Истинная пара: а вампиры здесь тихие?

ГЛАВА 14

Леонид

— Да тише ты! — оборотень сильно нервировал, комментируя каждое мое действие, из-за этого хотелось рычать и высказать все, что думаю.

— Идиоты, — Томас раздражал еще сильнее, наблюдая за моими пытками.

— Замолчите оба! Достали уже! — испытав всевозможные варианты, я понял, что магия не позволит даже сломать прутья решетки — она крепко связывает камеры в единое целое, что не дает и шанса на побег. — у меня кроме когтей больше ничего не осталось!

— Как будто когтем можно вскрыть замок! — рыкнул вампир, звереющий на глазах. Нужно было что-то делать. Или Хартманн убьет Томаса, либо Томас иссушит оборотня. Ни тот ни другой вариант меня не устраивал.

Обычным когтем вскрыть замок может и нельзя, но я же вампир! И когти у меня прочные! А тут везде магия! Значит расчет именно на энергетическое воздействие, а не физическое… И замок так заманчиво висит…

На самом деле нервы уже сдавали. Я осознал, что впервые оказался в подобной ситуации, когда просто закончились идеи и варианты побега. Пусто! Ничего! И Михаил заперт в клетке с голодным вампиром. Да я бы сам при желании свернул Томасу шею.

К великому сожалению в такой темноте сила управления не работала — необходим четкий зрительный контакт, чтобы заставить кого-либо следовать моим приказам, нас же разделяет черная густота, в которой мелькают лишь еще более черные пятна. Отвратительно! Единственные, кто хоть как-то скрашивал наше пребывание в заточении — крысы. Прекрасная альтернатива пищи, которая разбежалась, осознав, что в камерах сидят вполне плотоядные твари. Странно, что они вообще прибежали в эти залы, вампирскую плоть они не едят, но тогда что здесь делает эта стая?

Я остановился на время, перестал терзать висящий на решетке замок и задумался.

А ведь действительно — крысы. Почему они здесь? Тут нет еды, здесь гнилая вода, очень сыро и влажно, до ужаса темно. На первый взгляд кажется — для стаи идеально, но только не среди умирающих вампиров. Когда нет человеческой крови — любая подойдет. И крысы уж точно не стали бы ползать среди тех, кто в любой момент, как и я, мог их съесть.

Но тогда почему они здесь и как сюда проникают?

— Ты как? Живой? — обеспокоенно поинтересовался Хартманн.

— Я думаю, — ответил я, стараясь не выдать своим голосом одну очень неприятную догадку.

— Вам не выбраться, — Томас как всегда подливал масло в огонь, но все же не выдержал и задал интересующий его вопрос, — я понимаю, что не выживу, Вернер. Я здесь уже… давно… даже не понимаю, насколько, потому что время в темноте ощущается иначе, так все же… Как? Как вы смогли побороть жажду?

— Почему хочешь знать? — догадка крутилась на языке, она мелькала в мыслях, но так и не сформировалась. Я четко осознавал, что с темницей происходит нечто странное, но вот что именно — не понимал.

— Я сам пытался. Очень … долго… — вампир запнулся на полуслове, тяжело вздохнул и продолжил, — но стоило мне учуять кровь… Я терял себя, это как затмение. Все меркнет перед глазами и ты видишь лишь то, как по венам сочится густая, алая жидкость, сладкая на вкус и теплая на языке. Все мои попытки, все мои установки и желания были разрушены в мгновение ока, стоило Агнесс привести свой сосуд.

— Так тебя обратили не так давно, получается? — Михаил меня в какой-то степени спас, он отвлек на некоторое время Томаса, дав мне тем самым собраться с мыслями.

— Пятьдесят лет назад. Я спокойно жил в небольшой комнате, был одинок… Меня ограбили, ударили по голове чем-то тяжелым, а потом я очнулся вампиром. Как сказала Агнесс, она услышала крики, решила помочь мне.

— И как, помогла? — хмыкнул я, прекрасно понимая, что такая, как Агнесс просто так никому помогать не станет. Да Томас и сам в курсе, странно, что ломает комедию.

— Конечно же нет! — вампир печально выдохнул, — я же не совсем идиот. Ограбление стало поводом, а потом выяснилось, что у меня дар был. Зачатки совсем, никому не нужные. Когда я узнал о вампире, способном сдерживать жажду, я не поверил, что такие существуют. Честно. Да до сих пор не верю.

— Он довольно часто мог сорваться, — спокойно заметил Михаил. В принципе, я знал, что он сейчас расскажет — эта информация не столь важна, так что пусть оборотень тянет время, — поэтому я довольно часто отправлял его в нокаут. А сколько раз он меня кусал… ужас просто…Я его даже приматывал цепями в подвале, когда у Вернера окончательно крышу сносило.

— И цепи не рвались? — удивился Томас.

— Конечно рвались! — хмыкнул Михаил, — поэтому я стал использовать эльфийскую сталь. Сколько трудов было вложено в то, чтобы договориться с русским отделом этих чертовых остроухих! Тут подпиши, тут печать поставь… пошел вон, сюда не иди… а чего подпись такая корявая? А давай-ка ты нам все бумажки перепишешь? Я думал рехнусь… Но чего не сделаешь ради друга, да, Вернер?

— Ага, — шепнул я продолжая наблюдать и думать.

