История Одной Оптимистки

Глава 35 Немного помощи

Смотреть на увядающую музу Жорж отказывался. Проницательный стилист мигом догадался о причине депрессии своей любимицы. Только слепой бы не заметил, как бывшие друзья сторонятся друг друга в коридоре при каждой встрече.

— На тебя без слез смотреть нельзя! — фыркнул он, рассматривая бледное отражение девушки в зеркале. — Ты звезда или кто? Тебя хотят журналы, телевидение, радио… А ты сидишь здесь такая кислая…

— Я лимон! — уныло отозвалась на его речь Джулия и выдохнула. — Наверное, я немного устала.

Жорж чуть не взорвался. От злости он двадцать минут разбрасывал вещи по гримерке, костеря совершенно незнакомых Джулии людей на итальянском, французском и даже испанском. «Полиглот!» — уважительно подумала девушка, выпучив глаза от удивления. Перестав психовать, стилист дернул украинку за плечо.

— Поднимайся. — Потребовал он. — Тебе нужно развеяться. И мне тоже, а то твое дурное настроение меня начинает угнетать. А я ведь, как цветок, меня нужно поливать…

— Удобрениями? — ляпнула Джулия, и получила затрещину.

— Любовью и радостью! — поправил ее Жорж. — Поднимайся!

— Мне нужна таблетка от жизни! — отмахнулась девушка, но стилисту это не помешало выдернуть из-под нее стул.

— Придется! Милочка, если ты будешь пускать нюни, то покажешь ему, какая слабая и насколько он задел тебя! — все же пояснил он, зная, как больно сейчас делает. — Но ты же сильная! Давай! Не разочаровывай меня!

Несколькими часами позже модный столичный и закрытый клуб посетили фей и его подопечная. Крестный из сказки знакомил Золушку с важными и немного странными людьми, а она тайно мечтала спрятаться где-нибудь подальше от «этих фриков!». Ей удалось осуществить желание только, когда стилист отвлекся на созерцание ягодиц какой-то мужской модели, после чего с головой окунулся в увлекательную игру обольщения. Джули отыскала свободное кресло в самом углу у балкона, куда едва достают лучи осветительных приборов. Оно привлекало ее тем, что развернуто полубоком к залу. Но только девушка позволила себе расслабиться и пригубить вина, как в соседнее кресло кто-то сел и попытался завести разговор.

— Предпочитаете одиночество? — мужской чарующий голос с легкой иронией заинтересовался ее антисоциальным поведением.

— Кто? Я? — удивилась она, решив на всякий случай уточнить, не с собой ли разговаривает один из ненормальных знакомых Жоржа.

— Ну, кроме меня и вас, здесь больше никого нет. — Слегка перегнулся к ней симпатичный мужчина.

Джули улыбнулась ему и более удобно умостилась в своем кресле, решив, что собеседник не причинит дискомфорта.

— Простите, — извинилась за беспричинную агрессию она. — Иногда, кажется, будто я и этот шум совершенно не совместимы. Мы, как масло и вода.

Острое желание выговориться внезапно и, совершенно неуместно, развязало язык, открывая секреты чужаку.

— Бывало у вас такое: пытаешься дотянуться до мечты, она кажется такой близкой, тянешь к ней руку, уже добился столького, преодолел немало, много сил отдал, и вдруг приходит пустота? Она пожирает тело изнутри, оставляя только оболочку. Эта оболочка улыбается друзьям, притворяется, будто она цельная, будто ничего не изменилось. Но на самом деле…

— Пустота мешает! — заключил мужчина. — Понимаю. Но знаете, — он подозвал официанта и, демонстрируя девушке пустой бокал, в который наливали вино, сказал: — Пустую оболочку можно заполнить! Как этот сосуд!

Джули зачарованно смотрела на собеседника.

— Кто вы? — сорвался вопрос с ее губ, и мужчина расплылся в мягкой, но ироничной улыбке.

— Детка, почему я должен тебя искать? — вмешался Жорж и, увидев вдруг рядом с девушкой симпатичного мужчину, забыл, какой жуткий выговор собирался закатить занудной украинке. Он бросился на компаньона Джулии с поцелуями, приговаривая: — Гарольд! Где ты был все это время, паршивец!

— Привет! Недавно вернулся из Гвинеи. Привез свои работы и услышал о новой звезде на олимпе музыки. Мне стоило бросить один взгляд на фото, чтобы узнать руку мастера! — нахваливал стилиста старый знакомый.

— О да! — Жорж был доволен, как никогда. Эйфория от встречи немного его отпустила, и мужчина вспомнил о правилах этикета. — Простите, мои дорогие. Я совсем забыл. Гарольд знакомься, это — Джулия — мой сладкоголосый ангел. В данный момент опечаленный, но думаю, вдвоем мы с тобой исправим досадное событие, не так ли?

Друг стилиста осмотрел девушку сверкающими глазами.

— Джул, позволь представить тебе одного из самых достойных фотографов мира Гарольда Ван Дайка!

