Истинная пара: а вампиры здесь тихие?

ГЛАВА 13

Время быстротечно. Оно похоже на поток бурной реки, на тихую заводь, на водопад из эмоций и чувств.

Время не ограничено, оно бесконечно, непрерывно, не любит вмешательств и делает все возможное, чтобы залатать дыры, исключить трещины и уничтожить тех, кто мешает его потоку.

Оно не любит, когда его меняют…

Леонид Вернер

Дикая головная боль от удара и чувство голода — оно затмевало разум, нарушало контроль, заставляло желать крови.

Запах соломы и сырости, звук царапанья крысиных коготков по каменному полу.

Чьи-то шаги…

Кап… Кап…Кап…

Мельтешение…

Кап…

Монотонные звуки раздражали, но в тоже время заставляли прийти в себя и осознать, что руки скованны цепями.

Металлические манжеты с магической защитой целиком и полностью блокировали способности, но не лишали при этом вампирской силы.

Открыв глаза, я увидел лишь тьму. Непроглядную пустоту, наполненную странным шелестом, шорохом и неприятным писком.

Она сбежала… Марианна ушла с поля битвы, она сопротивлялась чему-то. Я видел ее взгляд, полный боли и отчаяния, ощущал, как быстро колотится ее сердце, какой ужас испытывает человек, глядя на то, что происходит. Черты ее лица, яркое пламя рыжих волос и невероятный, полный ужаса взгляд — она не выходит из моей головы, полностью занимая сознание.

Моя Марианна.

Она знала, что должно произойти, я понял это. Жаль, что так поздно.

Сила Марии Розенкранц — теперь ясно, почему на самом деле боялись ведьму. Многое начинает вставать на свои места — имея силу, способную отмотать время вспять можно многое натворить…

— Живой? — рыкнули в темноте.

— Живой, — тихо ответил я, пытаясь понять, как далеко от меня находится Хартманн, — где мы?

— В жопе…

— Это я и так понял, но в какой конкретно?

— В глубокой…

— Хартманн…

— Что? Я говорю, как есть! — возмутился оборотень, прозвенев оковами, — Темница, крысы, не вкусные, кстати, жирные, гнилая солома и постоянная, непроглядная тьма! Это что, ведьмовской смог? Волшебный туман? Или мы ослепли?

— Я тебя вижу, — спокойно заметил я, наблюдая за тем, как прямо напротив вертится мужская фигура. Очертания Михаила были еле различимы, но я четко осознавал, что это он. По крайней мере съесть мне его хотелось вполне реально.

— А чего это за нотки голода в голосе слышны? — Хартманн нервно сглотнул и отодвинулся от решетки. Правильно сделал, кстати…

— Это не нотки, — тихо заметил я, — это уже конкретная такая ария, со всеми возможными вытекающими из этого последствиями.

— Слушай, я вообще-то соврал, когда говорил, что крысы не вкусные, — Михаил явно хотел еще куда-нибудь отодвинуться, но к его огорчению за спиной была лишь каменная стена, — ты попробуй поймать одну, вдруг поможет…

— Не поможет, — печально вздохнув, я мгновенно заметил несчастное животное с длинным лысым хвостом, которое уже спустя секунду мертвой тушкой обвисло в моих руках, — временно позволит продержаться, но мне нужна еда. Срочно. Желательно в образе коровы там…

— Вот ведь… подстава…

И он был полностью прав.

Спустя некоторое время крысы осознали, что в мою камеру им лучше не соваться, поэтому с диким любопытством стали изучать оборотня, который не будь дураком ловил мелких гадов и запускал их ко мне в смертельные объятья.

— Я вижу, у нас вместо крысиных бегов — полеты, — печально заметил Михаил явно надеясь на то, что мне стало лучше, — а у вампиров на оборотней нет аллергии?

— У вампиров вообще нет аллергии, Хартманн, — нужно было срочно выбираться из этой камеры. Причем сделать это так, чтобы не рехнуться от близости оборотня, — мы всеядны в плане крови, просто человеческая обладает силой и особым… магнетизмом. В общем вкусная она, поверь на слово.

— Верю, но от моей крови комары дохнут, ты пожалуйста помни об этом, мой старый клыкастый друг. Хорошо?

— Чего ты боишься? — я не понимал такого поведения, если честно. Мы часто устраивали бои и я никогда не мог предугадать исход. И часто проигрывал, кстати, — ты же оборотень. Ударишь меня по голове кулаком, я и отключусь.

— Ага, ударишь его, как же! — рыкнул друг, ерзая на одном месте, — я еще не восстановился, мне плохо и у меня украли мою валькирию! Крылья бы им всем пообрывать!

Василину действительно забрали ее же сестры по оружию и клану. Валькирии не прощают предательства, поэтому девушку ждет самое простое и логичное наказание — смерть. Если я правильно помню весь процесс, то перед тем, как расстаться с жизнью, необходимо пройти ритуал очищения. У нас осталось мало дней, чтобы попытаться спасти Василину.

— Твою валькирию украли, но мы знаем, где ее искать. Моя же ведьма ушла, и где она спряталась — не имею ни малейшего понятия.