Камера… Стандартная, как обычно с соломой. Зачем солома? Нас же сюда помирать кинули… Влаги много, даже странно, что настолько — откуда? Мы же не в средние века живем. Запах гнили… Плесень в углах. Что-то не то. Даже привкус крови на языке непривычный. Чем таким питались крысы, что кровь стала такой… такой безвкусной? И этот Томас. Не могу сказать, что его вопрос не логичен, любому вампиру было бы интересно, как я смог сдержать жажду.

— А можно еще спросить? — Томас не унимался, откашлялся, рыкнул, чем напугал оборотня, — вы вообще не пробовали человеческую кровь?

— Пробовал, — спокойно ответил я вспоминая любимую Марианну. И ведь не соврал, истинная пара — это не простой человек. Думаю, Хартманн все прекрасно понял, он почуял, что что-то назревает, но мешать не стал, просто слушал.

— И как потом? Неужели не убил? После долгой борьбы с жаждой…

— Нет, мне Михаил помог, — а вот тут я уже наврал. Нагло и безбожно.

— Я его по голове чугунной сковородкой ударил, думал прибил на радостях… но нет, наш вампир живехонький… И человек тот тоже не пострадал, кстати.

— И как вы все объяснили жертве насилия?

— Да эта жертва меня чуть на тот свет не отправила, — вспоминая поведение Марианны все тело мгновенно вспыхнуло. Внутри разгорелся огонь, который заполонил собой каждую клеточку организма. В воспоминаниях тут же возникли ее прикосновения и улыбка, то, как она откидывает назад рыжие волосы, как смеется в ночи, как плачет, как прижимается ко мне всем телом и нагло, опять же совершенно безбожно, вгрызается мне в шею! — так что мы квиты… Кстати, я кажется придумал, как нам сбежать…

— Ну наконец-то! — оборотень обрадовался, но в отличие от Томаса Михаил сразу понял, что интонация в моем голосе звучит как-то не добренько, — что делать?

— Ты мне доверяешь? — я должен был убедиться, — Миша, ты мне доверяешь?

— Да!

Я называл его Мишей только в тех случаях, когда нужно было готовиться к битве. Хартманн не любил, когда его имя сокращали в такой форме, поэтому начинал дико злиться, что помогало в сражении. Это стало своего рода опознавательным сигналом к действию, и к тому, что меня нужно слушать…

— Тогда встань лицом к Томасу… Томас, ты меня внимательно слушаешь? — вампир слегка кивнул головой, но явно был обеспокоен, — значит так, мне нужно что бы ты, Томас, стоял на месте и не двигался.

— Зачем? — его голос дрогнул, но вампиру стало очень интересно, что же я придумал.

— Затем, что так надо. Мы не выберемся без твоей помощи, поэтому встань пожалуйста лицом к Хартманну.

— Ты что, можешь как-то колдовать здесь? — на этот раз он был в недоумении, и явно хотел видеть все то, что я показывал оборотню на пальцах.

— Не совсем, но хочу попробовать. Просто если получится, нужно чтобы вы оба были рядом, иначе смогу кого-то задеть при атаке…

Пока я говорил весь этот бред, а Хартманн щурился и старательно вглядывался в пространство, где я стоял и активно размахивал воображаемой сковородкой, оборотень наконец понял, чего я от него хочу.

— По команде! На счет три, готовы? — спросил я, показывая оборотню вверх лишь одну руку. Пальцев он не мог разглядеть, но прекрасно понял, на какой счет нужно действовать. — Готов, Томас?

— Готов, — не уверенно заметил вампир и…

— РАЗ!

Удар кулаком с размаха пришелся вампиру прямо в нос.

Нокаут…

И тишина…

— Я не понял… Я же все правильно сделал? — неуверенно заметил Михаил, толкая носком ботинка тело вампира.

— Жди, мой юный друг. Просто жди.

Агнесс собрала возле себя очень интересных личностей. Очень интересных… Вампиры, обладающие даром — редкость, но вампиры с таким даром — настоящий алмаз.

Внезапно пространство дрогнуло, пошло рябью, темнота очень медленно разрушалась, раскалывалась на множество осколков. Первым исчез запах сырости и плесени, воздух наполнился свежестью и казался холодным. Мягкие лучи солнца, проникающие сквозь закрытые окна, осветили вполне нормальные камеры, находящиеся совершенно не в подвале. Звук крысиных лапок, писка и постоянного царапания оказался вполне реальным, просто сами камеры не были переполнены умирающими вампирами, как рассказал нам Томас. Эти животные спокойно шастали вдоль коридора, подметая пол своими хвостами. Они чувствовали себя тут хозяевами и совершенно не понимали, почему кто-то из заключенных решил выпить кровь у их сородичей. К моей камере они не подходили, оббегали ее стороной, но создавали видимость присутствия.

Крысы — вот, кто позволил обо всем догадаться.

— А Томас-то с приветом, — заметил оборотень, стараясь разломать прутья камеры, — какого черта?

— Магия, — тяжело вздохнул я, указывая на несколько пульсаров в области потолка. Михаил не мог их заметить из-за своего угла обзора, — но зато теперь я тебя вижу.

— А вот я хочу отсюда выбраться… Слушай ты, дрыщ! Открывай эту гребанную камеру! — С силой пнув Томаса, Хартманн даже не намеревался будить вампира, он просто сбрасывал на него свои эмоции. — мне нужно бежать! Василина в беде! А я тут… среди крыс!

— Зато в отличие от нее ты цел, невредим и очень хорошо выглядишь…

На сцене появился новый персонаж, точнее не так — старый, но в новом свете.

