Хранитель забытых тайн

ГЛАВА 29

Четвертая неделя осеннего триместра

— Советую вам обоим, а особенно тебе, Ходди, быть осторожней, — сердито сказал Эндрю Кент — Какого черта вы сюда забрались?

Разговор происходил в большой комнате квартиры Дерека Гудмена. Когда Ходди и Клер увидели, кто входит в квартиру, у них отлегло от сердца и они вышли из спальни поздороваться, хотя понимали, что тут же получат нагоняй.

— Мы ищем дневник, который Клер обнаружила в библиотеке. Энди, она тут ни при чем. Это была моя идея.

— А почему бы не проверить библиотечные полки?

— Уже проверяли, — сказала Клер, — Там его нет.

— А ты как сюда попал? — спросил в свою очередь Ходди.

Из внутреннего кармана пиджака Эндрю вынул сложенный лист бумаги. Клер увидела, что это точно такой же, какой Порция дала ему накануне: ксерокс страницы из дневника с припиской рукой Дерека внизу.

— Я тоже ищу этот дневник.

— А сам почему не отправился в библиотеку? — съязвил Ходди.

— Изучил привычки Дерека. Подозреваю, что он должен быть здесь. Вы, значит, тоже пришли к этому выводу?

Клер и Ходди дружно закивали.

— Мы как раз собирались посмотреть в коробках с бумагами, вон тех, возле письменного стола, — сказала Клер.

— И если ты нам поможешь, мы возражать не станем, — прибавил Ходди.

Эндрю неохотно кивнул, ладно, мол, что с вами поделаешь. Они очистили обеденный стол и принесли коробки из кабинета. Поставили их на пол возле ножек стола и принялись вынимать и раскладывать на столе все, что там было.

Странно, похоже, он складывал в эти коробки что под руку попало: книги, бумаги, диссертации, научные журналы — все это в них лежало вперемешку. Третий номер «Исторического журнала» за 1998 год. «Повешенные в Тибурне». Протоколы заседаний Королевского общества за 1672 год. «Старый и новый Лондон». Чертеж водяного насоса примерно того же времени и письмо его изобретателя с просьбой к членам Королевского общества о выдаче патента. Диссертация, посвященная «Опиумным войнам» первой половины девятнадцатого века[34], написанная в тридцатые годы двадцатого. «Кабальный совет»[35] — книга о пяти министрах, которые были советниками Карла II в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов семнадцатого века, сразу после отставки лорда Кларендона. Несколько докладов Корпорации врачей. Покрытое пылью лондонское издание «Фармакопеи». «Микрография» Роберта Гука. Клер попыталась расположить все это в каком-нибудь порядке, но так и не поняла, какая связь может быть между этими столь разнородными и пестрыми материалами. Эндрю и Ходди пытались решить ту же задачу, но, похоже, и у них в головах все путалось.

Вдруг в дверь кто-то постучал, и все разом настороженно и испуганно подняли головы. Интересно, что скажет полиция, если их застукают здесь, когда они роются в вещах Дерека? А дойдет до магистра, что скажет он? Странно, но Клер готова была поклясться, что даже в глазах у Эндрю мелькнула некая тень, будто он в чем-то провинился; значит, и ему не чуждо это подленькое чувство, которое испытывала и она сама. Было ли это потому, что так легко позабыть, зачем они сюда пришли, и просто с удовольствием рыться в этих старых книгах и бумагах! Или потому, что было нечто невыразимо приятное вот так сидеть всем вместе и молча заниматься общим делом? Но разобраться в своих ощущениях ей так и не удалось, поскольку человек за дверью забарабанил сильнее, и, взяв себя в руки, Эндрю пошел выяснять, кто там и что ему надо.

— Доктор Кент! — послышался возглас.

За дверью стоял молодой человек и, удивленно раскрыв рот, смотрел на Эндрю — его здесь увидеть он явно не ожидал. По внешнему виду студент: джинсы, мятая вельветовая курточка какого-то сомнительного оттенка, а на ногах, как и у большинства студентов, кеды. На плече висит довольно объемистый холщовый рюкзак ярко-оранжевого цвета.

— А, это вы, Робби… Ну заходите, — сказал Эндрю, открывая дверь шире и отходя в сторону — С доктором Хамфриз-Тоддом вы знакомы. А это доктор Донован, наш новый преподаватель, она замещает доктора Скотт. Познакомьтесь, доктор Донован, это Робби Макинтош, один из учеников доктора Гудмена.

Аспирант, догадалась Клер, пишет у Дерека Гудмена магистерскую. Точнее, писал.

Робби зашел в квартиру и беспокойно огляделся. На лице его явно читались следы общераспространенного недуга всех аспирантов, которые пьют кофе литрами, почти никогда не бывают на солнце и спят урывками.

— А где доктор Гудмен? — спросил он.

— Доктор Гудмен? — переспросил Эндрю.

Он обменялся тревожным взглядом с коллегами.

— А вы разве не знаете?

— Что именно?

— О господи, — вздохнул Ходди.

— Что случилось? — беспокойно спросил Робби.