— Зато твоя ведьма точно жива.

— Не факт, — сама мысль о том, что кто-то посмел даже пальцем тронуть Марианну приводила в невероятное бешенство.

— Жива, ты бы почувствовал, Вернер, — Михаил говорил на полном серьезе и в чем-то был прав. Смерть истинной пары, как говорили те, кто пережил своих любимых, сильно ощущалась всем телом, но я лишь читал об этом, не видел подобного воочию, поэтому не понимаю, что и как я должен чувствовать, если с Марианной что-то случится, — к тому же ты со своей магией, связями и техникой быстро ее найдешь.

— Магия, связи и техника есть не только у меня. Риэль найдет ее, в этом я не сомневаюсь. Михаил, она что-то скрывала от нас, я не говорил тебе, потому что рядом всегда была валькирия и Воэр. Я не понимаю, могу ли доверять этим двоим. Марианна явно что-то знала, она взяла с собой шкатулку и что-то из того тайника, но все дело в том, что это что-то было словно… словно только она это видела, я даже не понимаю, какой предмет лежал в том отделении.

— Я смотрю, мы все хороши, — вздохнул оборотень, но все же Михаил смог прийти в себя, успокоиться и не трястись, стоило мне пошевелиться в этой странной, явно магической клетке, — я тоже Василине не верил, но она же моя пара… Я не знаю, как быть, если мы окажемся на разных сторонах, да и не понимаю, как Риэль с остальными так быстро нас нашли. Они ждали, Леонид. Ждали!

— Мы поймем кому можно верить лишь выбравшись отсюда, да и здесь не стоит говорить обо всех наших планах, мы же не знаем, кто скрывается в темноте.

Я понимал, что нужно срочно выбираться, знал, что если Василина на нашей стороне, то ее попытаются убить — это логично. Даже не так — ее точно убьют за предательство. Если мы найдем девушку и она будет свободна, значит она и была той крысой, которая каким-то образом оповещала ведьм о нашем местонахождении.

— Слушай… мне кажется кто-то рядом со мной сдох, — удивленно заметил Михаил и пнул кого-то в темноте. — мягкий… чья-то нога… Судя по запаху — человеческая, но он без сознания. Или помер недавно, проблема в том, что я не вижу! Что за черт?

— Ты головой ударился при падении, немудрено, что зрение подводит, — наличие посторонних меня напрягло, но вот оборотня воодушевило.

— Слушай, а если ты выберешься и в порыве страсти захочешь меня сожрать, мертвечина как замена подойдет для твоей трапезы? Он же вроде как еще живехонький, и к тому же и так на грани жизни и смерти — ты ему страдания облегчишь, это ведь не будет считаться убийством и никак не повлияет на твои способности?

— Михаил, ты головой ударился так, что тебе память отшибло? — рыкнул я. — Какая разница мертвый или живой, если я человеческой крови хлебну, то магию начну терять. Лишь Марианна может мне позволить попробовать себя на вкус, как бы отвратительно это ни звучало.

Крысы все же помогли — они отложили в сторону голод, заставили почувствовать себя более живым и мыслить здраво.

Темницы действительно были заговорены, практически окутаны тьмой, не имели окон и понять, сколько камер в коридоре тоже было почти невозможно. Судя по тому, что говорит Михаил, поблизости еще есть тела. Но запах от них практически не отличимый от помоев и крысиного помета, значит внутри камер есть что-то, что сбивает наш нюх, а значит среди трупов вполне может засесть предатель. А я рассказал о Марианне… Плохо.

Камера не большая, очень сырая, солома гниет не первый год, стены на ощупь покрылись мхом, плесенью и еще какой-то гадостью, от запаха которой кружилась голова. Решетка не поддавалась — сломать ее было почти не возможно, но все дело в том, что я ощущал невероятную слабость в теле из-за вампирского голода.

И где Воэр? Его отряд появился очень вовремя, маг залечил наши раны, иначе бы все было намного хуже, чем сейчас, но последнее, что я запомнил, это то, как я погнался за Марианной. Риэль почти снесла мне голову… Но из реальности выключила.

— Знаешь, а ведь нас продать могли, — задумался Хартманн, — мы не обязательно сейчас у ведьм находимся. Учитывая то, что мы покрывали Марианну, защищали ее и не давали убить, награда за наши головы могла вырасти в астрономическую сумму.

— Логично, — прошептал я, еще раз измерив камеру шагами. Ощупав каждый прут, я пытался найти хоть какую-то возможность сбежать, но все было идеально прочным. Бесит. — но в любом случае, за нами могут и не прийти. Я все больше склоняюсь к тому, что это место — своего рода братская могила. Попробуй растормошить пленного.

— Да пробую… он не просыпается. Я даже лица его разглядеть не могу… Слышь ты, сокамерник! А ну вставай! Полудохлик!

— И как, полудохлик очнулся?

Стоило мне поинтересоваться, как я услышал посторонний звук. Существо слегка взвыло, скорее даже выдохнуло, часто задышало и я понял, что оборотень в куда более глубокой заднице, чем думал.

— Твою ж… МАТЬ! СГИНЬ!