— Ах ты ж подонок… — Хартманн рычал, испытывая гнев и ярость, а вот Агнесс, стоящая рядом с Воэром, выглядела до ужаса довольной. — мразь…

— Ну-ну, пушистик, — колдун рассмеялся, да так заливисто, что мне тут же захотелось свернуть ему шею, — не тявкай. Мы все взрослые нелюди, это просто выгода, вот и все. Верно говорю?

Колдун повернулся к Агнесс, улыбнулся ей и явно был очень доволен.

— Ты оказался прав, он догадался, — в голосе вампира звучала наигранная печаль, — но я надеялась узнать его маленький секрет…

— Этот секрет интересен не тебе одной, — на этот раз Воэр стал совершенно серьезным. Больше не было игры, он стер со своего лица улыбку, — я хочу знать, как мой ученик смог сохранить магию в своем вампирском теле. И не смей нарушить наш договор, в отличие от твоих вампирят я могу разнести к чертям собачьим весь твой клан.

Агнесс рыкнула, оголила клыки — ей не нравилось, что в ее же доме с ней ведут себя подобным образом, но все в мире магии знали, на что способен Воэр. Этот маг может уничтожать целые города при должной подготовке. Уровень его силы зашкаливает, но радиус поражения тоже огромный. Он не может сражаться в полную силу, если рядом есть свои соклановцы, но вполне способен метать ножи в спину, отсиживаясь в кустах.

Он сильнее Агнесс, он сильнее Риэль и Ньялы, но он не может показать свою мощь, не разрушив при этом Санкт-Петербург до основания.

— И давно ты на их стороне? — голос подвел, я сам не ожидал от себя такой ярости.

— С самого начала, — он сказал это как само собой разумеющееся, — когда еще у меня появится возможность узнать самый главный твой секрет? К тому же козырем в рукаве Агнесс добьется ответа довольно быстро.

Все это время женщина держала что-то за спиной…

Она медленно выставила вперед руку, улыбаясь при этом так, словно уже победила.

— Истинная пара, мой юный друг, — пролепетала она. — истинная пара.

В ее руках была кофта Марианны.

Не верю…

— Ну так что, Вернер, — Воэр стоял рядом с камерой, выглядел так, словно наслаждался всем происходящим, — поиграем?

Поиграем… Еще как поиграем…

Внутри разгорелось пламя ярости, все тело трепетало. Хотелось выть, орать, рычать, уничтожить, но…

Магия… Чертова магия!

— Эх, Томас-Томас… — Воэр смотрел на вампира с презрением, потом перевел взгляд на Агнесс, — я его тебе отдал для чего? Чтобы ты его сильнее сделала, а ты? Слабак… Знаешь, что самое забавное, Вернер? Когда Томас стал вампиром и внезапно продемонстрировал свою силу, я обрадовался. Решил, что секрет твоей магии прост и тебе просто повезло, но… Но Томас владел лишь одной силой… Одной! В то время как ты ни только колдовал в тихую у всех под носом, но и пользовался даром, возникшим у тебя после становления вампиром. Контроль, да? Ты с легкостью его освоил, но я знаю его минусы…

Воэр не смотрел мне в глаза, не было зрительного контакта, а это значит, что и никакого контроля тоже не будет. Я всегда восхищался своим учителем, но сейчас мне хотелось свернуть ему шею.

— Где Марианна?

— У меня, конечно, — с удивлением ответила Агнесс, — а еще с ней рядышком Леон сидит. Ты ведь помнишь его, не так ли?

Кулаки с силой сжались… Я чувствовал, как от злости сводит челюсти…

Леон… Тварь! Мы были врагами еще до того, как Анна Хольц обратила меня, до того, как эта ведьма нашла яд вампира! Раз за разом мы сражались, клялись, что уничтожим друг друга… Он смеялся, когда узнал, что я стал одним из них, наслаждался триумфом победы, но сильно обломался, осознав, что в моей глотке не побывала ни единая капля человеческой крови. За это он возненавидел меня еще сильнее.

И Марианна теперь с ним.

— Сколько мы здесь сидим? — оборотень вмешался вовремя. Благодаря звучанию его голоса я пришел в себя и на время отбросил ненависть в сторону — она мешала.

— Две недели, — Агнесс получала истинное удовольствие… Истинное!

— Д-две… две недели? — Михаилу стало плохо, но он и не пытался этого скрыть. — Как две недели?

— Вы сильно пострадали в бою. Знаешь, мой юный ученик, — колдун сел напротив решетки, — ты ведь знаешь, я очень люблю игры…

— Знаю… — ответил я, осознав истину вещей после высказанной фразы.

Василина. За день до пробуждения Леонида и Михаила.

Они ведь придут. Они ведь придут за мной?

Маленькое окно в стене вызывало лишь ненависть, хотелось кричать, кусать локти, делать хоть что-нибудь, но пытаться выбраться из этой ловушки.

Клетка… Птица в клетке, которая скоро лишится своих крыльев, своей гордости и радости — своего источника долгой жизни…

Они ведь придут за мной?

Отсутствие еды семь дней валькирией переносятся не так тяжело, но вот воды хотелось адски. Горло пересохло, губы потрескались — тело обезвожено. Даже слезы больше не текли, я плакала беззвучно, стонала в грязную старую подушку и ждала, когда дверь откроется и на пороге застынет Ньяла.

Ритуал очищения совсем скоро, я боюсь его даже больше, чем самой смерти. Когда существо расстается с жизнью, оно просто исчезает. Оно больше не испытывает боли или сожалений, не чувствует страданий — дух отделяется от тела, но вот время перед этим моментом… Оно пугает до дрожи в коленях. Я слышала, что многие валькирии не выдерживали и теряли сознание еще в тот момент, когда просто выдергивали перья.