Мужчина протянул руку для приветствия и, ухватив пальчики девушки, поцеловал тыльную сторону ее руки.

— Рад! — коротко прокомментировал он и сразу же перешел к делу. — Я хочу видеть вас в своей студии!

У Жоржа озвученное предложение вызвало шок.

— Не позволю! — буркнул он.

— Ты же не можешь ее приватизировать! — усмехнулся мужчина. — Я обещаю быть паинькой. К тому же, я приглашаю и тебя. Нам ведь о многом стоит поговорить!

Жорж всерьез задумался, затем осмотрел Джулию и подозрительно быстро согласился. «Любовники!» — подумала девушка, оценив обстановку. А уже на следующий день они вместе со стилистом уверенно направлялись к студии знаменитого фотографа.

— Будь осторожна! Гарольд известный разрушитель сердец! — предупредил Жорж очень вовремя, уже на подходе в студию фотографа. — Так что не вздумай в него влюбляться.

— А чего мне то боятся? — не понимала Джулия, смело шагая вперед. — Разве он не… ну не такой синий, как ты?

— Ха! — рассмеялся стилист, пропуская девушку перед собой в распахнутую дверь большого серого здания. — Он фиолетовый в розовую крапинку!

— Болеет, что ли? — буркнула с абсолютно серьезным видом девушка.

— Глупая! — расхохотался стилист. — Он любит как мальчиков, так и девочек!

Пояснение застало Джулию врасплох. Она уже не считала идею фотосессии такой уж хорошей!

— Не смей отказываться! — остановил ее Жорж, прочитав помыслы по мимике, и впихнул девушку в просторный, но темный зал. Гарольд вышел из тени навстречу гостям с камерой в руках. Он осмотрел Джулию в ее естественном рыжем виде и улыбнулся.

— Так и думал, что это был парик! — прокомментировал он, убрав огненный локон с глаз девушки.

— Что значит «думал»?! — возмутился Жорж. — Я хорошо его закрепляю! Он смотрится, как естественный!

Джули вспомнила как это больно, когда сначала твои волосы скручивают в узел, потом прячут под тугой шапочкой и тыкают в голову тысячи шпилек. Представила, насколько озвереет стилист после неосторожной фразы фотографа, и молящим взглядом уставилась на виновника ее скорой мигрени. Гарольд понял все без слов, подавил ухмылку и исправил положение.

— В твоем мастерстве никто не сомневается, милый! — нежно похлопал мужчину по плечу фотограф. — Я просто неумело выразился. Мне было интересно посмотреть на нее без сценического образа! Ну что, приступим?

Джулию переодели в легкие вещи, практически прозрачные. Она даже обозвала костюм «ночнушкой». Девушка не уютно чувствовала себя на белом фоне полотна, сидя на высокой табуретке перед прожекторами и вентилятором. Гарольд заметил ее смущение, но никак не мог заставить ее раскрепоститься. Жорж посмеивался над всеми его попытками, примостившись за столиком в углу и потягивая вино из бокала.

— Сейчас он будет тебя домогаться! — подлил масла в огонь стилист. — Готовься!

— Я включу музыку! — не обратил на него внимания Гарольд, уже подбирая диск.

— Это чтоб моих криков не было слышно? — пробубнила себе под нос девушка, заставив Жоржа подавиться вином. Фотограф ничего не понял, поэтому не стал акцентировать внимания на услышанном.

— Поговори со мной! — взмолился Гарольд, вернувшись к зафиксированному на стойке аппарату. — Как вчера, когда ты меня не видела. Покажи мне свою душу.

— Прости, но эта зона вне доступа! — отрезала Джулия.

Гарольд расстроился. Он видел нечто, скрывающееся в глубине ее глаз, и хотел вытащить это наружу. Но слова не помогали и уговоры тоже. Положение изменила музыка. Душа девушки отозвалась на первые же ноты зазвучавшей мелодии, вырываясь наружу болезненным блеском глаз.

«Ты уходишь. Так растворяйся в темноте! Меня не тянет больше к тебе…» — горькие строчки, спетые голосом, который не хотелось слышать. Потому что он разрывал все внутри.

Джулия отвернулась, а поймавший, наконец, миг трепета фотограф быстро делал кадры, уже представляя, как назовет свои произведения: «Сокрытое», «Сила и слабость одинокого ангела» и так далее, в том же поэтическом духе. Одна, самая болезненная, слеза скатилась по щеке девушки, блеснув в свете вспышки фотоаппарата. Джулия не могла двинуться с места, она с ненавистью уставилась в объектив камеры, взглядом выражая свою ненависть к мужчине, спрятавшемуся в темноте. Гарольд почувствовал, как его пробирает холод от дрожащего в глазах модели пожара эмоций. Он, не останавливаясь, ловил каждую перемену образа… Щелчок магнитофона остановил муку Джулии. Она выдохнула.

Это Жорж пришел на помощь, и в благодарность получил мягкий ласковый взгляд, который тоже был пойман объективом и зафиксирован на пленку.

