Испорченный рыцарь

17

БРИАННА

— У тебя есть все необходимые материалы? — спрашивает Мелисса, пока я собираю все, что она мне дала.

— Да. — Нет.

В мире нет ничего, что помогло бы мне хоть как-то подготовиться к тому, что сейчас произойдет.

Сердце замирает в горле, кровь хлещет из ушей, а руки дрожат.

А ведь я еще даже не покинула ее кабинет.

— Если ты сможешь прижать его, то справишься с любым учеником в Найтс-Ридж.

Прижать…

Если я прижму этого ученика. Уверена, что сейчас наши головы находятся в совершенно разных местах.

— У меня все под контролем, — вру я, поднимая сумку на плечо и забирая книги и бумаги, которые распечатала для меня миссис Хендрикс.

— Я полностью уверена в тебе. И я уверена, что это будет гораздо интереснее, чем, то собрание, которое предстоит мне.

Интересно — это не совсем то слово.

— Там будет печенье, верно? — спрашиваю я, узнав за последние несколько дней, что учителя в Найтс-Ридже ничего не делают, не подкрепившись сладкими угощениями.

— О, это можно гарантировать. Удачи! — говорит она, когда мы выходим из ее кабинета и направляемся в разные стороны: она — к главному зданию, где находятся кабинеты старшего руководства, а я — к зданию выпускного класса.

У меня голова идет кругом, пока я добираюсь до места.

Но это ничто по сравнению с тем, когда я вхожу в огромные двойные двери библиотеки.

Я уже была в библиотеке в главном здании, которой пользуется вся школа. Это было… умопомрачительно. Как и все в этом месте, она была массивной, вычурной и роскошной. Но хотя это здание меньше, оно все равно впечатляет. Как только я переступаю порог, на меня обрушивается аромат книг, мгновенно поселяя что-то внутри меня.

Несмотря на внешность и то, что обо мне думают окружающие, в глубине души я просто книжный червь, пытающийся найти свое место в мире.

Когда я была ребенком, жизнь была… ну, я стараюсь не думать об этом. Моя мама, тетя Джоди, была молода, слишком чертовски молода, когда родила меня. С тех пор я узнала, что она наотрез отказалась поступать так, как считали правильным ее родители, и я могу это понять. Но тем самым она внесла огромный разлад в отношения между ней и моими бабушкой и дедушкой. Они были традиционны и идеалистичны. И Джоанна, и моя мама должны были быть идеальными леди, хранить себя для брака, а потом просто лежать и думать об Англии, воспитывая горстку детей и поддерживая чистоту в доме.

Джоанна уже подвела их, влюбившись в солдата мафии, — не уверена, что они знали об этом в то время, — а Джонас, насколько я слышала, был плохим парнем насквозь. И пока она нарушала правила и разрушала возложенные на нее надежды, моя мама, ее младшая сестра, забеременела мной. В четырнадцать лет.

По словам Джоанны, она долгое время скрывала это. Но, очевидно, она — или я — была бомбой замедленного действия, и в конце концов ее набухший живот стал заметен, а мои бабушка и дедушка отвернулись от нее, настаивая, чтобы меня отдали на усыновление и передали любящим родителям, как только я появлюсь на свет.

Само собой разумеется, этого не произошло. Моя мама сбежала и попала в дом для молодых матерей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Я почти ничего не помню, но мы несколько лет переезжали из одного дома в другой. Мама была не в себе, наркоманка, отчаянно пыталась найти связь с кем-то, а я была предоставлена самой себе.

У нас не было ни денег, ни еды, ни отопления, ни даже электричества в некоторых местах, которые мы были вынуждены называть домом. Но куда бы мы ни пошли, там всегда была библиотека. Иногда ее приходилось искать, или же я была вынуждена пользоваться захудалыми библиотеками в школах, в которых училась, но они всегда были рядом, чтобы предложить мне спасение. Книги были единственной надежной вещью в моей жизни. Я всегда могла рассчитывать на то, что они помогут мне забыть о том, как мне холодно, как я голодна, и дадут мне образы другой жизни. Мне даже было неважно, что это за история. Пока она отвлекала меня от жизни, я была в деле.

Мама этого не понимала. Она говорила мне, что я живу в облаках, в стране фантазий, которая не поможет мне в реальном мире. Мне часто хотелось спросить ее, как, по ее мнению, те вещи, которые она делает, помогают ей в жизни, но я никогда не была достаточно смелой. А может, дело было в том, что я никогда не хотела услышать правду. Что меня для нее недостаточно.