В камере сидел вампир. Почти умерший, изголодавшийся, рехнувшийся на фоне того же голода. Стоило ему открыть глаза, как я увидел этот красный блеск, почуял эту невероятную жажду…

— Умри. Скотина! — вампир нападал, точнее полз в сторону Михаила. Оборотень подскочил на ноги и после нескольких серий ударов осознал, что вампир уже и так в беспамятстве, но тело требует крови. Поэтому ползет, надеясь продлить свою жалкую жизнь еще немного, — да сдохнешь ты или нет? Ну почему, ну почему я тебя всегда слушаю, Вернер?

Внезапно вампир остановился. Я видел, как он слегка качнулся — силы окончательно покинули тело, а вот крысы ничему не научились…

— Лови, — несколько трупиков не могли утолить голод, но привести вампира в чувство и заставить сдерживать себя — запросто. — вливай ему в глотку.

— Сам вливай! Он меня укусит!

— Ну значит тебе не повезет, — нервно заметил я, — вампиром ты не станешь, Хартманн! Лей!

— Да что же это такое… Ну почему-у-у…

Вы когда-нибудь слышали, как котенок лакает молоко? Вот точно так же вампир пьет кровь… С придыханием, причмокиванием и диким наслаждением.

— Еще, — послышался стон, — еще…

Я понял, что оборотень не выживет, если я не поделюсь с незнакомцем своим запасом. Я уже поймал несколько крыс, усыпил — хоть эта сила во мне осталась, и смиренно ждал.

— Лови…

Вновь радостное причмокивание, вновь оборотень начал креститься, вновь вампир встал и после десятой тушки пришел в себя.

— Я думал, что умер, — голос не знакомый, удивленный, — не повезло тебе, волк…

— Я ВИЖУ! — рыкнул Хартманн, — ты кто такой? И как скоро ты вновь станешь злым кровососом?

— Очень скоро, — честно признался вампир, — я здесь недавно, но меня держали уровнем выше примерно месяц, сюда бросили пару дней назад.

— Отлично, значит ты знаешь, где мы находимся? — воодушевился Хартманн, надеясь на ответ, а вот я, кажется, понял, где мы…

— Вы серьезно? — незнакомец удивился, потом зашелся кашлем, напугав при этом оборотня еще сильнее, но сквозь стены Хартманн проходить не умеет, чему был очень огорчен. — это нижний уровень темниц вампирского клана. Агнесс сбрасывает сюда умирать неугодных. Ты же знаешь — для вампира нет ничего хуже, чем смерть от голода. Она может продолжаться неделями, месяцами… Решетки заговорены, окон нет, лишь небольшая брешь из-за крыс. Тут во всех камерах либо трупы, либо те, кто еще ими не стал.

— То есть мы сейчас находимся в логове кровососов, среди умирающих от голода вампиров, сидящих в камерах? — очень тихо прошептал Хартманн, — плохо… Вернер! Все очень плохо!

— Вернер? — вампир воодушевился, — тот самый Леонид Вернер? Так тебя наконец-то поймали?

— Не понял, — вот с этого момента слушать стало намного интереснее. О Марии Розенкранц не могли знать все. Либо этот вампир из выше стоящих при главе клана, либо тут дело в чем-то другом. — объясни, за что именно меня ловили и почему я узнаю об этом таким интересным образом?

— Пошли слухи, что ты владеешь магией… меня, кстати, Томас зовут, — вампир закашлялся, рыкнул, сделал глубокий вдох, стараясь побороть жажду и вновь пришел в себя. Если мы выберемся от сюда, Михаил точно окажется седым. — вампиры не могли подтвердить это, искали отголоски, следили за тобой в институте. Да чего уж там, даже сама Агнес пришла! Я тогда еще сильно удивился этому.

Пришла… Эта женщина вновь и вновь предлагала вступить в клан, не жить отдельно, присоединиться к своей новой семье. Я вновь и вновь отказывал, чем провоцировал ее еще сильнее, но другого выхода в той ситуации не было. И она видела Марианну — это не очень хорошо. Теперь понятна ее истинная цель — подтвердить, что я остался магом.

— Она действительно приходила, — тихо заметил я, не понимая до конца, что за вампир этот Томас и тем более почему он брошен умирать в темницу.

— Конечно приходила, — вампир рыкнул, он испытывал ярость, но не мог проявить ее. Эмоции выматывали, они поглощали сознание, а это значит, что Томас в любой момент мог сойти с ума и наброситься на Хартманна. Странно, что он еще этого не сделал. — Она собирает возле себя тех, кто обладает силой. Если у вампира его собственный дар не только в физической силе, то он имеет все шансы попасть в ряды ее близкой охраны. Как я когда-то…

— Я вообще ни черта не понял! Вампиры же не обладают магией! Это ж только Вернер у нас такой особенный, так на кой он им тогда сдался?

— Леонид сохранил магию, которая у него была в прошлой жизни. — а Томас хорошо осведомлен, это очень плохо для меня и Марианны. Мне не нравился этот разговор, он напрягал и доказывал, что большинство моих попыток скрыть свои возможности потерпели крах, — а вампиры могут обрести силу лишь в том случае, если в свей человеческой жизни они просто обладали зачатками дара, но не знали об этом.

