Испорченный рыцарь

5

НИКО

— Нет, — простонал я, перекатываясь на спину и уткнувшись лицом в подушку, зажмурив глаза в надежде, что смогу снова погрузиться в свои грязные сны, которые гораздо предпочтительнее, чем моя реальность в данный момент.

Я заставляю свой мозг вернуть меня в душ, когда я набрасывался на Бри сзади, трахая ее киску как дикарь, слушая, как она выкрикивает мое имя, умоляя меня позволить ей кончить.

Мой член болит, вдавливаясь в толстый поролоновый матрас, умоляя о разрядке, которую я явно не получил во сне.

Я лежу, не обращая внимания на пролетающие минуты, сосредоточившись на том, что у меня стучит в голове и бурлит в животе.

Оба они были моими постоянными друзьями с той ночи в загородном клубе. Единственные, кто никогда не покидал меня.

Того же нельзя сказать обо всех остальных.

И я знаю, что это полностью моя вина. Я был просто сволочью по отношению ко всем, кто пытался прийти и помочь мне. Но я ничего не могу с этим поделать. Видеть, как все они продолжают жить, как будто ничего не случилось, очень больно. Это напоминание о том, что кто-то может уйти из нашей жизни и быть забытым в мгновение ока. Я не хочу этого. Он не заслуживает забвения. Он был слишком хорош для этого.

Я хочу помнить все.

Хотя, когда в голове плавает водка, сделать это не так-то просто. И эти счастливые воспоминания, какими бы приятными они ни были, разрывают меня пополам, когда я думаю о том, что больше у меня их не будет.

У нас был план. У нас всегда был план.

Отец собирался быть рядом со мной, когда я стану солдатом, капо, а потом, в конце концов, займу его место, когда он решит, что пора, и ни секундой раньше.

Но теперь у меня этого нет. И я не только не готов занять его место, но и никто не захочет этого.

Я их подвожу. Всех. Я подвожу его.

Из моего горла вырывается болезненный всхлип, когда я думаю о том, каково было бы его мнение о том, как я справляюсь со всем этим, и мой желудок снова переворачивается.

— Вот черт, — рявкаю я, скатываясь с кровати и спотыкаясь, направляюсь в ванную.

Я сильно ударяюсь о кафель под унитазом, боль пронзает колени и поднимается по бедрам, когда я наклоняюсь, чтобы выпустить яд, все еще остававшийся в моем желудке.

Я отхаркиваюсь до тех пор, пока ничего не остается, мой желудок пуст и болит.

Откинувшись назад, я прислоняюсь голым к стене и вытираю предплечьем вспотевшую голову.

Черт, я в полном дерьме.

Прошло уже почти две недели с похорон, а я все еще тону, как будто это случилось только вчера.

Все говорят, что должно стать легче. Но я считаю это чушью.

Ничего в моей жизни сейчас не становится легче.

Но потом я поднимаю глаза от темных плиток под собой и фиксирую их на своей душевой кабине.

Нет, те мгновения, проведенные там с Брианной, сделали все проще. Даже если они были плодом моего воображения.

Откинув голову назад, я снова закрываю глаза, представляя себя там, с ней. Проводя языком по нижней губе, я почти ощущаю вкус ее крови, когда впиваюсь зубами в ее бедро, клеймя ее, как гребанный мудак, которым я и являюсь. Но, блядь, если это не заставляет мой член напрягаться при одной только мысли о том, что она ходит вокруг, нося на себе свидетельство того, кому она принадлежит. Думаю, Себ был не совсем безумен все эти месяцы назад, когда вырезал на бедре Стеллы свои инициалы.

Да, вообще-то. Я так и вижу, как на внутренней стороне бедра Брианны появляется глубокая красная метка «NC». Идеальный вариант, чтобы доказать любому, кто захочет ею завладеть, что она принадлежит мне. А мы оба знаем, что она любит играть с другими.

Что-то ядовитое и горькое наполняет мой пустой желудок, когда я думаю о том, что она была с другим мужчиной.

Раньше меня это никогда не волновало. Она была всего лишь "шлюхой". Она была достаточно хороша, чтобы повторить это снова, что, признаться, необычно. Но никто из нас не давал никаких обещаний, и мы, конечно, не отказывались от получения удовольствия в другом месте. Я точно знаю, что я, блядь, этого не делал.

Но сейчас мысль о том, чтобы быть с кем-то еще, рисковать тем, что кто-то еще увидит мою боль, не может быть менее привлекательной.

Может, я и не хотел бы, чтобы Бри это видела, но боюсь, что может быть уже слишком поздно. И даже если она не видела столько, сколько я боюсь, она знает. Она знает все.

Когда я, наконец, поднимаюсь с пола и встаю перед зеркалом, я ужасаюсь тому, что вижу в отражении.