Все эти годы она так настойчиво твердила, что не хочет потерять меня, но при этом ничего для меня не делала. В этом не было никакого смысла. Если она так заботилась обо мне, значит, хотела, чтобы я была в тепле, сыта, в безопасности. Но это было не так.

Когда я нашла ее в середине припадка в нашей грязной и сырой гостиной после школы, это было, наверное, лучшее, что когда-либо случалось со мной.

К концу дня я обрела семью, неравнодушных людей, сестру в лице Джоди, а мама наконец-то получила необходимую поддержку. Но книги все равно оставались. Когда становилось слишком тяжело, а это случалось часто, я возвращалась к своей старой рутине, натягивала на себя одеяло, хватала любую книгу, которую могла найти, и прыгала в воду с двух ног.

Я улыбаюсь библиотекарю, когда прохожу мимо, а мои глаза сканируют столы с учениками. Я узнаю парочку с урока английской литературы, но никто из них не обращает на меня внимания.

Как и было велено, я прохожу в заднюю часть аудитории, где обнаруживаю двери, ведущие в комнаты для индивидуальных занятий.

У меня сводит живот. Оставаться наедине с Нико — плохая, плохая идея. Но я не могу стоять перед Мелиссой и требовать, чтобы мы занимались в самом оживленном месте кампуса, потому что я не доверяю себе рядом с ним, несмотря на то, сколько раз я пыталась убедить себя забыть о каждой секунде, проведенной вместе, о каждом прикосновении, о каждом крике, мольбе и стоне его имени.

Черт возьми, Брианна.

Нажав на дверную ручку, я проскальзываю в комнату.

Как только дверь закрывается за мной, я с трудом втягиваю воздух.

Он еще даже не пришел, а я уже чертовски волнуюсь.

Когда я шла сюда, прозвенел звонок, и мое сердце сбилось с ритма, пока я раскладывала все необходимое, с тревогой ожидая, когда откроется дверь.

Мелисса забронировала для него эту комнату, так что я не сомневаюсь, что его направят сюда, как только он появится, — если, конечно, он появится.

Есть все шансы, что он взглянет на записку, прочтет ее и выбросит в мусорную корзину.

Или он заподозрил, что за запиской могу стоять я?

Если да, то у меня есть полная уверенность, что он покажет свое лицо, возможно, только с опозданием, чтобы убедиться, что я уже в ярости, прежде чем он осчастливит меня своим присутствием.

Девять минут и сорок три секунды.

Именно столько времени я сижу и сомневаюсь в своих ужасных, ужасных решениях, когда речь заходит о Нико Чирилло, прежде чем ручка двери поворачивается, а сердце подскакивает к горлу, одновременно с этим мой желудок опускается на колени.

Как только он входит в маленькую комнату, клянусь, он высасывает из нее весь воздух.

Как и вчера, он сбросил пиджак и стоит передо мной в одной лишь приталенной белой рубашке, рукава которой закатаны, а галстук распущен вокруг воротника. Рубашка заправлена в облегающие брюки, которые достаточно узкие, чтобы дразнить меня тем, что, как я знаю, скрывается под ними, и я имею в виду не только его крепкие бедра.

— Так-так-так, что у нас тут? Миссис Хендрикс прислала лакея, да? — Он подплывает ближе, его соблазнительный запах заполняет мой нос и заставляет бабочек, которые уже сходят с ума в моем животе, начать буйствовать.

— Миссис Хендрикс не имеет к этому никакого отношения, — признаюсь я.

— О, — говорит он, и одна сторона его рта искривляется в ухмылке. — Значит, тебе нужен был предлог, чтобы остаться со мной наедине? Скучали по мне, мисс Эндрюс?

Я слежу за каждым его шагом, пока он приближается, но в конце концов он оказывается позади меня, доказывая, что я совершила глупую ошибку, выбрав это место.

— Н-нет, я… — Мой шоковый вздох разрывает воздух, когда его большие, обжигающе горячие руки ложатся мне на плечи, и меня откидывает назад.

Две передние ножки стула отлетают от пола, а мои колени задевают край стола, так что у меня не остается другого выбора, кроме как сдаться на его милость.

Сглотнув от волнения, я поднимаю взгляд.