Невольно взмахнув крыльями, я расправила их, любуясь тем, как переливаются золотистые перья в свете солнечных лучей, затем мягко обняла себя ими и села на пол.

Я вновь плакала. Без слез…

Все попытки выбраться оказались тщетными. На лестнице возле двери всегда дежурили стражи, они менялись, не отходили ни на шаг и как всегда несли свою службу. Одна из валькирий — Римма. Мы близко общались с ней раньше, но сейчас я стала врагом номер один, я стала той, кого презирают и ненавидят.

Вот вам и дружба среди женщин-воительниц! И как же моя квартира? Я столько трудов вложила в то, чтобы заработать денег на нее! Причем в кредит взяла уже очень маленькую сумму! Я так хотела жить спокойной, но в тоже время необычной жизнью… пить чай по утрам, вдыхать его аромат… Я ведь так и не попробовала пирожное в одном из рекламируемых кафе — большое такое, со взбитыми сливками и множеством фруктов.

В такие моменты начинаешь вспоминать разные мелочи, думаешь о тех, кто нравится или о тех, кого любишь.

Михаил… Михаил Хартманн… Какая же я дура!

Все воспоминания лишь о нем… Приди же за мной…

Мольбы о помощи на самом деле были тщетными — оборотень просто не знал, где находится клан валькирий. Если он и захочет меня найти, то будет уже слишком поздно.

— … Они без сознания… — голос Ньялы звучал отдаленно, тихо и в какой-то степени радостно, — …отлично… Нет, она пока жива… Мы не допрашивали… Нет, я сама этим займусь… Да, колдун продал Вернера…

ЧТО-О? Воэр? Не верю…

— … Он та еще тварь… — Ньяла хохотала, как же раздражал ее голос! — … Воэр всегда был ничтожеством… Нет… Нет, я не буду вести охоту, пусть вампиры сами разбираются с этими отбросами… Нет, я направлю к ним Римму, пусть приедет с отчетом… Да, она здесь…

Судя по тому, что голос стих, валькирия закончила разговор.

Дверь в мою комнату открылась, на пороге застыла довольная Ньяла в компании Риммы. Девушка смотрела на меня с презрением, и явно давала понять, что с такой, как я, не обмолвится даже словом.

— Поздравляю, моя юная пленница, через три дня ритуал. Наденешь вот это, хочешь ты этого или нет.

Она бросила в меня просторную светлую рубаху белого цвета и тут же вышла, явно испытывая неприязнь и ко мне и к этому месту в целом.

Я сжала неприятную на ощупь ткань, которая показалась мне плотной и довольно грубой. Так получается, что колдун их продал? Как Воэр мог так сделать да и зачем? Вернер его бывший ученик…

Сил расстраиваться из-за колдуна просто не осталось, хотелось умереть прямо сейчас, вот просто взять и исчезнуть из этого мира, потому что ожидание ритуала постепенно сводило с ума.

Дни тянулись словно в замедленной съемке. Минуты издевались, растягивались словно на целые часы, забывали о секундах. С каждым днем становилось только хуже, я раз за разом шептала, что не закричу, уговаривала себя в том, что не заплачу, что никогда не попрошу милости. Моя гордость не позволит опуститься до такого уровня. И пусть делают со мной, что хотят. Я не встану на колени перед Ньялой!

Тик… так…. Тик… так…

В башне не было часов, но мысленно я отсчитывала секунды — так было проще, счет успокаивал, отвлекал, но стоило сбиться, как волна ужаса вновь и вновь охватывала все тело.

Шаги… Сердце забилось с бешеной силой… Меня трясло, я не верила в происходящее…

Нет… этого не может быть. Не со мной… Разве так бывает? Разве в книгах не по-другому?

Шаги были ближе, голос Ньялы пугал…

— … Римма опаздывает… — глава клана была чем-то возмущена, может ритуал отложат? Хотя бы на пару часов… — … она должна успеть, так что начнем без сестры. К очищению она успеет!

Двери открылись резко и с шумом. Воительница, облаченная в боевой доспех, застыла в маленькой комнате и рассматривала меня с ног до головы. Я с трудом одела ритуальную одежду — она была колючей и жесткой, а стоять на ледяном полу босыми ногами было и страшно и неприятно и до ужаса… холодно. Лед будто проник в тело, словно пустил корни, разрастаясь изнутри.

Ньяла молчала, она была серьезна. Ни игры, ни язвительности в голосе и взгляде — лишь суровое отношение и крепкая, железная хватка на продрогших руках.

Золотые оковы с магическими печатями сковали запястья. Точно такие же были прикреплены к крыльям, соединяя их вместе и не позволяя тем самым взлететь пленным.

В горле пересохло, меня трясло с каждым мгновением все сильнее, но…

Я не расплачусь… Нет…

Я не буду просить милости…

Нет, я не позволю себе этого…

Они вывели меня из башни. Впервые за долгое время я ощутила прикосновение солнечных лучей к своей нежной коже, запах сочной травы и легкое дуновение теплого ветра. Земля казалась теплой и сухой, воздух чистым и таким… таким свежим…

Оковы давили на запястья. Они натирали кожу, создавали дискомфорт и заставляли окончательно поверить в то, что в скором времени я пройду самый жестокий, самый ужасный из существующих ритуалов валькирий.

Но почему я? К этому ритуалу не прибегали уже несколько веков.