— Господи, Чирилло.

Хорошо, что мое свидание с Сиреной было лишь плодом моего воображения. Ни за что на свете она не стала бы трахаться со мной, когда я выгляжу так жалко.

Я чищу зубы, бреюсь и принимаю душ в надежде, что это хоть немного вернет меня к жизни. Я понятия не имею, который сейчас час, но если школа все еще продолжается, то я должен по крайней мере сделать над собой усилие, чтобы выглядеть на все сто.

Экзамены начинаются… скоро, и как бы я ни ненавидел сейчас этот мир и всех, кто в нем живет, я не могу их бросить.

Я помню разочарование на папином лице, когда я позорно провалил свой первый год в старшем классе, заставив его начать сначала вместе с Тео, Алексом и Себом. Он будет в ярости, если я снова все испорчу и использую его в качестве оправдания.

Он должен стать моей мотивацией.

«Сдай эти экзамены, парень. Докажи свою ценность. Однажды ты будешь стоять рядом с Тео и править этим гребаным городом. Докажи, что сомневающиеся не правы. Докажи, что у тебя есть все, что нужно.»

Я слышу эти слова ясно, как день, как будто он стоит прямо у меня за спиной, когда я захожу в свою спальню и открываю шкаф, чтобы найти чистый комплект формы.

Я хмурю брови, глядя на висящую передо мной одежду, а в голове крутятся мысли.

Я не помню, как раздевался прошлой ночью, но проснулся точно голым.

Оглянувшись через плечо, я нахожу свою одежду, свернутую в клубок, в корзине для белья.

Я делаю чертовски странные вещи, когда пьян, потому что в трезвом состоянии они туда почти не попадают.

Покачав головой на свои пьяные выходки, я, наконец, достаю рубашку и брюки и натягиваю их, а затем набрасываю галстук, сложенный на комоде.

И только когда я нахожу свой телефон в гостиной, а будильник, который должен был сработать еще несколько часов назад, остается без внимания, я снова вспоминаю о времени.

Одевание могло оказаться совершенно бессмысленным занятием.

— Время обеда, — бормочу я себе под нос, глядя на экран и игнорируя все уведомления. Большинство из них — из нашего группового чата, но есть и множество из социальных сетей и банков. Отложив телефон на время, чтобы разобраться с ним позже, я кладу его в карман и стараюсь забыть о его существовании.

Как бы ни было велико искушение снова раздеться, я этого не делаю. Чувство вины, которое навалится на меня позже за то, что я даже не попытался сделать это, будет невыносимым, поэтому я сую телефон в карман, беру ключи и рюкзак, который я бросил в прихожей, когда вернулся вчера.

Я чувствую себя как смерть, когда еду по городу. Какой-то ноющий голос в затылке говорит мне, что я вообще не должен садиться за руль. Но уже слишком поздно.

Остановившись у ближайшего к школе Starbucks, я заказываю себе самый большой и крепкий кофе и два панини, после чего еду в сторону Найтс-Ридж.

Несмотря на то, что кофе слишком горячий, он успевает остыть до того, как я останавливаюсь на парковке и набиваю лицо обоими панини.

Это мало помогает справиться с темнотой и болью, гноящейся внутри меня, но, по крайней мере, мой желудок больше не требует, чтобы его наполнили чем-то другим, кроме водки.

Студенты сидят вокруг корпуса для старшеклассников, наслаждаясь солнцем. Я наблюдаю, как они смеются со своими друзьями, радуются жизни. Как будто все в мире правильно. Наверное, так и есть.

Но как? Как может произойти нечто такое, что изменит мою жизнь, и при этом обойти стороной всех остальных? Почему только я сейчас страдаю?

А Калли… черт. Я провожу рукой по лицу. Чем меньше я думаю о том, что делает Калли, тем лучше. Она трахается с Деймоном. Деймон. Из всех нас, я ни за что на свете не подумал бы, что Деймон будет тем, кто совратит мою младшую сестру. Честно говоря, я думал, что это будет Тоби. Но оказалось, что даже Алекс, флиртующий с ней всю жизнь, не был тем, кто привлек внимание моей сестры. О нет, это был самый темный, самый опасный и извращенный из всех нас. Деймон, мать его, Деймос.

Я уверен, что Калли нужно проверить свою голову. Алекса я могу понять. Он чертов щенок. Я могу представить их вместе. Но его злой близнец… нет. Честно говоря, я жду, когда кто-нибудь скажет мне, что это шутка. Хотя сейчас я думаю, что это так же вероятно, как то, что кто-то скажет мне, что папа на самом деле не умер.

Мне не нужно было быть там в тот день, чтобы понять, что это правда. Я почувствовал это — его сокрушительную потерю. Я чувствовал ее до самых пальцев ног.

