути отхода.

— Это моё личное дело. Дай собраться, я на работу опаздываю.

— Ты меня прогоняешь после того, как сама затащила в постель?

Один — один. Вот на ничье и разойдёмся.

Настроение резко сползает под плинтус. А ещё у меня до сих пор немного кружится голова и стыдно за устроенную вчера сцену.

— Нет у меня никакого хобби, — отрезаю с излишней резкостью. Затем добавляю тише: — Прости за вчерашнее безобразие. Я была не в себе.

— Это ты извини, если напугал, — Стас поворачивает голову в мою сторону, открывает один глаз. — Забыл, что живу здесь не один и не учёл специфики своих друзей. Не обессудь, об остальном жалеть не буду. Слишком сладкие у тебя губы. Пошли, Солнце, соображу тебе завтрак. Изысков, правда, не обещаю. Последний раз я готовил в песочнице.

Он усмехается так непринуждённо, как будто бы предложил что-то обыденное. В какой момент я неудачно пропустила крутой поворот в наших взаимоотношениях?

Сердце пускается в пляс от этой, несомненно, жестокой насмешки судьбы. Скотство. Он ещё и заботливый! Лучше б продолжил язвить, было бы проще.

— Стас… — приподнимаюсь на локте. — Уже не знаю, как до тебя донести. Это всё мило, даже сказочно. Но не про нас. Не нужно никаких завтраков, правда. Не нужно ничего разгадывать. Я обычная квартирантка. Чужой человек.

Стас молчит, уставившись стеклянным взглядом на мою грудь в простом невзрачном лифчике.

Я обхватываю себя руками, отворачивая голову. Под давлением его энергетики трудно дышать. А Королёв всё смотрит и смотрит. Дыру скоро прожжёт рентген недоделанный.

— У тебя всё-таки есть веснушки… Почти прозрачные.

С силой провожу рукой по лицу, отряхиваясь от морока его голоса.

— Хватит игр, Стас. У меня для них нет ни желания, ни времени. Я не собираюсь принимать в этом участие.

— И после сна у тебя такой тёплый цвет кожи…

А ещё мне охота со всей дури хлопнуть себя по лбу ладонью.

Сомневаюсь, что он хоть что-нибудь услышал.