— За что ты так меня ненавидишь? — мой голос был похож на шепот забитого оленя, я никак не могла побороть в себе чувство страха, что естественно не укрылось от сопровождающих нас валькирий.

— Во мне нет ненависти к тебе, юная ученица, — а голос подвел, дрогнул. Значит ненавидит, иначе бы не стала проводить этот ритуал.

— Так за что, Ньяла? За то, что я продолжила жить своей человеческой жизнью?

— Хватит говорить чушь, — валькирия остановилась, посмотрела мне в глаза, явно испытывая злость и раздражение и указала в сторону огромного зала, — нам туда. И даже не думай бежать, смерть от отравленной стрелы ничуть не лучше самого ритуала.

О да… яд, проникающий в кровь, постепенно добирается до сердца и потом… потом существо бьется в конвульсиях и мучается от дикой боли, умирая очень медленно.

Одна единственная тропа вела в сторону заброшенного каменного зала. Судя по историческим данным в нем уже давным-давно не проводили никаких ритуалов, тем более таких, как очищение. Сейчас же перед входом выстроились валькирии.

Женщины все были одеты в белые рубашки, достающие почти до земли. Они расправили огромные крылья, стояли неподвижно, словно статуи и практически не двигались.

Страшно…

Медленно, словно специально, Ньяла двигалась в направлении зала. Она наблюдала за мной, следила за эмоциями, словно ожидала чего-то, но вот чего именно?

Когда мы вошли в зал, я осознала, что сбежать будет не возможно…

Валькирии… сотни валькирий! Везде и всюду, застывшие на своих местах словно мраморные статуи. Их лица были спрятаны за ажурными золотыми масками, они не держали в своих руках ни оружия, ни щитов, просто стояли на месте и казалось, что даже не дышали.

Гробовая тишина…

Страшно…

В середине зала стояла установка — алтарь, на который ложилась девушка был создан по форме креста. Валькирию укладывали на каменную поверхность, закрепляли руки над головой, ноги и расправляли крылья, фиксируя их на алтаре. Но до этого…

— Садись! — голос Ньялы наполнился силой и стоило мне осознать, что все происходящее действительно, как ноги тут же подкосились от удара. Одна из валькирий сделала так, что я упала на колени перед главой клана.

Унизительно, но я не стану плакать… Они не увидят моих слез…

Оковы на руках тут же были присоединены цепями к огромным крюкам в полу. Я застыла на коленях, мои крылья насильно раскрыли и зафиксировали специальными эльфийскими веревками, волокна которых почти что невозможно порвать.

До ужаса страшно.

Весь мир замер, звуки из него исчезли и я не была готова… нет, я не готова…

Глаза налились скупыми слезами, я прикусила нижнюю губу, стараясь побороть эмоции и не показывать при этом своего лица.

— Василина Орлова, валькирия, присоединившаяся к клану по моей воле, — голос Ньялы разлетелся по всему залу, — валькирия, добившаяся фантастических успехов в обучении и тренировках, валькирия, способная призывать духовное оружие… предала нас, сестры! Валькирия, ставшая истинной парой оборотня, валькирия, вставшая на сторону Розенкранц заслуживает наказания через очищение. Я объявляю тебя, Василина, предателем своего рода. Ты умрешь и душа твоя никогда не обретет покоя! И да начнется ритуал!

Звук гонга за спиной обозначал начало моего конца.

Шелест длинных белых платьев… Ни единого голоса, ни единого звука…

Шаги. Много шагов за спиной…

Сжала зубы… Все еще страшно… Оковы давят, голова кружится, возникла тошнота из-за волнения и…

Перед самим ритуалом всегда шла подготовка. Валькирию должны лишить способности получать свою долгую жизнь, покорять небесные просторы. Не позволялось отстаивать свое мнение, но всегда было необходимо подчиняться главе клана — абсурд.

Шаги приблизились … Шелест ткани и…

Я не знаю, кто дернул маховое перо первым, но адская острая боль проникла в тело. Тут же пошли судороги, я беззвучно хватала ртом воздух, пыталась прийти в себя, но тщетно…

Второе перо, вторая рука… вторая валькирия.

Неимоверная боль нарастала с каждым выдранным пером.

Ритуалу быть… И Хартманн не придет… Он не придет…

Осознание этой истины принесло намного больше боли, чем та, что возникала из-за выдранных перьев.

Словно раскаленное железо или иглы, что вгоняли под ногти — эти ощущения ничто, в сравнении с той болью, что я испытывала.

Каждое перо отдавалось эхом по всему телу, зубы скрипели из-за напряжения, руки дрожали, все тело изнывало и испытывало адскую боль. Она затмевала сознание, перед глазами все плыло, я повторяла про себя вновь и вновь — “не сдамся”, но плакала. Слезы градом катились по щекам и падали на ледяной каменный пол и сдержать их не было возможности.

Вновь и вновь, словно по секундам, валькирии лишали меня источника силы — золотые перья наша гордость, наш символ и знак отличия, наша связь с бессмертием и с источником жизни, но в отличие от крыльев, они могли отрасти вновь.

Укол… Перо…

Вновь укол… И тишина…

Лишь шелест платьев…

Я не ощущала прикосновений, только боль от резкого движения. В конечном итоге я не выдержала и вскоре зал наполнился моим криком. С каждым пером голос становился сильнее, он сбивался, а ужас нарастал. Страх смерти, паника и непонимание, чувство безысходности и надежда на спасение — все это превратилось в месиво из чувств и эмоций.