— То есть пока не сдох и тебя не покусали, этот кто-то жил себе спокойно, никого не трогал и все у него было хорошо? — тихо поинтересовался оборотень, глядя на меня с удивлением и ужасом. Он прекрасно понимал, что я не был осведомлен о таком явлении среди вампиров, — и потом, став кровососом… прости, Томас, не хотел обидеть, вы же не любите, когда вас так называют… Так вот. Став вампиром, этот несчастный внезапно узнает, что… Матерь Божья. Да у него дар! Так, что ли?

— В принципе да, — вампир тяжело вздохнул, затем взял последнюю крысу, — среди людей бродит много тех, в ком есть зачатки магии. Просто они такие скудные, что не развиваются, но при становлении вампиром эта сила возрастает. Агнесс собирает вокруг себя именно таких вампиров, потому что наличие у нас дара — огромная редкость. Но так же она знает, что если обратить колдуна, то он может и не сохранить магию — именно это и происходит в ста процентах случаях при попытках создать сильных вампиров из клана магов. Поэтому ей дико интересно, как ты смог остаться собой.

— Короче ей нужна информация от Вернера для того, чтобы создать вампирский инкубатор, — хмыкнул Михаил, — забавно. И плохо, очень плохо!

— В чем твоя сила, Томас? И что такого ты натворил, что настолько редкий бриллиант оказался в темнице рядом с нами?

Вампир дернулся, но так ничего и не ответил.

Наступила тишина, Хартманн не сводил глаз с вампира, находился в сильном напряжении, и вскоре Томас не выдержал:

— Я слаб, оборотень. — рыкнул вампир, — если нападу, просто убей. Это будет не сложно.

— Какое благородство…

Хартманн не выдерживал и я прекрасно понимал почему. В этой темнице в неизвестно скольких камерах сидят изголодавшиеся вампиры, которые могут очнуться, почувствовав каплю свежей крови. Если оборотень поранится, это может привести к неминуемой гибели, к тому же мы не знаем, лежат ли подобные “сюрпризы” вне решеток. Агнесс вполне могла устроить засаду таким образом, чтобы насладиться предсмертными муками оборотня, которого искренне ненавидела — смею предположить, что глава клана все же узнала о нашей долгой дружбе.

— Здесь блокируется сила? — спросив это, я услышал лишь смешок. Я надеялся, что магия во мне просто дремлет после боя. Надеялся, что смогу выбраться из этой ненавистной темноты и вытянуть за собой Михаила.

— Конечно, а как иначе? Сюда бросают тех, кто предал, кто совершил ошибку, тех, кто находился в близком кругу Агнесс потому, что больше всего на свете она ненавидит вампиров, которым дала крышу над головой и статус. А они, такие плохие, ее обидели! Агнесс же недавно стала главой клана, она выкосила неугодных, избавилась от тех, в ком сомневалась, и в конечном итоге помешалась на тех, кто обладает магией. На тебе — Вернер.

— Невозможно. — Михаил удивился так же, как и я, — она не может быть его истинной парой. Хотя…

— Я понятия не имею, что у нее за пара и есть ли она вообще, но любое упоминание о Вернере выводило ее из себя. Я понятия не имею, что ты сделал, вампир, но она дико тебя ненавидит.

Что я сделал? Все очень просто — отказал. Я не присягнул на верность, я посмел остаться в стороне, посмел сохранить секрет дара, не велся на провокации и всем своим видом показывал ненависть к вампирскому роду. Да, я тот самый вампир, который до сих пор ненавидит вампиров. Она прекрасно понимала, что нет смысла меня пугать, убивать, истязать — у нее не было крючка воздействия, но теперь… теперь появилась Марианна… Вампирам нельзя узнать, что у меня есть истинная пара. Ни в коем случае! К тому же ее сила… если они сделают ее вампиром, то что произойдет? Даже думать боюсь — человеческое тело не выдержит таких изменений.

Я не знал, что делать дальше, просто не понимал, как выбраться из темницы живыми, как вообще разорвать эти прутья и хотя бы попасть в коридор. Еще этот Томас…

И вот что он тут делает?

Марианна.

— Как думаешь. Она выдержит? — голос Марии Розенкранц заставил вырваться из бесконечного сумрака. Тьма постепенно отступила, дав возможность приоткрыть отекшие веки.

— Думаю нет. Слабая совсем, но с характером и силой воли. Ка-ар. Тут как повезет, как кар-рта ляжет!

Карта у них там ляжет! Не справлюсь! Так и хочется каркнуть в ответ, но сил совсем не осталось.

В нос ударил сильный запах ладана. Мгновенная ассоциация с церковью никак не сочеталась с вампирским логовом. Последнее, что я помнила после того, как потеряла сознание — Агнесс.

Она тоже оказалась вампиром, и очень кстати появилась на пути. Но что теперь будет? Чуют ли вампиры ведьм? Могут ли увидеть мой дар и понять, что я из рода Розенкранц? Если да, то мне точно конец, но если нет, то есть шанс сбежать. Мне не хватало информации так же, как и магии.