Когда люди начинают двигаться, я понимаю, что мое время скрываться истекло.

У меня остался только один урок в этот день. Английская литература.

Это тот предмет, который мне больше всего не нравился, когда я был вынужден пересмотреть свой выбор после того, как я довольно эффектно провалил свою первую попытку сдать экзамены. Хотя я не думаю, что это было связано с предметами, скорее с алкоголем, травкой и кисками, на которые я тратил больше времени. Учеба отошла на второй план, о чем я сейчас очень жалею.

Если бы я не провалился, я бы закончил это место прошлым летом. У меня был бы год работы с папой за плечами. Возможно, я был бы в лучшем положении для того, что ждет меня дальше.

Конечно, само собой разумеется, что я хочу получить его работу. Я хочу продолжить его наследие и выполнить ту роль, которая была отведена мне при рождении.

Но заслуживаю ли я этого?

Ни хрена подобного. Я еще слишком молод и неопытен для этой работы, а сейчас на меня нельзя положиться. Дэмиен был бы чертовым идиотом, если бы доверил мне что-то, кроме сохранения собственной жизни.

К тому времени, когда я наконец-то собрался с силами, чтобы вылезти из машины, все уже исчезли — последний урок дня давно начался.

Не обращая внимания на главный вход в здание, я обхожу его сбоку, направляясь к заднему, который ведет почти прямо в мой класс. Чем меньше людей, с которыми я рискую столкнуться, тем лучше. Суки, которые ходят по этим коридорам, будут просто в восторге от моего состояния.

Я прохожу мимо огромной стены окон, выстроившейся вдоль здания, и понимаю свою ошибку, когда несколько голов из классов, расположенных внутри, поворачиваются в мою сторону.

Отличный план, придурок.

Но только когда я подхожу к последнему, моему классу английского языка, я поднимаю глаза. И я понятия не имею, почему я это делаю, но что-то, кто-то заставляет меня посмотреть в окно.

И как только я это делаю, мой взгляд фиксируется на человеке, которого я не должен видеть в этот период своей жизни.

Мои ноги замирают на месте, когда я смотрю на женщину, сидящую за учительским столом и пристально наблюдающую за тем, как миссис Хендрикс что-то готовит к экзамену, который состоится через несколько недель. Я понятия не имею, что это может быть, потому что мой взгляд не отрывается от нее.

Брианна Эндрюс.

Свет во тьме.

Ангел из всех моих снов, который забирает меня от всего этого дерьма, сидит в моем классе.

Почему?

«Бри — студент-преподаватель», — произносит знакомый голос в моей голове, заставляя меня зажмурить глаза и представить тот момент, когда Джоди рассказала мне этот маленький кусочек о своей лучшей подруге.

— Нет, — говорю я вслух и, спотыкаясь, отступаю за толстый старый дуб, а мое сердце бьется не в такт.

Мои руки дрожат, я застываю на месте, не сводя глаз с ее темно-русых кудрей.

Неверие захлестнуло меня. Этого не может быть.

Она не может быть моим учителем. Просто не может.

Всю ночь я мечтал оказаться внутри нее, впиться зубами в ее бедро так глубоко, что мой след никогда не покинет ее тело.

Она не может быть…

— БЛЯДЬ, — кричу я, когда в ушах раздается знакомый сигнал того, что кто-то впускает себя в мою квартиру.

— Пошел ты, урод. — Глубокий гул голоса моего лучшего друга, наверное, должен успокаивать, но тот факт, что ему удалось снова получить доступ после того, как я их всех заблокировал… Ну, всех, кроме Тео. Этого ублюдка невозможно убрать из доступа.

— Я убью Тео на хрен, — дуюсь я, прекрасно понимая, что он предоставил Тоби доступ, несмотря на то, что я его отозвал.

— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься, — поддразнивает он, появляясь из-за угла, все еще одетый в форму Найтс-Ридж. Он бросает свой рюкзак рядом с диваном и падает на него. — Что это? Ты оделся, а потом передумал? — спрашивает он, окидывая взглядом мою форму.

— Что-то вроде того, — дуюсь я, поднося бутылку к губам.

— А, решил провести день со своим новым другом Grey Goose вместо нас, да?

— Отвали.

— Не-а. — Он ухмыляется, и если бы я не был так привязан к забвению, которое может предложить мне бутылка в моей руке, я мог бы бросить ее ему в голову. — Ты ведь помнишь, что на этой неделе у Алекса, Деймона и твоей младшей сестры были дни рождения?

— Я подарил им всем открытки, — ворчу я, вспоминая, как в начале недели затолкал их всех под входные двери и убежал, как слабак.

— О да, как я мог забыть о том, какие колоссальные усилия ты приложил для этого.