Ньяла получала удовольствие, она смотрела на мое лицо, наслаждалась слезами, но истинное блаженство получила после того, как я не смогла стерпеть боль и закричала на весь зал.

Валькирии никак не отреагировали — для них все происходящее казалось нормой, чем-то приемлемым. Наказание за неподчинение, издевательство и мучение…

Когда же это закончится…

Голос сбился, дыхание не ровное, я захлебывалась… захлебывалась в слезах…

Хватит… Не могу больше…

Острая боль пульсировала, она проникала в каждый орган, каждую клетку, но всегда сохраняла сознание.

Прошу… не надо…

Я шептала одними губами, забыв про гордость. Мне стало совершенно плевать на то, как я выгляжу и что говорю. Хотелось простой и быстрой смерти, но не этих мучений.

— Ты что-то шепчешь, предательница? — Ньяла радовалась. Она хотела их услышать… Слова… Слова о пощаде… — что ты хочешь сказать?

Но я молчала, лишь продолжала плакать, вспоминая про себя молитву.

Внезапно истязание прекратилось. Ньяла насильно заставила меня поднять голову своими тонкими, сильными пальцами.

— Смотри, Василина и наслаждайся!

Перья… Множество перьев… и не только маховые… Яркое золото сияло в свете солнечных лучей, все они были аккуратно разложены на небольшом алтаре, но стоило главе клана дать сигнал, как огненная искра мгновенно переродилась в пламя, уничтожая тонкую структуру пера.

— Видишь, Василина, видишь?

Я видела… Видела, как горит моя любовь, как испаряется моя свобода, как превращается в пепел давняя мечта.

— Ты дрожишь, — она шептала эти слова у самого уха, — я вижу, как тебе страшно, но это только начало…

Голова закружилась, я поняла, что не выдерживаю и…

Потеряла сознание лишь на секунду.

— Ты думала, я сжалюсь над тобой и совершу ритуал пока ты спишь? Не в этой жизни, предательница, — Ньяла с силой ударила в живот и наваждение мгновенно прошло. Перед глазами все вновь поплыло, но не из-за того, что я готова была потерять сознание, а из-за боли. — поднять ее!

И они подняли. Они взяли меня на руки дрожащую, словно забитую от ужаса крольчиху, и потянули в сторону алтаря.

К своему ужасу я не чувствовала ног, не могла стоять после испытанной боли…

— Наконец-то! — внезапно все остановилось. Неужели Хартманн? Надежда тут же заискрилась перед глазами, но…

— Я успела к церемонии, как и обещала. — Римма вошла в зал, одетая как и остальные валькирии в белое ритуальное платье.

— Я в тебе не сомневалась, — глава клана хмыкнула, указала валькирии, которая когда-то была мне другом, на мои крылья, — займи свое место!

И девушка заняла…

Именно она и была той, кто затягивал веревки и приковывал остатки крыльев, именно она подала Ньяле ритуальный топор…

Я лежала на спине с расправленными крыльями и истекала кровью.

Я видела инструмент… Видела его рукоять, гравировку… Дыхание участилось… Ньяла перебросила топор из одной руки в другую, улыбалась при этом и резко замахнулась.

— НЕТ! — закричала я в ужасе, и топор замер буквально в миллиметре от костей крыльев, — не надо…

— Знаешь, ты продержалась дольше остальных, — холодно заметила валькирия, — обычно на твоем месте уже давно молят о помощи. Просят прощение, дают клятвы. Похвально, Василина, но бесполезно…

— Н-нет… нет… — она замахнулась, и смотрела мне в глаза, — нет… пожалуйста… не надо…

Первый удар мгновенно сломал сустав… А после второго я потеряла сознание…

Марианна. За день до Очищения

Шаги по комнате, из стороны в сторону. От окна к комоду, вдоль стены, затем к кровати…

Никогда не любила балдахины, а сейчас тем более ненавижу!

С силой сжав тонкую полупрозрачную ткань, я дернула ее на себя и материал мгновенно порвался у самого прикрепления к каркасу. Характерный треск помог успокоиться, но гнев внутри все продолжал бурлить со страшной силой.

— Не-ервничает, — заметил Орион, не рискуя подходить ко мне близко.

— Правильно делает! — рыкнула Мария, стоящая рядом с птицей на безопасном расстоянии, и это при условии того, что я не могу причинить вред духу. Или все же могу? — я бы на ее месте тоже нервничала, локти кусала и ногти грызла. Ты сам видел тот зал… Сволочи!

Мария была права, причем “сволочи” — это мягко сказано.

Огромный зал, выполненный в стиле а-ля “Дракула” был целиком и полностью погружен во тьму, но стоило Агнесс приказать дать свет, как я мгновенно застыла на месте.

Огромная арена в самом центре, полное отсутствие окон, множество сидячих мест и даже небольшие балконы. Пол выстлан мягким ковром, а в самом центре арены — зона с крюком, к которому прикрепляется огромная цепь, сдерживающая… Лот… Да, именно лот! Вампирские торги! Кровососы зашли слишком далеко, им стало скучно, вечная жизнь осточертела, так почему бы не устроить развлечение, да? Они продавали свои сосуды. Люди выступали в качестве простого скота, но большинство из них виноваты сами — не нужно было вестись на вечную жизнь, безудержную любовь, сломанные после ночи страсти кровати, о которых говорили в фильмах и вещали о прелестях вампирской жизни с экранов кинозалов.

В конечном итоге кровососущие гады решили сделать бизнес на еде, что в принципе логично, но… до чертиков обидно.