— Хилая она какая-то, — липкие прикосновения, сладкий голос и неприятный запах. Все это возникло одномоментно, неожиданно, но я так и не смогла дернуться, — ты уверена, что он ее не покусал в порыве страсти?

— Уверена…

Сознание возвращалось очень медленно, урывками. Меня отключало из реальности, но затем я вновь становилась собой. Всякий раз, стоило мне слегка приоткрыть глаза, я видела яркий свет, не позволяющий понять обстановку, и чувствовала запах ладана.

Шелест ткани, блики солнца… Я и забыла, что вампиры не боятся света. Странный еле различимый шепот, смешанный со сладкими нотками, переполненными приторностью и враждебностью. Рычание…

Я не понимала, почему никак не могу очнуться, но всякий раз, стоило незнакомцу коснуться моей руки, я готова была бежать куда глаза глядят, лишь бы не слышать его голос.

— Вернеру как всегда везет, — шепот у самого уха, — наш мальчик-отщепенец обзавелся подружкой. Какая прелесть… Испить из его сосуда будет так… так волнительно!

Да ты ж подавишься! Первая капля первой отрицательной встанет колом поперек твоего вампирского горла! Почему я не могу открыть глаза? Как же это бесит!

— Леонид сейчас, должно быть, изнемогает от желания, — а вот этот голос мне знаком. Агнесс. Женщина говорила медленно, с придыханием и яркой ненавистью в каждой нотке. Я чувствовала, как меня буравят взглядом, как оценивают каждый миллиметр кожи, — но это хорошо. Наконец примет наши условия. Результат положительный, Леон?

— О да, моя госпожа, самый положительный! В ее крови отчетливо ощущается этот… этот сладострастный аромат магической связи!

Да подавись, кровосос! А лучше противогаз надень! Так хоть твой мерзкий голос слышно не будет! И почему он к Агнесс обращается как “госпожа”? Только не говорите, что в мире магии бедный Воэр единственный мужик, стоящий у власти. Хотя тогда становится понятно, почему все такие нервные…

— Я думаю, ее можно отпустить, — Агнесс словно почуяла, что я уже давно в сознании, но не могу пошевелиться, — сними воздействие.

— Да, госпожа!

И магия исчезла.

— Да чтоб вас! — Тело ударило током, заряд прошелся от кончиков ногтей до кончиков волос и я мгновенно вскрикнула, не имея сил бороться с возникшей болью. Слова слетели с губ до того, как я осознала их смысл, — а нельзя как-то нежнее?

— Переборщил, — вполне доброжелательно отозвалась женщина, грациозно сидящая в высоком кресле. Она смотрела на меня с прищуром, улыбалась при этом так, словно перед ней на кровати лежал деликатес первого сорта, некая амброзия, пища богов и прочие сравнения, которые в данном случае были мне противны.

— Старался, — рядом с креслом стоял вампир. Яркие алые глаза сияли в свете солнечных лучей. Белый костюм, выглаженный и вычищенный явно магическим способом — в жизни такой идеальной белизны не видела — сидел на нем просто шикарно. Лицо худое, с ярко выраженными скулами. Волосы тонкие, светлые, но густые, венец всему этому безобразию — аккуратные, до ужаса длинные черные когти.

Вампир демонстративно рычал, скалился явно напоказ и всем видом старался показать, что он тут главный, злобный и вообще отрицательный.

Такому лучше намордник надеть. Противогаз тут не поможет…

Мы все молчали. Наступила немая сцена.

Агнесс величественно восседала в кресле, сидела неподвижно, изображая из себя важную леди и явно ожидала вопросов с моей стороны. А мне так есть хотелось, что все мысли как-то сами собой разбежались.

Ее помощник точно так же, как и его “госпожа” застыл рядом с ней будто мраморная статуя.

— Она меня уже бесит! — тишина мгновенно лопнула, стоило вампиру не выдержать своего величия, — чего молчишь, человечишка?

— Есть хочу, — честно призналась я понимая, что по пути к вампирам где-то потеряла инстинкт самосохранения.

Мой ответ оказался неожиданным. Вампир удивленно уставился на меня, затем прищурился и в мгновение ока оказался рядом на широкой кровати. Я не поняла, как это вышло… Так вампиры владеют магией? Но Вернер же говорил, что нет… И Леонид тоже быстро перемещался, но не с такой скоростью.

— Я смотрю, ты к вампирам хорошо относишься, — он прикоснулся к шее, неприятно царапая кожу когтями. Почему-то я его не боялась. Не понимаю, с чем это связано, — совсем глупенькая, совсем наивная.

— Вообще овца, — тяжко вздохнула я, вспоминая большинство фильмов про вампиров, — сама наивность и простота. Влюбляться будем?

— Чего? — вампир опешил, а я изобразила страдание.

— Ну как же. Я вижу вас, вы меня. Как в том фильме про любовь. Искра и все такое, героин и личный сорт… или как там эта фраза звучала… В общем, что скажете?