У меня снова перехватывает дыхание, когда я вижу его темные, злые глаза, буравящие меня.

— Признайтесь, мисс Эндрюс. Прошло три дня, а вы уже отчаянно хотите моего члена, не так ли?

— Нико. — Я хочу, чтобы это прозвучало как предупреждение, но даже я могу признать, что это не совсем то, что ожидалось.

Он усмехается, услышав это точно так же, как и я, и мои щеки разгораются.

— Как ты думаешь, миссис Хендрикс догадывается, какая ты грязная маленькая шлюха, Сирена?

— Нико, прекрати, — умоляю я, дыхание участилось, а уровень разочарования повысился.

Он приостанавливается, его глаза ищут мои, а затем опускаются к моим губам.

Его язык украдкой проводит по полной нижней губе, прежде чем опуститься ниже.

Мои соски дрожат под лифчиком и атласной рубашкой, и я молюсь, чтобы ткани хватило, чтобы скрыть мою бурную реакцию на него.

— Я очень надеюсь, что сегодня вы не наклонялись над партами учеников, мисс Эндрюс.

Мое тело пылает, когда он смотрит на мое декольте.

— Но, опять же, я не могу представить себе лучшего вдохновения для занятий, чем возможность полакомиться вашими сиськами. — Я вздыхаю с облегчением, когда одна из его рук покидает меня, но это ненадолго, потому что я быстро понимаю, куда она направляется. Он, как профессионал, расстегивает мою верхнюю пуговицу, обнажая серебристый бюстгальтер.

— Меня не удивляет, что ты готова позволить всем парням вожделеть твоего тела.

— Я не… Это не…

— Попробуй поспорить со мной, когда ты не похожа на бесстыжую шлюху, которая отчаянно пытается встать на колени перед студентом.

— Тебе очень крупно повезло, — вздохнула я. — Я больше никогда не приближусь к твоему дряхлому члену.

Он усмехается, мать его, усмехается, а потом с удовольствием поправляет мой стул. Он шатается, прежде чем осесть, и к тому времени, как моя голова перестает кружиться, он уже сидит напротив меня, положив предплечья на стол, и смотрит на меня так, словно ему не терпится начать.

— Ты предполагаешь, что я захочу, чтобы ты была рядом со мной, Сирена.

Я вскидываю бровь, на кончике языка вертится мысль о том, что он уже тверд и хочет меня, но библиотекарь проходит мимо маленького окошка за его головой, и я вспоминаю, где я и что я делаю.

— Ну что ж. Я отметила те вопросы для контрольной, которые ты сдал вчера. Они не очень хорошие, Нико. Самодовольное высокомерие, с которым ты их сдал, конечно же, не оправдано.

— Мы начнем с того, что проверим твои ответы и сравним их с тем, что ожидалось бы для получения оценок А и В.

Он откидывается назад, заложив руки за голову, и изучает меня.

— Продолжайте, мисс Эндрюс. — Его взгляд падает на мою грудь, и я вспоминаю о том, что демонстрирую свой бюстгальтер. — Я полностью сосредоточен и готов взорвать ваш мозг.

Я поднимаю дрожащие руки и, к его удовольствию, пытаюсь натянуть рубашку.

Засранец.

Каким-то чудом он позволяет мне делать свою работу. Хотя я не совсем уверена, потому ли это, что ему действительно не все равно и он хочет улучшить свои ответы, или же он просто издевается надо мной, ожидая возможности подколоть меня еще раз или сделать что-то, что выдернет ковер у меня из-под ног, как он сделал вчера с этим гребаным видео.

С каждой секундой тиканья часов я ощущаю, как меня передергивает.

Я изучаю Нико, пока он пишет ответ на один из вопросов, которые я ему задала.

Я должна заниматься чем-то другим, делать какую-то свою работу, но я не могу. Я очарована этим загадочным человеком.

Мы никогда не проводили время так, как сейчас. Время, когда мы либо не вцепились друг другу в глотки, либо настолько поглощены друг другом, что весь остальной мир перестает существовать.

Всякий раз, когда мы проводили время вместе, это были алкоголь и разврат. Но только не он позволил мне увидеть эту уязвимую, менее чем идеальную сторону его личности.

Мое сердце бешено колотится, когда я продолжаю смотреть на его макушку, размышляя о том, что могло бы быть между нами, если бы мы встретились в другое время, если бы ситуации вокруг нас были другими.

