Хэппи-энд для дьявола

Глава 15

Кирилл и Настя. Первое свидание. Настя чувствовала легкую дрожь, смесь волнения и тревоги. Кирилл, казалось, улавливал каждое её колебание, словно умел читать мысли. Кино. Романтический фильм с Тимоти Шаламе и Селеной Гомес. Настя мечтательно смотрела на экран, погружаясь в историю любви героев. Но в её сознании всё время всплывали мысли о собственном несовершенстве, о том, что она не достойна такого прекрасного внимания.

И вот, на экране поцелуй. Кирилл, поймав её взгляд, спросил: "Хочешь поцелуй?" Настя внутренне напряглась. В её воображении возникли картинки грубого, неумелого поцелуя, который бы только усугубил её тревогу. Смущение переросло в лёгкую злость. Что за наглость? Но в следующее мгновение Кирилл вытащил из кармана конфеты "Kiss" и положил их на её ладонь. Это было так неожиданно, так нежно. Настя чуть растерялась, а за этим ощущением пришла краска стыда. Она чувствовала, что должна продемонстрировать уверенность, но вместо этого ощущала себя совсем неуклюжей, уязвимой.

"Как хорошо, что всегда есть запасной вариант, а то мне кажется, ты сейчас меня взглядом убьёшь", — пошутил Кирилл, его голос мягко, но уверенно скользил по её ушам. Улыбка, наконец, заиграла на губах Насти. Это было так непринуждённо, так естественно. И в тот момент Кирилл поймал себя на мысли, как же ему хотелось, чтобы это длилось вечно.

"Нет, правда, мне показалось, что если бы в твоих глазах были пули, ты бы ими меня застрелила", — продолжал он, его глаза блестели от смеха и нежности. Настя рассмеялась, и в этот момент все её страхи улетучились.

Кирилл уловил мгновение её счастья, и его сердце забилось сильнее. Настя ответила ему спокойным тоном, и продолжила смотреть фильм, ощущая прилив облегчения. Это было не так ужасно, как она себе представляла. Её сомнения рассеялись, уступая место волнению от предстоящего продолжения знакомства. Она согласилась на второе свидание. Потом на третье и четвёртое. Влюблённость росла с каждой встречей.

Она замечала, как Кирилл заботился о своей матери, госпоже Анне, пациентке их клиники. Он часто навещал её, даже когда Анна этого не хотела. Анна, со своей стороны, любила Кирилла, но опасалась, что станет для него обузой. Сначала она избегала его визитов, но потом, заметив, как они с Настей счастливо смотрят друг на друга, сказала Насте: «Рада, что мой сын нашел такую замечательную девушку». И стала относиться к Насте почти как к своему сыну, с показной строгостью, но с теплом в глазах. Так Кирилл и Настя постепенно сближались. На одном из свиданий, в театре, Настя поделилась с Кириллом грустной историей из детства.

— В детстве я мечтала быть актрисой театра, — начала Настя. — Я даже пробовалась в школьный спектакль, где лучшим давали бы бесплатное высшее образование в одном из лучших университетов страны. Я прошла отбор, но родители одной моей одноклассницы, узнав об этом, попросили мою мать убедить меня отказаться, угрожая своим влиянием в нашем городке. Мама, она всегда хотела жить тихой жизнью, и опасаясь что горожане негативно отзовутся о нашей семье, слезно просила меня отказаться от своей мечты. Мы тогда очень сильно поругались… и о боже, я так об этом жалею. Ведь мои последние слова, ей брошенные в гневе были о том насколько я её ненавижу и насколько она труслива. Она умерла в тот же день, от сердечного приступа. И в память о ней, я отказалась от своей детской мечты.

— Это ужасно! — Я теперь понимаю, почему ты изначально меня немного избегала, — сказал он, — мне, наверное, стоило быть более деликатным.»

Прости, — ответила Настя, — я, возможно, переносила на тебя свою ненависть и обиду чувства — в ее голосе прозвучала искренняя раскаяние, в ней не было ни тени неискренности.

— Ну, зато ты все равно самая замечательная медсестра, которую я видел даже на экране, — ответил Кирилл.

В тот момент, Настя поняла, что нашла не просто мужчину, но и верного друга, и она была безмерно благодарна Кириллу за счастье, которое он приносил в её жизнь. Счастье, которое было настоящим, искренним и глубоким.

Настя с волнением смотрела на телефон. 16:42. Кирилл должен был приехать за ней в полпятого. Двенадцать минут — ещё ничего, но тревога, холодная и липкая, начинала расползаться по её венам. Что-то случилось. Чувство, будто предчувствие зловещей тени, нависло над ней. Оно шевелилось, пульсировало, заставляя её сердце биться чаще, а дыхание — становиться прерывистым. Её одолевали тревожные мысли, в которых каждый оттенок звука, каждого движения в коридоре оживал в них ужасающим видением грядущей катастрофы.

Именно в этот момент в приёмной началась суета, нетипичная для обычной послеполуденной тишины клиники. Кто-то, из местных, живущих неподалеку, закинулся сильными успокоительными, предназначенными только для пациентов с тяжёлой формой шизофрении. Потребовалась срочная операция. Его нашли в собственном доме, без сознания, на полу. Если бы брат не нашёл его чуть позже, он бы умер. Такое происходило нечасто, особенно в этой тихой местности. Всё вокруг словно закрутилось в водовороте хаоса.

Настя, обладающая необычайно чутким шестым чувством, с каждым мигом ощущала всё усиливающуюся тревогу. Её словно пронизывал ужас, и она, тихими, неуверенными шагами, двинулась в сторону операционного крыла, предчувствуя худшее. И оно подтвердилось.

На холодном кресле, среди других пустых, одиноких кресел, сидел Кирилл, схватившись за голову. Его плечи тряслись, и Настя увидела в его движениях не просто усталость, а отчаяние. Она замерла, застыла на месте, не в силах сдвинуться с места, не в силах пошевелиться, не в силах произнести ни единого слова. Но это было не просто замешательство, это было понимание чего-то ужасного.

Девушка не знала, как подойти, как утешить. В этой тяжелой, удручающей атмосфере, ей показалось, что всё, что она может сделать, это просто быть рядом. Недолго наблюдая за ним, она услышала тихие, сдавленные всхлипы. Внутри неё что-то сломалось. И Настя, забыв обо всём, опустилась на колени перед Кириллом, прижимаясь к нему, как к единственному спасению в этом океане хаоса. Её руки обняли его плечи, словно удерживая его, удерживая мир от того, чтобы развалиться. Она знала, что это — единственное, что она может сделать. И в этот момент, среди всей этой страшной суеты, она почувствовала необыкновенный порыв любви и поддержки к этому человеку.