— Меня продадут, — рыкнула я, — она показала этот зал не просто так, но почему? Вампиры не знают, кто я, но понимают, что я связана с Вернером. Так зачем продавать? Я же им нужна, чтобы манипулировать Леонидом!

— Так они именно так и манипулируют, — вздохнул ворон, но внезапно исчез, стоило скрипнуть дверной ручке.

— Кажется, это ваше, — совсем юный вампир смотрел на меня как на лакомый кусочек. Его глаза блестели, клыки выступали над нижней губой и все это дико нервировало, — прошу меня извинить.

Томас. Вроде так его звали… Бывший колдун, прихвостень Воэра, подосланный в ряды вампиров маг, возжелавший разгадать секрет Леонида. Судя по всему — ничего у него не вышло!

— Благодарю, — прошептала я, стараясь сдержать гнев и ярость.

Вампир принес назад мою кофту! Ну наконец-то! Заветный ключ, который хранился в кармане все же остался на месте и не выпал. К моему счастью магия семьи Розенкранц не позволила вампирам обнаружить столь важный предмет, зато теперь я могу открыть эту ненавистную мне шкатулку!

— Можно задать Вам вопрос? — как странно, с чего вдруг в голосе столько благородства? С каких пор вампиры ведут себя так воспитанно? Я лишь кивнула, невольно делая шаг назад. Все это время Мария с интересом рассматривала Томаса, чуть ли не в глаза ему смотрела, слегка при этом улыбаясь. Как же странно видеть то, что другие не замечают. — Леонид Вернер. Вы действительно его Истинная пара?

— Ты сомневаешься в словах своей госпожи? — не ожидая от себя столько сарказма в голосе, я тут же поперхнулась, стараясь сдерживать тебя от подобных высказываний.

— Я сомневаюсь в ваших… Я наблюдал за вами, Марианна. Вы не похожи на человека, впервые встретившего вампира, — наступило напряженное молчание. Какой же он наблюдательный, этот Томас. Теперь он раздражает еще сильнее.

Видя мою реакцию, вампир лишь улыбнулся, затем слегка кивнул и спокойно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

И что это было? Что ему нужно на самом деле?

Отбросив в сторону разорванный балдахин, я все же остановилась. Почему одежду принес Томас? Этого вампира ко мне посылали только с подносом еды, а тут… тут все изменилось. Почему? За мной следят? Подглядывают или…

— Открывай, — Орион сел рядом на кровати и вновь склонил на бок голову, — уже давно пора его увидеть.

“Его”? Так что же в шкатулке хранится на самом деле?

Маленький ажурный ключик спокойно вошел в замочную скважину. Я держала в руках старинную шкатулку, замерла на месте и осознавала, что стоит мне открыть этот ящик Пандоры — назад пути не будет.

— Откр-рывай! Ка-ар!

Ворон нервировал, и это приводило к куда большему страху. Мария Розенкранц пропала, как часто это делала, но внезапно появилась рядом со мной. Женщина аккуратно села на край кровати, хотя при этом под ее отсутствующим весом ткань не промялась. Она с интересом наблюдала за тем, что и как я делаю, явно хотела дождаться моего решения и злилась, когда Орион вмешивался в ход событий.

Я повернула ключик, и шкатулка открылась.

Тут больше не было фотографий, не было историй из прошлого или шифров. Тут было нечто намного более нужное и важное.

Синий камень был прикреплен к тонкой серебренной цепочке, он был вставлен в изящную ажурную оправу и слегка мерцал, стоило мне прикоснуться к его ледяной поверхности.

— Что это? — рассматривать камень было до ужаса волнительно. Я чувствовала силу, ощущала ее кончиками пальцев и не понимала, что со мной происходит.

— Твое наследство, — спокойно заметила Мария, — это амулет нашего рода. Он хранит в себе запас сил, а так же… Кое-что более интересное… Надень его.

Что-то не так. Что-то не то.

Орион и Мария смотрела на меня как на подопытного кролика, словно сразу, стоит амулету оказаться на моей шее, цепочка затянется и одной девушкой с именем Марианна станет меньше.

Они оба молчали, просто ждали моего решения и это сильно напрягало.

Откровенно говоря — я устала. А если быть совсем честной — хотелось сдаться. Не в том смысле, что сдаться вампирам и всех бросить, конечно же нет. Сейчас я чувствовала, что начинаю испытывать безнадежность, что во мне с каждой минутой все меньше желания жить подобной жизнью, вести борьбу за существование, участвовать в истории кланов, общаться с духами и говорящими мертвыми птицами… Хотелось покоя, просто спрятаться в шкаф, как в детстве, уйти в Нарнию (прим. автора: Нарния — мир в стиле фэнтези, созданный англо-ирландским автором Клайвом Стейплзом Льюисом, являющийся местом действия в большинстве книг серии Хроники Нарнии, эпопеи из семи книг), забыть обо всем и прожить… прожить чужую жизнь вместо своей.

Последняя мысль стала своего рода ледяной водой, которая смыла все сомнения из головы.

— Всегда хочется защиты и тепла, всегда хочется покоя и тишины, — прошептала Мария, — всегда хочется верить в то, что это происходит не с нами. Мы бежим куда-то вперед, барахтаемся в луже, стараясь выползти из нее и вдохнуть свежего воздуха, но в итоге проигрываем из-за собственного бессилия. Будь сильной, Марианна. Ты должна выжить.

