Хэппи-энд для дьявола

Глава 9

Никите отчаянно нужно было выспаться. Целый месяц бессонных ночей, прерываемых лишь короткими, тревожными дремотами по часу-два, оставил свой след. Глаза горели красным огнем, не столько от усталости, сколько от подавленного гнева, который клокотал внутри него, готовый вырваться наружу. Жанны, бьющейся в истерике на заднем сидении его автомобиля, он почти не замечал. Превышая скорость, он несся к себе домой, игнорируя правила дорожного движения. Даже парковаться он не стал, бросив машину на тротуаре, прямо под знаком «Стоянка запрещена». Его нетерпение достигло предела.

Вытаскивая Жанну из машины, он столкнулся с яростным сопротивлением. Она царапала его лицо, кусала руки, вырываясь из его хватки с дикой силой, словно маленькая, но отчаянная львица, защищающая свою жизнь. Её крики, полные ужаса и отчаяния, разрывали ночную тишину. В её глазах Никита видел не только страх, но и глубокую, всепоглощающую ненависть. Мысль о том, что все это может повториться, что она снова окажется в его власти, разрывала её изнутри. Она чувствовала, что ещё один такой эпизод, и она просто сломается, её психика не выдержит.

Никита, тем временем, был нетерпелив. Его «наркотическое» удовлетворение от найденной Жанны уступало место раздражению от её сопротивления. Он чувствовал себя раздражённым, словно его лишили долгожданной награды. Ему нужно было успокоиться, выспаться, и присутствие Жанны, её отчаянное сопротивление, лишь усиливало его внутреннее напряжение. Он грубо, но быстро закинул её на плечо, игнорируя её слабые, но упорные попытки вырваться.

В роскошном, стеклянном лифте, отделанном полированным мрамором и сверкающим хромом, он чувствовал себя на своём месте — в своем мире силы и контроля. Лифт бесшумно взмыл вверх, оставляя внизу шум ночного города. Холл, в который они вышли, был таким же роскошным: высокие потолки, мягкий свет, дорогой паркет. А вот сама квартира… в ней царила совершенно иная атмосфера. Темные, почти черные стены, минималистская мебель из темного дерева, отсутствие каких-либо украшений создавали ощущение пустоты, угнетающей, холодной. В этой обстановке чувство страха Жанны достигло апогея.

Никита, не тратя времени, уводит Жанну в спальню. Когда она видит большую, обтянутую черным текстилем кровать, её сердце замирает от страха. Словно на предательской ловушке, её глаза становятся большими от ужаса, и она начинает бороться с новой силой, выкрикивая:

— Нет! Только не снова! Пожалуйста, не трогай меня!

Её голос звучит слабо, почти умоляюще, но внутри она понимает, что он не услышит ни её мольбы, ни страха. Она бьется, как пойманная птица, старается вырваться из его рук, но Никита, взявший её на сильные плечи, с лёгкостью кидает её на мягкое покрывало.

В этот момент он останавливается, смотрит на неё с холодной решимостью, обдумывая что-то. Жанна застыла, ощущая, как в ней зарождается крошечная надежда — может быть, Никита не сделает ничего? Может быть, он просто оставит её в покое? Но это чувство не задерживается ни на мгновение; надежда разбивается, когда Никита начинает ненасытно стаскивать с неё одежду.

— Нет, — в отчаянии шепчет она, снова пытаясь сопротивляться, обхватывая руками себя, словно это может остановить его, — остановись!

Её силы тают, но внутренний инстинкт борьбы остаётся. Она чувствует, как страх пронзает её душу, словно холодное лезвие. Никита, всегда сильный физически, без труда справляется с её сопротивлением, всего за несколько секунд снимает с неё верхнюю одежду и спускает её до белья.

На момент, когда он бросает её на кровать, ему не хватает энергии на объяснения, и его раздражение лишь нарастает. Он устал, его глаза полны ненависти и гнева; это чувство, что всё должно происходить по его воле, подталкивает его вперед.

— Надень это, — говорит он, срывая с себя свою футболку и бросая её ей. Жанна, в полной панике, быстро надевает её, хотя футболка оказывается большой и мешковатой, закрывающей её тело лишь отчасти.

Но раньше, чем она успевает полностью осознать, что происходит, Никита наваливается на неё сверху. Жанна чувствует, как его тяжёлое тело прижимает её к матрасу, её сердце колотится в ритме безумия, и она пытается отдышаться, её мысли запутаны в одном жгучем вопросе: «Почему это происходит снова?».

