Границы (не)приличия (СИ)

Глава 29

Ася

На крыше ветрено. Под ногами простирается спящий город, уснул Стас, едва прижав меня к груди. А я так и не сомкнула глаз. Поворочалась пару часов, улыбнулась, когда он, не просыпаясь, попытался притянуть меня ближе, и тихо вышла проветрить дурную голову.

Ночная прохлада кусает спину. На разорванном платье не хватает пуговиц, во второй раз его без помощи уже не застегнуть. Пальцы не слушаются. Обнимаю себя за плечи, чуть склонив голову. О произошедшем стараюсь не думать.

Случилось и случилось. Не меньше, чем ураган, но и не больше, чем взаимовыгодное забвение.

Ему это нужно было. Мне тоже. В моей голове никогда не приживалась романтическая чушь, а в памяти слишком свежа цена возможной ошибки. Если Стас не упрётся, то я буду не против повторить. На этом всё.

Разрешаю считать меня стервой. Я, как и все, хочу любить, но жить хочу больше.

Здесь и сейчас мне хорошо до дрожи в теле. Только вот сильно не хочется, чтобы завтра это тело остыло. Единожды побывав на грани, заигрывать с удачей станет только безумец.

Лимит своего везения я исчерпала, когда ушла от Миши. Тот юноша, за которого я собиралась замуж, исчезал незаметно. Я слишком уматывалась, разъезжая по заказам. Стричь, красить и завивать клиенток приходилось за полцены на дому, так как для дилетантки вакантных мест в местных салонах не нашлось.

Я возвращалась поздно, Миша вообще за полночь, без лишних слов валился на диван. Его раздражительность сменялась весельем, а размышлять об этом было некогда. Мы так увлеклись, строя наше «завтра», что умудрились упустить своё «сегодня».

Ад разверзся после того, как я узнала, что мы фактически бездомные. Прозрение оказалось болезненным, хотя Миша меня тогда даже пальцем не тронул. Но попытка выяснить, куда ушли наши деньги, закончилась тем, что он меня запер в комнате. И забыл.

Просто забыл наедине с бутылкой выдохшейся минералки.

Несколько суток я провела в четырёх стенах без еды и возможности сходить в туалет. Мне не понаслышке известно, что такое голод и справлять нужду в вазу. Сейчас это вызывает усмешку. Когда б я ещё воспользовалась хрустальным унитазом? А тогда желание жить затмило всё.

Как же я молилась, чтобы Миша меня выпустил! Как же я этого боялась…

Обо мне вспомнили на пятый день. Вот когда стало понятно, что пережитое — курорт.

Уже смеркалось. Вспышка яркого света заставила зажмуриться и одновременно испытать нечеловеческую радость. Убраться вон из клетки хотелось нереально. Глухая соседка не торопилась стать мне спасением, а стены долгостроя спрятали от меня солнце.

— Чего впотьмах сидим, нечисть?

Я подняла голову с подушки и сквозь пелену на слезящейся слизистой с недоумением уставилась на Мишу. Будто впервые рассматривала серую кожу на жилистом теле, незнакомые полуосмысленные буравчики глаз. Не понимая, как можно было довести себя до такого состояния, боялась спугнуть единственный шанс выбраться.

— Молчишь? Вот и хорошо. Такой ты мне больше нравишься, — оттолкнувшись трясущимся плечом от дверного косяка, он шагнул к кровати.

Хотел поднять, но я, превозмогая головокружение, всё же сумела подняться на ноги сама. Впервые мысль, что Миша до меня дотронется, вызвала невыносимую брезгливость. Будто обида и разочарование за пару дней пустила яд по венам, вывернув наизнанку всё то, что я чувствовала к нему ранее.

— Ты вообще… в своём уме? — сиплый вопрос сорвался с губ необдуманно, прежде чем я успела решить безопасно ли открывать рот. Потому что если в целом его новый облик меня поразил, то детали привели в откровенный ужас.