Все это бессмысленно, но все равно крутится в голове.

До тех пор, пока что-то не задевает заднюю часть моей икры.

У меня перехватывает дыхание, но по какой-то чертовой причине я не двигаюсь.

Я также не дышу, ожидая, что он сделает дальше.

— Продолжай так смотреть на меня, Сирена, и я начну думать, что у тебя другие намерения относительно этой приватной комнаты. — Его нога поднимается все выше, и я быстро обнаруживаю, что он снял туфлю, когда оказывается на внутренней стороне моего колена.

— Нико, — предупреждаю я.

— Вот, — говорит он, разворачивая бумагу и протягивая ее мне. Он откидывается на спинку стула с ухмылкой на губах и скрещивает руки на груди.

Его нога останавливается, позволяя мне прочитать написанное.

Мой взгляд метался между его ответом и его самодовольным, самоуверенным лицом.

— Это хорошо. Действительно хорошо, — признаюсь я. — Это… — Осознание настигает меня, и смех срывается с моих губ.

— Ты самодовольный ублюдок.

Мои пальцы обвиваются вокруг края стула, готовые оттолкнуться, но его нога наконец-то двигается, и я оказываюсь бесполезной, когда он просовывает ее под юбку и прямо между моих бедер.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, мисс Эндрюс. — невинно говорит он, поднимая ногу все выше.

Я должна остановить его. Я должна остановить его. Я—

Звук его телефона разрезает воздух, как нож.

— Вы только посмотрите на это, — насмехается он. — Спасена звонком.

Не двигаясь с места, он достает телефон, смотрит на экран, а затем прикладывает его к уху.

— Да. Да. Да. Иду прямо сейчас.

Его глаза смотрят на меня, пока он разговаривает с тем, кто на другом конце. Когда он снова опускает трубку, то смотрит в сторону, и мне наконец удается найти в себе силы и отодвинуть стул, чтобы его нога оказалась подальше от меня, когда я встаю и отхожу в сторону.

Он усмехается, собирая свои вещи.

— Любой бы подумал, что вам нельзя доверять комнату с учеником, мисс Эндрюс. Позволить мне так прикасаться к вам. Как неуместно, — насмехается он.

— Просто уходи, — шиплю я, отчаянно пытаясь не показать, как сильно я сейчас взволнована.

Любой мог бы зайти в эту комнату и увидеть, что он делает, и выражение моего лица, когда он это делает.

Возьми себя в руки, Брианна.

— Уходишь? Но мы еще не договорились о следующем сеансе.

— Тебе это не нужно. Тот ответ, который ты мне только что дал, был идеальным.

Садистская ухмылка возвращается.

— О, но я не уверен, что моя работа в классе миссис Хендрикс будет выглядеть так же. Думаю, мне определенно нужно больше времени один на один с учителем, который поможет мне понять все так, как никто другой никогда не делал этого раньше.

В моем горле раздается низкий рык.

— Что? Вы собираетесь отказаться помочь мне, мисс Эндрюс? Это не будет хорошо смотреться в вашем резюме или при приеме на работу, не так ли?

— Пошел ты, Нико. Я не подчинюсь твоим угрозам.

— Я очень советую вам передумать. Потому что я никогда, никогда не даю пустых угроз.

Он обходит стол, на ходу перекидывая рюкзак через плечо, закрывая пространство между нами и заставляя воздух потрескивать.

Я отступаю назад, но отступать можно только до тех пор, пока моя спина не столкнется со стеной.

— Ты должен остановиться.

Его ухмылка превращается в издевку, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Я никому ничего не должен, мисс Эндрюс. Я управляю этой школой и всеми, кто в ней находится. И сейчас вы находитесь в самом центре моего королевства. Не думайте, что вы имеете здесь какую-то власть. Это не так. Все в моих руках. И если ты хочешь выйти в конце года с шансом на карьеру учителя, то тебе нужно делать то, что я скажу.

— Что я тебе сделала, Нико? Почему ты так меня ненавидишь?

— Кто сказал, что мне нужна причина? Может, мне просто нравится этот взгляд в твоих глазах.

Подняв руку, он проводит кончиком пальца по моей щеке, а затем проводит им по нижней губе.

— Может, мне просто нравится, что ты в моей власти.

— Садист.

— О, Сирена. Я думал, ты уже знаешь. Я гораздо хуже этого.