Устав от борьбы и притеснений, Никита, наконец, засыпает, подминая её под себя. Она остается в плену своих страхов, пока он непреднамеренно захватывает её в этом удушающем объятии, и вместе с ним погружается в тёмный, безмолвный мир, где страх переполняет каждую клетку её тела.

Никита просыпается, впервые за несколько месяцев чувствуя себя отдохнувшим. Удовлетворение и странное спокойствие разливаются по его телу. Он наслаждается этим ощущением, полной перезагрузкой после недельного кошмара. Рядом, сжавшись в комок под одеялом, лежит Жанна. Она не спала всю ночь, каждую секунду ожидая нового нападения. Её тело напряжено, как струна, готовая в любой момент лопнуть от напряжения.

Когда Никита встает с кровати, довольно потягиваясь и оглядываясь вокруг, он видит Жанну. Её взгляд, затравленный и полный ненависти, прикован к нему. В нем нет ни капли надежды, лишь ужас и отчаяние.

Никита усмехается, его лицо выражает беззаботное спокойствие, в котором нет и следа вины.

— Что с тобой? — спрашивает он, не скрывая иронии в голосе.

Этот вопрос становится последней каплей для Жанны. В ней взрывается накопившийся за ночь ужас, отчаяние и гнев. Она бросается на него с обвинениями, голос её дрожит от ярости.

— Всё это из-за тебя! Ты меня разбил! Ты разрушил мою жизнь!

Никита, абсолютно спокойный, отвечает ей с холодным превосходством. Его удовлетворение от сна и чувство собственного превосходства переполняют его.

— Будь благодарна, что я обратил на тебя внимание. Ты не такая уж красавица, знаешь ли? Непривлекательна. Это была одноразовая акция. Больше я тебя трогать не буду.

Эти слова, брошенные с презрением, разжигают в Жанне бурю. Её ненависть к нему достигает апогея. Это не просто раздражение или злость, это глубокое, всепоглощающее чувство, пронизывающее её до глубины души. Это ненависть к его эгоизму, к его безразличию к её страданиям, к его силе, которая позволяет ему так легко управлять её жизнью и ломать её. Это ненависть к его превосходству, которое он демонстрирует так открыто, к его спокойствию, которое так резко контрастирует с её состоянием. Она чувствует отвращение к нему физически, к его прикосновениям, к его запаху, к его голосу. Её душа словно пылает в огне, а ненависть, подобно яду, разливается по венам, отравляя всё её существо.

— Я ненавижу тебя! — кричит она, глаза её горят, — Я хочу, чтобы ты сдох!

В этот момент Никита, абсолютно удовлетворённый собой и своим состоянием, чувствует себя на пике власти. Его спокойствие — это не просто равнодушие, а проявление абсолютного контроля над ситуацией. Он наслаждается её отчаянием, её ненавистью, потому что это подтверждает его силу и безнаказанность. Он видит её боль, её страдания, и это лишь усиливает его собственное чувство превосходства и удовлетворения. Он, словно хищник, наслаждается страданиями своей жертвы, уверенный, что она ему ничего не сможет сделать.

Никита, лишь усмехнувшись в ответ на её яростные слова, встает с кровати. Он не тратит время на дальнейшие объяснения или оправдания, его спокойствие граничит с безразличием.

— Убирайся, мне на работу, — бросает он, даже не глядя на неё.

Жанне не нужно дважды повторять. Она бросается собирать свои вещи, накидывая на себя первую попавшуюся одежду. Она покидает квартиру Никиты, чувствуя облегчение от того, что наконец-то свободна, пусть и на время. Она радуется своей свободе, словно избежавшую опасной ловушки. В её сердце, помимо ненависти, поселяется ещё и страх — страх перед тем, что он может сделать, когда захочет.

Пока Жанна добирается до дома, Никита, сидя в своей машине, незаметно следует за ней. Он наблюдает за ней, как за насекомым под микроскопом, наслаждаясь своим чувством превосходства и контроля. Узнав её адрес, он довольно ухмыляется. Старый, обветшалый дом, в котором живёт Жанна, резко контрастирует с его собственной роскошью. Он видит в этом своеобразную справедливость, наслаждаясь её несчастьем. "Так ей и надо", — думает он, его взгляд холоден и полон презрения. В его глазах, это не просто наблюдение, это победа, еще одно подтверждение его власти и вседозволенности.