— Ты это… полегче! — Мария возникла за спиной у Агнесс. — он же тебя действительно убить может…

— Ага, прошептала я и…

Повторила то, что произошло при последней битве.

Время изменило ход, оно словно прогнулось под магическим давлением. Я видела все в обратной перемотке, наблюдала за вампирами, вновь вернулась на место, в кровать, тяжело вздохнула и…

— Она меня уже басит! Чего молчишь, человечишка?

— П-простите, — изобразив испуг, я окончательно осознала, что со мной что-то не то. Я не испытывала страх — только интерес и… и чувство превосходства.

— Ты смотри, ка-ар, она быстро учится, кк-ар! — Орион то возникал, то вновь исчезал возле Агнесс. Вампиры его не видели, так что ворон довольно нагло мог себе позволить усесться в удобном ему месте, заглядывать им в глаза и каркать в свое удовольствие, — только зря силы тратишь!

Не зря… Я должна была понять, что все, что я помнила — реальность. События недавнего прошлого смешались в единую массу, руки до сих пор тряслись и сердце не выдерживало нагрузки.

Что с Леонидом? Они должны были выжить… они все…

Я должна была понять, что с моим даром, осознать, что временной поток все еще ощутим и я могу им управлять, но…

Он ускользал. Словно гладкая, склизкая змея… Он протекал сквозь пальцы, обволакивал тело и в этот момент я осознала, что брешь, позволившая мне вмешаться в ход времени, закрыта. Вот теперь нужно вести себя очень аккуратно.

— Действительно быстро учится, — изумилась Мария, наблюдая за мной, — это потрясающе, но ты, Марианна, оказалась в очень, очень плохой ситуации. Я теряю силы, больше не могу находиться здесь, так что удачи, ведьма.

— Куда ты смотришь, глупая наивная девочка?

Леон был в замешательстве. Вампир словно что-то почувствовал, но не понимал своих ощущений. Может именно это и есть дежавю? Когда происходит сбой в потоке времени.

— Где я? — решив проигнорировать вопрос, я вновь притворилась слабой, хотя и была такой в сравнении с вампирами, испуганной и ошарашенной.

— На моей территории, — Агнесс улыбалась, а я поняла, что должна сделать вид, что ничего не знаю о вампирах. Она же не в курсе, что я в курсе.

— В смысле? — недоумение на лице давалось мне хуже всего, но в данной ситуации жизненно необходимо играть роль простого человека, ничего не знающего о мире магии.

— Ты в логове вампиров, моя юная девочка, — и при этом она продемонстрировала свои клыки…

И вот как мне себя вести? Бегать в панике, кричать спасите/помогите? Или наоборот рыдать навзрыд, или смеяться?

— Я смотрю, ты в замешательстве, — с подозрением заметила Агнесс, наблюдая за тем, как я таращусь на нее не в силах выбрать роль.

— Каких таких вампиров? — еле слышно прошептала я, надеясь, что не переигрываю, — это шутка какая-то?

— О нет, мой сладкий сосуд счастья, — да как же ты меня, Леон, бесишь! — это реальность. Дикая, печальная, наполненная кровью и страданием.

— И накладными клыками, да? — надо держать роль, надо держать роль! — может хватит уже дурью маяться? Где я и кто вы такие? И где мой телефон? А шкатулка где с курткой? Взяли, приволокли непонятно куда, клыками своими запугиваете, сидите в позе “Я богиня”. В чем дело?

Объяснять мне ничего не стали, но судя по реакции вампира я осознала, что сделала все правильно. Леону доставляло искреннее удовольствие наблюдать за моим замешательством, испугом и другими человеческими эмоциями. Вампир с силой схватил меня за горло, потянул к себе и его глаза мгновенно стали алыми.

— Так понятней объясняю? — я ничего не ответила, просто уставилась в лицо вампира, словно находилась в ужасе, и на самом деле это так и было. Одно дело когда Леонид рядышком сопит в обнимку с респиратором, совсем другое — голодный вампир, жаждущий крови, схвативший за горло и оголивший острые длинные выдвигающиеся клыки.

— Оставь ее, Леон, — снисходительно молвила госпожа, грациозно поднимаясь с кресла, — ей нужно осознать правду. Люди всегда странно реагируют на наличие в их мире существ. Чаще всего они не верят нам, искренне принимая все за глупый розыгрыш. Лучше сразу показать нашей Марианне, что ее ждет в ближайшем будущем.

Леон хмыкнул, расслабил железную хватку и я наконец смогла отодвинуться от него в сторону.

— Знаешь, я так долго тебя ждала, — женщина улыбалась своей невероятно белоснежной улыбкой, но было в ней при этом столько силы и… ненависти, что стало дурно.

— Не понимаю… — прошептав это, я даже не узнала собственный голос. Эмоции полностью вернулись и теперь я действительно боялась Агнесс. По-настоящему, искренне!

— Ты станешь наживкой для Вернера, моя глупая. Теперь он станет моим и только моим!