Вернее, всего одна деталь — тонкая дорожка слюны, стекающая по заросшему подбородку.

— Прозрел, — рявкнул с такой злостью, что я похолодела.

Сердце то разгонялось с грохотом, то останавливалось, то срывалось в пятки. Ни к кому ещё я не испытывала столько отвращения. Ни разу. За всю свою жизнь.

— Ты пил, что ли? — оторопело предположила я, чувствуя, как внутри всё дрожит и крутит.

От его одурманенной ухмылки в районе лопаток пробежал холодок.

— Пошли на кухню, здесь воняет.

Вместо резонного стыда, я испытала страх, поэтому беспрекословно подчинилась. Тело не слушалось, тряслось, ноги заплетались. Немного тошнило от незаслуженной агрессии. Я пыталась понять, чем заслужила такое к себе отношение и терялась в догадках. Версии колебались от появления у него любовницы до вступления религиозную секту.

Сунутая мне под нос коробка с чёрствой пиццей вызвала отвращение, а вот пить хотелось зверски. Кружка застоявшейся воды, оставшаяся на столе с последнего завтрака, пошла на ура. Хотелось ещё, но заставить себя встать и подойти к крану я не смогла. Сил хватало, смелости — нет.

— Иди голову помой и собирайся.

— Куда? — сердце от чего-то больно сжалось.

— В клуб. Зарабатывать, — подобное обращение было непривычным и, честно говоря, до чёртиков пугало. Я только открыла рот, чтобы отказаться, как тут же его захлопнула. Вилка в Мишиных пальцах вот-вот могла согнуться пополам, так сильно они побелели. — Пошевеливайся. На рассвете свалим отсюда по-тихому. Этот гнида, что сдал нам квартиру, что-то замышляет.

Спиртным от Миши не пахло. Но если бы я прежде уже упёрлась в штыки, то тогда решила, что нагнетать себе дороже. Достаточно было посмотреть, как шустро и тревожно бегали его глазки, туда-сюда… Как будто «Этот гнида», на самом деле приятнейший человек, сейчас выскочит с топором из-за шкафа.

— Миш, сначала объясни, где наши деньги, — всё же тихо спросила, стараясь выиграть время.

Горько, но надежды на его адекватность не оставалось совсем. Это ясно читалось по кривящимся в раздражении губам. Он не сожалел. Ни о чём. Его злила моя медлительность.

— Деньги? Ты имеешь в виду копейки, что мы выручили за твой клоповник? — выплюнул он свистящим шёпотом сквозь стиснутые зубы. — Закончились. Поэтому поторапливайся. И лицо повеселее нарисуй.

— Нет… — но договорить я не успела, потому что Миша вдруг воткнул вилку в столешницу. Жест укрепивший меня в опасениях, что крышечка у человека отчалила окончательно, а заодно заставивший заткнуться и покорно кивнуть.

Причина его психоза обнаружилась в ванной на раковине. Прозрачный пакетик с остатками мелкого кристаллического порошка, очень похожего на соль… может, было что-то ещё, я заходить не стала. Юркнула в рукав коридора к висящему на стене телефону, надеясь, что успею вызвать бригаду специалистов.

Номер набрать мне не дали.

— Вот так, значит, Ася?

Витой провод, обмотанный вокруг горла, убедительный довод безоговорочно отнять пальцы от кнопок. Серьёзно.

— Да что с тобой? Это же я! — страх, полыхнувший по венам, моментально впустил в голос слёзы. — Вспомни, как ты всегда за меня заступался в детдоме, как встречал с ромашками у ворот, как ночами не спал, когда у меня был жар… Где ты теперь, Миша? Мне же больно.

Его не осталось даже на самом донышке мутных глаз.

— Вот именно. Ты мне по гроб должна.

Он не хотел испытывать чувство вины, поэтому виноватой выбрал меня.