Я сузил глаза от его сарказма, совершенно не впечатленный тем фактом, что он явился только для того, чтобы ухудшить мою жизнь.

К его чертовому счастью, я уверен, что сейчас это невозможно.

Мой отец мертв, моя мать — эгоистичная пизда, а моя… моя… блядь… моя никто — теперь что… моя гребаная учительница?

— Ты пришел сюда с какой-то целью, или просто чтобы позлить меня?

— У нас потом будет вечеринка у Тео. У всех нас. — Он смотрит на меня таким взглядом, что мне хочется свернуться калачиком на диване и никогда больше не высовываться.

— Никто не хочет, чтобы я там был, — замечаю я.

— Ты ошибаешься, — заявляет он, подавшись вперед и устремив на меня серьезный взгляд. — Мы все хотим, чтобы ты был там.

Я не могу удержаться от смешка.

До всего этого я бы ему поверил. Я был жизнью этой гребаной вечеринки. Но, похоже, эта веселая сторона меня умерла вместе с отцом.

— Нико, мы все беспокоимся о тебе. Если ты закроешься здесь и будешь пускать Брианну только тогда, когда она предложит тебе сексуальные услуги, это ничего не изменит.

— Ты уверен? Ты ведь еще не ощутил, что она может делать со своей ки—

— Я уверен. Ее навыки могут быть не от мира сего, но они все равно недостаточно хороши, чтобы исправить все это дерьмо. Чтобы исправить тебя.

— Нет? И что же поможет?

Его глаза смягчаются так, что я чертовски это ненавижу.

— Ничего не поможет, Нико. Ничто не может стереть то, что произошло, и то, как больно это было. Но как бы тяжело это ни было слышать, жизнь должна продолжаться. Ты слишком многого хочешь, чтобы позволить всему этому пройти мимо тебя.

— Да, например?

— Например, все те женщины, которые еще не знают, что им нужна частичка тебя. Семья, которой еще предстоит в полной мере ощутить, каким охренительно эпичным боссом ты станешь в один прекрасный день. И… — Он делает паузу, чтобы нагнетать напряжение, как мудак. Его глаза темнеют, в них вспыхивает огонь. — Чертовы итальянцы. Они должны знать, на что ты, на что мы способны, когда мы обрушим на них все виды ада за то, что они сделали с нами.

Жажда мести раскаляется докрасна, превращая мою кровь в яд. Горький вкус мести, возмездия наполняет мой рот, заставляя мышцы болеть от желания пролить их кровь и заставить их заплатить.

— Так-то лучше, — говорит Тоби, наблюдая за тем, как его слова разжигают во мне надежду.

— У нас уже есть план?

Он пожимает плечами, изображая спокойствие. — Думаю, тебе придется вытащить свою задницу из квартиры и пойти на встречу с боссом, чтобы узнать это.

— Я покинул свою квартиру, — надулся я.

— Так куда же ты сегодня пошел после того, как оделся так, чтобы попытаться посетить пару занятий? В магазин за водкой?

— Ну и что с того?

— Братан, — вздыхает он, опуская голову на руки, как будто у него кончается терпение.

Я понимаю. У меня самого это дерьмо кончилось несколько дней назад.

— Ты нужен Калли, чувак. Сейчас ей как никогда нужен старший брат.

— У нее есть Деймон. Я ей не нужен.

— Это чушь, и ты это знаешь. Ты не единственный, кто потерял отца, чувак. Она тоже. А еще ее мать, как я слышал…

— Что сделала мама?

— Ничего, вот в чем дело. Калли съехала, а ей просто… все равно.

— Она — сука. Не могу поверить, что до всего этого я не понимал, насколько она большая сволочь.

— Твой отец был слишком хорош для нее, — размышляет Тоби. — Должно быть, она была отличной любовницей.

— Ты гребаная дрянь, — рявкаю я, запуская подушкой ему в голову. — Что? — огрызаюсь я, когда на его губах появляется широкая, как дерьмо улыбка.

— Я, блядь, скучаю по тебе, чувак.

— Блядь, — шиплю я, понимая, что он никогда не уйдет из этой квартиры, пока я не соглашусь на эту гребаную вечеринку.

Это правильно, я знаю, но, блядь. Провести ночь на вечеринке, как будто все в порядке, — это последнее, чего я сейчас хочу.

Закрыв глаза, я откидываюсь на спинку дивана, и в моей голове возникает образ молодой, беззаботной Калли. Она всегда была такой милой, такой спокойной и доброй. Черт знает, что сделал Деймон, чтобы заслужить ее. А может, и не заслужил, и мне придется его убить за то, что он разбил ей сердце.

Но Тоби прав. Я ей тоже нужен. Как бы тяжело мне сейчас ни было, я должен быть рядом с ней.

Я не единственный, кто страдает…