— Ты так красноречиво реагируешь на всякую музыку или только на определенного певца? Или тебя задели слова? — заинтересовался Гарольд.

Девушка прикусила губу.

— Можно, я… — она вскочила с места и подошла к окну. Отвернувшись от мужчин, девушка позволила себе секунду слабости, чтобы снова попробовать выставить барьеры вокруг своего сердца и никому больше не позволить заглянуть за эти стены. Но Гарольд уже стоял рядом, фиксируя перемены, страдания, отрешенность, чувствительность, нежность, уязвимость — всю богатую палитру экспрессии. Ему не доводилось раньше видеть такое. Другие модели, актеры — никто не выражал себя так ярко и против воли.

— Что ты сейчас чувствуешь? — вмешался в ее мысли фотограф, Жорж уже размышлял, стоит ли приструнить друга.

— Будто режут раскаленным ножом по еще не стянувшейся ране. — Проговорила она сквозь зубы и обернулась к нему лицом. — Так понятно? А теперь ответь ты! Кто ты: фотограф или расчленитель душ?

— Скорее ловец душ! — примирительно усмехнулся мужчина, но в глазах его горело безумие гениального художника. — Я хочу видеть тебя! Чувствовать тебя!

— А не слишком ли много для случайного знакомого? — вызывающе, гордо и самоуверенно вскинула голову она. — Может, стоит начать с конфет, прогулок и прочего?

— Хочешь конфет? — развеселился мужчина. — Будут тебе конфеты.

Он тут же предоставил девушке целую коробку сладостей, подставил бокал вина, но прежде, чем позволить ей хоть что-то из этого взять, заявил:

— Но обещай, что ты будешь только моей!

— Ничего себе! — завопил Жорж, до этого степенно следивший за событиями. — Я ее сюда не для того привел, чтобы ты делал ей неприличные предложения!!!

— Почему это неприличные? — искренне удивился фотограф. — Я хочу, чтобы она была только моей моделью и у других не снималась.

— Так бы и говорил! — выдохнул Жорж. — Но ей придется сниматься у того, на кого укажет ее продюсер.

— Точнее Джульетта будет сниматься у кого угодно во имя славы, — поправил его Гарольд. — Зато ее вторая и самая что ни на есть реальная половина, Джулия, будет принадлежать только мне! — И он повернулся к девушке. — Ты согласна?

— Почему бы и нет, — пожала плечами она, соглашаясь.

Гарольд показал новые фото знакомому редактору журнала и тот пустил их в тираж. Сразу после выпуска издания увесистым глянцем ударили по столу сразу двое людей. Первым был Блайд, которому пришлось выдрать выпуск из рук музыкантов, увлеченно разглядывавших фотографии полуобнаженной знакомой. Из-за этого они проигнорировали появление в студии певца. Роб увидел этот журнал еще утром, поэтому молился, чтобы у его друга не было настроения рассматривать картинки в свежей прессе. Вторым недовольным популярностью украинки стал Генри.

— Кто разрешил? — орал продюсер, размахивая глянцем как жезлом. — Ты не имела права без моего согласия.

Она слушала его без единой эмоции на лице, застыв в кресле у стены.

— Считай это подстраховкой. — Спокойно заявила Джулия, когда крики смолкли. — Если разорвешь со мной контракт, я смело могу стать фотомоделью. Ты владеешь поющий куклой, а там, на фото — я! Настоящая я. Живая. Со всеми недостатками.

У Генри отвисла челюсть, он подавился руганью, а девчонка не удержалась от издевки.

— Горло прополощи, а то так ничего и не скажешь! — встала, молча вышла из кабинета, позволив ему насладиться коньяком в компании Честера.

Роберт в последнее время не мог держать свои мысли при себе и постоянно высказывал их Блайду. Как сейчас, когда они направлялись к Харману. Менеджеру не нравилось настроение певца, внешний вид, серые круги под глазами, агрессивность. Эрик старался абстрагироваться от окружающего и реагировать на компаньона не больше, чем на жужжащую муху. Мечтая хоть на время избавиться от назойливого товарища, музыкант первым скользнул в кабинет продюсера и не сразу понял причины возникшей тишины, такой непривычной для обители Дина Хармана. Шеф перевел взгляд с Эрика куда-то назад, за его плечо… И Блайд замер, развернувшись лицом к сидевшей на диванчике девушке. Строго одетая в белую блузу с ажурными воротником, бежевый пиджак, черную юбку до колен, высокие сапожки, рыжая украинка, скользнула надменным ледяным взглядом по парню, поднялась, и медленно красиво ушла, не проронив ни слова на прощание.

Блайд стоял в полоборота к двери. Желваки на его лице нервно дергались. Он словно не мог решиться на какой-то шаг. Поэтому и замер, глядя вслед «незнакомой» рыжей леди.

— Эрик? — окликнул его Дин. — Ты что-то хотел?

Он не помнил, зачем пришел. Никак не мог вспомнить. Сейчас все мысли метались вокруг одного образа, не позволяя сосредоточиться.