— Мне очень жаль, что именно мне приходится сообщать вам об этом, Робби, — сказал Эндрю. — Дело в том, что доктор Гудмен… с ним произошло несчастье. — Он снова бросил многозначительный взгляд на коллег: мол, будем придерживаться пока этой версии, — Он умер.

— Умер? — Робби перевел взгляд на Клер, а потом на Ходди, — Вы, наверное, шутите.

— Увы, какие тут шутки. Доктор Гудмен вышел погулять на Бэкс, неудачно упал и ударился головой о что-то твердое. Это случилось вчерашним утром. Вас что, здесь не было?

— Отца положили в больницу, и мне пришлось на несколько дней уехать домой. Я только что вернулся.

Он запустил всю пятерню в волосы и потерянным взглядом окинул развороченную комнату.

— Боже мой.

— Не хотите присесть? — спросил Эндрю.

Робби снова посмотрел на Эндрю; глаза его были совершенно безумны.

— Куда?

— Возьмите мой стул.

Робби уронил рюкзак на пол и шлепнулся на свободный стул прямо напротив Клер, сидящей с другой стороны стола. Он снова пальцами взъерошил волосы. Что-то не похоже, что, услышав новость, он сильно переживает, подумалось Клер. Скорее напуган, и изо всех сил старается скрыть это. Впрочем, кто знает, возможно, она ошибается. Начало занятий, болезнь отца, смерть научного руководителя — от этого у кого угодно крыша поедет.

Эндрю встал рядом с ним и оперся руками о стол.

— Мне очень жаль, Робби. Я понимаю, потеря научного руководителя расстроила вас. Но к вам, конечно, сразу же прикрепят другого.

Робби ничего не ответил, но у Клер создалось стойкое впечатление, что расстройство аспиранта имеет более глубокие причины, чем просто смерть Дерека Гудмена.

— Скажите мне вот что, Робби, — сказал Эндрю, — Для обсуждения вашей работы вы всегда встречались с ним именно здесь?

— Конечно, — кивнул Робби.

— У вас есть какое-нибудь представление о том, над чем он работал сам?

— Откуда? — пожал тот плечами.

— Просто я подумал, может, он как-нибудь обмолвился, зачем ему здесь столько книг.

— У него в работе всегда было несколько тем сразу.

Робби вздохнул и, казалось, несколько успокоился, на губах его даже показалась дрожащая улыбка.

— Меня другое удивляло: он всегда знал, где у него что лежит.

— Как это?

— Понимаете, у него была абсолютная память.

— Да, он мне об этом говорил, — сухо отозвался Эндрю. — И не раз.

— Это правда! Он даже устраивал из этого целое представление. Бывало, закроет глаза, отвернется и попросит подойти к полке или к стеллажу, взять что-нибудь наугад и сказать, откуда я взял, ну, скажем, третий шкаф, четвертая полка сверху. И всегда угадывал, что у меня в руке. И не просто угадывал, какая книга или еще что, а давал комментарий, например: «„Письма Дизраэли“, издание тридцать девятого года, издано отвратительно» или: «Такая-то и такая-то диссертация, защищена в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, с начала и до конца полная чушь, автора следовало бы повесить». Вот в таком духе.

— Впечатляет.

— Ужасно противно.

— А вам известно что-нибудь про дневник тысяча шестьсот семьдесят второго года? — спросил Ходди.

Клер ясно видела, как по лицу Робби пробежала какая-то тень. Испугался? Что-то его явно обеспокоило. Аспирант окинул взглядом заваленный книгами и бумагами стол.

— А в чем дело? Вы что-то ищете?

— Как раз этот дневник и ищем, — сказал Эндрю, — В разговорах с вами он когда-нибудь упоминал о нем? О дневнике, текст которого зашифрован?

— Да, один раз, может, два.

— И что он вам о нем говорил?

— Да ничего особенного. Что его писала какая-то женщина-врач, которая лечила любовницу короля от, мм… — он быстро скосил взгляд на Клер и снова отвернулся, — от какой-то болезни.

— Любовницу Карла Второго?

— Да.

— Какую именно?

— А у него была не одна?

— Гораздо больше чем одна.

— Не знаю, — снова пожал плечами Робби.

— А почему доктор Гудмен интересовался этим? — спросила Клер.

— Кажется, писал статью про шифры и скоропись.

Он встал и поднял свой рюкзак.

— Послушайте, мне уже надо идти. У меня сейчас важная встреча.

— Подождите минутку.

Эндрю достал из кармана сложенный листок бумаги — копию страницы из дневника и протянул его Робби.

— Вам известно что-нибудь об этом? Знаете, о чем здесь написано?

Робби быстро пробежал листок, и глаза его задержались на приписке его научного руководителя: «Я тебя предупреждал — теперь плати сполна».

— Это почерк доктора Гудмена?

— Да.

Робби покачал головой.

— Извините, я не знаю, о чем это.

Он нервно закинул рюкзак за спину.

— В общем, мне действительно очень нужно…

— И больше вы ничего об этом не можете нам сказать? — не отставал Эндрю.

Робби снова вздохнул, понимая, что так легко он отсюда не уйдет.