Конечно, я должна выжить. И не просто должна — обязана! Нужно найти Леонида с Михаилом, спасти Василину, надрать Воэру его предательский зад и поставить этот чертов мир магии на колени! Ибо пошли они все лесом!

Внутренняя злость стала отличным стимулом, своего рода катализатором к принятию верного решения.

Стоило цепочке с магическим амулетом оказаться на моей шее, как мир изменился…

— Ну здравствуй, Марианна, — Орион висел в воздухе среди бесконечной белизны. Ни горизонта, никаких линий — только белое пространство, в котором находилась я, черный ворон и ведьма.

— Где мы? — на этот раз они должны мне объяснить, что происходит!

— В комнате, где и были, просто теперь ты застыла на месте и не шевелишься, потому что твое подсознание взяло верх. — Птица сделала несколько кругов вокруг меня, затем характерно каркнула и…

И изменилась…

— Думаю, теперь моя очередь, — Дерек Розенкранц слегка улыбнулся своей жене, наблюдая за тем, как ее тело растворяется в пространстве. Я же забыла, как дышать… — так лучше?

Мужчина указал на всего себя, но я так и не смогла ничего ответить.

— Вижу, ты шокирована, — его лицо казалось серьезным, но в глазах будто черти играли в покер! — мы, духи, тоже кое-что умеем, так что… Лови, ведьма!

В его руках появился посох. Простой, деревянный, но все это явно не к добру…

— З-зачем мне это?

— Затем, что пришло время сражаться. Или ты думала, что твой любимый вампир внезапно прискачет на белом коне с букетом цветов, раскидает врагов, разорвет их на мелкие куски и внутренние органы на елочке повесит? Нет, Марианна. Так не будет, не в этой жизни. В мире магии нет деления на пол, возраст. Все зависит от силы и способностей себя защитить. Ты должна стать сильной, ты обязана расти, учиться выживать и самое главное — принимать верные решения. Ты уже видела, как я обучал Марию. Ты видела, что произошло в деревне, когда она отпустила врага, когда не смогла запачкать в крови свои руки. Если ты совершишь ее же ошибку, то понесешь тот же груз на своих плечах, поэтому дерись!

Дерек напал первым.

Мужчина просто растворился в воздухе и уже спустя мгновение замер прямо передо мной. Его мощные руки с силой толкнули в грудь и в считанные мгновения я отлетела в сторону, задыхаясь от боли.

— Игры закончились, ведьма. Вставай и дерись.

Игры закончились… Сложно не поверить в это…

Я замерла на месте, не в силах принять все то, что происходило.

Не было ощущения твердой земли под ногами, я не понимала границ, не чувствовала жизни. Просто белое пятно…

Он стоял чуть в стороне — огромная скала, переполненная силой и мудростью. В глазах мужчины было столько боли и страха, столько злости и в тоже время понимания всего происходящего… Он смотрел на меня и видел… Видел Марию.

Повтор прошлых событий — вновь погоня, вновь пара, вновь магия и сила, которую сложно сдерживать, которая нужна всем и каждому в их мире…

— Я не умру, — прошептав это, я удивилась, сколько в тихом голосе прозвучало силы и уверенности. Я знала, что справлюсь, — так что не смей меня жалеть!

И я ударила в ответ. Неуклюже и словно по-детски, но ответила, получив удар в бок. Вновь перехватило дыхание, вновь перед глазами все потемнело, но боль казалась чем-то другим… Чем-то ненастоящим, тем, что просто не существует…

Дерек улыбнулся… Я начала догадываться…

Белое пространство… Что оно означает на самом деле? Это все параллельный мир, или это место существует лишь в моей голове? Если так, то я могу не чувствовать боли… Все эти чувства лишь проекция, не более того.

Он нападал вновь и вновь, четко распределяя силу. Показывал движения, не давал и шанса ответить — лишь неумело защищаться.

— Какой в этом смысл? — прокричала я, не понимая, зачем все это нужно, — ты же в моей голове! Всего этого просто не существует!

— Не существует, ты права, — ответил маг, — но ты запоминаешь движения, ты видишь, что и как нужно делать. Твое тело среагирует в нужный момент, когда возникнет необходимость сражаться, но без настоящей тренировки ты проиграешь. Сейчас моя задача сдвинуться с мертвой точки в твоем обучении, показать, что это не игра, сделать так, чтобы ты, ведьма, наконец-таки приняла себя такой, какая ты есть. Ты все еще считаешь себя человеком, все еще видишь во всей этой истории приключения, описанные кем-то в фэнтезийном романе, но это не так! Это твоя жизнь — такая, какая она есть. Ты ведьма! Так стань достойной своего дара! Сражайся!

Я не знала, как должно быть правильно, не понимала, что чувствовала на самом деле и кем ощущала себя. Осознание и принятие находились близко друг от друга, но они все еще не объединились — это и было истиной.

Дерек был прав. Хватит жалеть себя, хватит сожалеть о прошлом и думать, как могло бы быть, не прими я тогда предложение Василины.

Сейчас я среди врагов, окруженная вампирами.

Сейчас я должна стать сильнее!

— Запомни эти чувства, — мужской голос внезапно стал растворяться, словно эхо в моей голове, я видела, как маг постепенно исчезал, как его тело будто распадалось на множество частиц, а затем появилась комната. Та самая, где мы сидели.

Орион замер на спинке стула, Мария стояла рядом с ним, а амулет, до этого сияющий синим светом потух…

— Время вышло, — пояснил ворон, — у нас есть лишь десять минут на одну попытку, не более. Так что отдыхай, ведьма. Отдыхай…

Как будто это возможно.