Внутри мгновенно разгорелось пламя ада. Когда кто-то пытается забрать мое, я начинаю звереть. Сейчас самое главное то, что они не в курсе моей истории. Глава клана вампиров осталась в стороне, а это значит, что у меня есть шанс сбежать, найти Леонида или в конце концов просто спрятаться. Главное, чтобы ведьмы и валькирии не догадались, где я нахожусь.

Леонид рассказывал, что даже если меня укусят, я не стану вампиром. Без яда в крови и момента предсмертного состояния я останусь собой. Поэтому пусть подавятся, кровососы, главное — выжить и сбежать.

Агнесс открыла дверь комнаты, которую я так и не смогла как следует рассмотреть, с силой толкнула в спину, заставив выйти в коридор и указала в сторону широкой лестницы.

Кажется, я действительно глупая наивная овечка…

Тут были сотни вампиров… Если не тысячи. Все в черной форме, глаза алые, наполненные силой и ярким возбужденным блеском. При виде Агнесс они слегка кланялись, выражая свое почтение и смотрели вслед ее уходящей фигуре. Женщина приманивала взгляды, соблазняла одним своим видом, но… Но я знала, что для вампиров это ничего не значит. Я знала, что они могут испытывать восхищение, даже желание, но как выразился однажды Хартманн — пока пару не встретишь, ничего и нигде ни у кого не зашевелится и не сердечко не начнет отплясывать чечетку.

Мы словно шли по средневековому замку, наполненному существами. Если бы прямо сейчас, за очередным поворотом появилась женщина в венецианском платье, она бы очень вписалась в окружающую обстановку.

Чистота и порядок, все строго и по правилам. Чем-то напоминало немцев — вампиры стояли в ряд, кланялись как по команде синхронно и им это явно нравилось. Такое ощущение, что каждый следовал своей инструкции, играл определенную роль, знал все правила наизусть и полностью, беспрекословно слушал даже еле различимый шепот своей главы.

Агнесс ощущала себя значимой. Ее великолепная походка, аристократичная бледность, идеально ровная кожа, черные, словно вороное перо волосы — все это вызывало искреннее восхищение, несмотря на то, что на данный момент времени для меня она была отрицательным героем. С виду ее внешность казалась роковой, сногсшибательной, такой, которая может поставить на колени любого мужчину, но помимо этого она с легкостью могла скрутить шею нерадивому человечишке, стоило ей просто захотеть крови.

По ощущениям мы действительно находились в замке и я не понимала, где в Санкт-Петербурге все это находится. В нашем городе много дворцов, но все они … как бы так высказаться… они другие. Здесь царила готика, темные оттенки и даже полутона, как в классических фильмах о жутких вампирах и их местах обитания.

Вскоре меня привлекло нечто очень необычное.

— Это же… ребенок? — как такое возможно? Вампиры ведь не могут иметь детей, но тогда как…

— Ребенок, — Агнесс расхохоталась, — Аника, ты представляешь, наша юная гостья назвала тебя ребенком! Марианна, этой вампирше уже за триста лет, так что запомни — среди нас нет детей.

Аника, судя по внешнему виду и едва заметному оскалу на лице оказалась не довольна тем, что Агнесс упомянула ее возраст. Видимо для девушки это был самый настоящий удар — застрять в теле ребенка, на вид которому не более десяти лет. С виду девочка казалась милой, круглолицей, с русыми кудряшками, но ее взгляд — он был наполнен мудростью, знаниями и пониманием тех вещей, о которых мы даже не задумываемся. Она окинула меня странным, оценивающим взглядом, слегка поклонилась Агнесс и медленно отошла в сторону.

Стало дурно — от ее взгляда, от ее походки, даже от запаха. Аника пользовалась тяжелыми яркими духами, которые любят выливать на себя великовозрастные дамы, и этот аромат никак не сочетался с внешней молодостью.

Каменные стены, мраморный пол, множество арок и колонн. Огромные оконные рамы без портьер, отсутствие подоконников. Я встретила на своем пути даже несколько вампиров в странных мантиях, что вызвало искреннее недоумение.

— Опять они в волшебников играют, — тяжело вздохнул Леон, — Рита, Сивиль, хватит выводить меня из себя!

— Ой, как будто это что-то изменит! — хмыкнули девушки, на вид которым не дашь больше шестнадцати лет, — дай нам насладиться человеческими дарами и фантазией, и вообще, Авада Кедавра (прим. автора: заклинание взято из книги автора Дж. Роулинг. Гарри Поттер) на тебя, клыкастый смерд! Не порти всю малину! Ой. А кто эта красавица? Новый сосуд? С каких пор тебя на рыжих ведьм потянуло? Или это для нашей Агнесс? А можно и нам кусочек? М-м?

Внутри все похолодело. Они что, видят магию? Только не это… и какой такой кусочек?

— Ты где тут ведьму увидела? — обреченно вздохнула Агнесс, медленно поворачиваясь к девушке.

— Ну как же, рыжая, глаза вон какие яркие, образ уже подходит, да и для ваших дел очень подходит! А что умеешь?