— Про свою научную работу он не любил болтать лишнего. Правда, однажды вечером выпил много пива и проговорился, что с помощью этого дневника можно раскрыть одно убийство.

— Какое убийство?

— Не помню. — Он уставился в пол, стараясь вспомнить. — Какого-то Осберна, что ли… Или, может, Осборна?

— Роджера Осборна?

— Точно, именно его.

Эндрю, казалось, был совершенно потрясен услышанным.

— Дерек Гудмен говорил, что собирается раскрыть убийство Роджера Осборна? — спросил он еще более настойчиво.

— Ну да, я хорошо помню, он так и сказал. Я понятия не имел, о чем он толкует. Эпоху Реставрации я плохо знаю. У меня диссертация о национальных меньшинствах в Англии восемнадцатого века. Если честно, я подумал, что он спьяну заговаривается или у него с головой что-то не то.

— Сволочь, — сказал Эндрю шепотом.

— Простите, что вы сказали?

— Ничего особенного. А где же сам дневник?

— В библиотеке Рена.

— Вы уверены, что его здесь нет?

— Совершенно. Пилфорд никогда не позволил бы его вынести.

Робби попятился к двери.

— А теперь, если вы не против, я пойду.

Когда Робби ушел, Эндрю закрыл дверь на ключ и занял свое место за столом.

— О чем это вы тут говорили? — спросила Клер.

— Я уже пять лет изучаю эпоху Карла Второго, но так и не докопался до правды.

— Какой правды? — спросил Ходди.

— Об убийстве Роджера Осборна.

Он посмотрел на Ходди, потом перевел взгляд на Клер и увидел, что оба сгорают от нетерпения, желая, чтобы он их просветил.

— Осборн был торговец из Сити, который принял сторону Кромвеля, боровшегося против Карла Первого, а потом, когда восстановилась монархия и на трон сел Карл Второй, ни с того ни с сего стал роялистом — наверное, решил, что так ему будет удобней. Человек вполне типичный для своего времени. Осборн ссужал Карла Второго деньгами, и ему простили его прежние парламентские грешки. Он присутствовал при встрече Карла с его сестрой Генриеттой Анной в Дувре, а потом, спустя короткое время, был свидетелем ее смерти в Париже. Некоторые источники утверждают, что принцесса доверила ему одну тайну, и что он действовал в интересах короны. В других говорится, что он был шпион.

— Французский? — спросила Клер.

— Нет, работал на английских антироялистов. Некоторые подозревали, что взглядов своих он никогда не менял, только делал вид, словом, притворялся. В конце тысяча шестьсот семьдесят второго года его тело нашли… — Эндрю встал, оглядел лежащие по всему столу книги и бумаги и закончил с большим воодушевлением: — Господи, его нашли во Флит-дич! Вы только посмотрите, вот перед вами книги «Родники, ручьи и минеральные источники Лондона», издание тысяча девятьсот десятого года; «Старый и новый Лондон», очередное переиздание, тысяча восемьсот восемьдесят первый год, но и здесь целая глава посвящена реке Флит. А вот, — он нагнулся и полез в коробку, стоящую рядом с его стулом, и вытащил еще одну книгу, — так и называется: «Флит», издание тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

— А две карты Лондона семнадцатого века, висящие в спальне, с красными пометками… — начал Ходди.

— Три из них проставлены прямо возле Флита, — добавила Клер.

— Он напал на какой-то след, — сказал Эндрю — Но вот какое отношение личный дневник какой-то дамы, пусть даже врача, может иметь к Дувру, Генриетте Анне и Роджеру Осборну, — это выше моего понимания, и я умираю от желания докопаться до истины.

— А что, если Дерек Гудмен погиб как раз из-за того, что докопался? — спросила Клер.

— Вы думаете, его убили за то, что он раскрыл убийство, случившееся три сотни лет назад? — захохотал Эндрю.

— Конечно, если формулировать так, как это сделали вы, звучит маловероятно.

— Думаю, вы правы. Среди ученых, конечно, попадаются и головорезы, но в нашем случае это было бы слишком.

Эндрю стал натягивать куртку.

— Вы сейчас куда? — спросила Клер.

— В библиотеку Пипса. Хочу спросить, можно ли расшифровать этот документ сразу. Хотите со мной? В конце концов, это вы разыскали дневник.

Клер улыбнулась.

— Конечно хочу.

Она повернулась к Ходди.

— А вы с нами идете?

— На этот раз на меня не рассчитывайте.

Он поднял книгу, которой на вид было не меньше трех сотен лет.

«Советы Венецианской республике. Как пользоваться властью в государстве и за пределами его, чтобы не утратить суверенитет», — прочитал он заголовок, — Я искал эту книгу целых два года. Это такое чтиво — не оторвешься. Спасибо за предложение, но лучше пойду к себе и получу удовольствие.

Клер надела плащ.

— Вы должны кое-что мне объяснить, — сказала она Эндрю.

— Что именно?

— Для начала все, что связано с Дувром и с Генриеттой Анной. Если вы помните, истории Венеции я посвятила последние несколько лет.