— Сгинь! — рыкнул Леон, толкая меня в спину. Девушки удивленно друг на друга посмотрели, прищурили свои большие глаза и промолчали. Кажется, эти двое, глава клана и Леон друг друга недопоняли… И как же здорово, что это недопонимание не привело к моей гибели. Точнее пока что не привело! Они приняли меня за ведьму, но… почему? Видят силу или здесь что-то происходит, о чем я очень скоро узнаю и мне определенно это не понравится?

Становилось дурно. Среди такого количества вампиров невольно сбивалось дыхание и с каждой секундой становилось жутко страшно.

Хочу к Леониду. Обнять его и спрятаться от мира в его крыльях…

— Даже жаль такую красоту портить, — заметил Леон, осматривая меня будто в последний раз, — ну смотри, Марианна, что тебя ждет.

Они привели меня в ту часть замка, где практически отсутствовали вампиры. Мы остановились перед огромными дверьми, за которыми были слышны стоны, хрипы и… шепот, пронзающий до мозга костей…

А затем эти двери распахнулись…

Василина. Клан валькирий.

Башня. Огромная, высокая, одиноко стоящая на самой окраине земли валькирий. Башня, в которой держали тех, кто опозорил, кто предал клан, кто не достоин даже взгляда своих сестер.

— Тебя ждет очищение, — Ньяла бросила меня в полукруглую комнату, — и позор. Больше ты не часть нашей семьи. Ты предала клан, встала на защиту ведьмы, пошла против меня и бросила вызов! Я приняла тебя, объяснила, кто ты, и это твоя благодарность?

Я не знала, что ответить, и понимала, что это просто бессмысленно. Глава клана не станет слушать, не захочет понять или хотя бы задуматься над моим выбором. В ней есть лишь две стороны — свет и тьма, а то, что между, не вписывается в образ мышления и законы валькирий.

Железная дверь с шумом захлопнулась и я осталась одна. Я осталась в том самом месте, которого боялась больше всего, став валькирией… Потому что отсюда еще никто не вернулся живым.

Крылья сильно болели, голова раскалывалась на мириады осколков, хотелось выть, кричать, рвать на себе перья, но только не сидеть в этой тягучей, давящей тишине.

Почему Марианна сбежала? Что с ней произошло? Вернер наверняка все понял! Они что-то скрыли! Я пожертвовала своей жизнью и ради чего?

Внутри бурлила ненависть, но вскоре она сменилась осознанием. Что, если Марианна ничего не могла сказать? Почему ничего не объяснила? Я до сих пор не понимаю, что произошло в доме ведьмы!

Комната в башне была до ужаса маленькой и имела круглую форму. Я ощутила себя принцессой, запертой в клетке, ожидающей, когда прискачет принц на белом коне. Вот только принца забрали ведьмы, вместе с вампиром… И Воэр не смог им помешать! Что за глава клана, который так слаб? Хотя там была Риэль и Ньяла… Воэр сам чуть не помер.

Один… два… три…

Как всегда, считаю шаги — плохая привычка, она начинает раздражать.

В комнате было лишь одно окно — маленькое, узкое, такое, где может протиснуться лишь рука. Я видела кусочек яркого голубого неба, видела, как проплывают белые пушистые облака и в конечном итоге не выдержала. Слезы застилали глаза, капали на каменный пол, оставляя следы, руки дрожали, а любимые крылья сильно болели. Ньяла почти что сломала их…

Я боялась убирать крылья, могла поранить их еще больше, поэтому приходилось держать их полураскрытыми и всякий раз шипеть из-за резкой ноющей боли у самого основания костей.

Мысли путались, никак не выходило собрать их воедино. Что, если Михаил придет за мной? Он же сильный, он мог сбежать от ведьм… мы с ним истинная пара, что будет, если я погибну?

При мысли о смерти стало дурно, но не за себя. Почему-то я не могла видеть боль мужчины даже в своих фантазиях.

Мне многое рассказывали сестры о истинных парах, чаще всего они насмехались над несчастными, искренне считая подобное чушью. Это отношение передалось и мне, я с самого начала не воспринимала Михаила серьезно, считая его эмоции лишь надиктованными чувствами, не более того.

Ньяла как-то раз насмехалась над тем, что происходит с парами, если один из них умирает. Она с упоением рассказывала о муках, которые ждут того, кто выживет. Страдание и боль — как физическая, так и моральная. Во стократ усиленная продолжительностью жизни. Тебя словно разорвали на части, слегка подлечили, но раны продолжают кровоточить — вот, что ожидает оборотня в ближайшем будущем.

Обряд очищения… Это ритуал, когда валькирия лишается самого ценного — символа своего рода. Крылья отрезают раскаленным кинжалом — долго, очень медленно, и перед этим выдергивают маховые перья, сжигая их в алом пламени. Считается, что такая валькирия не найдет покоя, что ее душа обречена на скитания и муки.

Единственное, что они не в силах у меня забрать — это оружие духа. Мое копье всегда со мной, но поможет ли оно? Думаю, что нет. Самое вероятное — его сломают. Численный перевес никто не отменял.

Что же делать? Как выжить?

Перед очищением пленным не давали еды и воды. Три дня голода и жажды, бессилия и боли.

И маленькое окно, которое все еще пропускало солнечные лучи, было единственным светлым пятном надежды в моей ситуации.