История "не"хорошей мачехи

21. Повторения не будет!

Лисан

— Ох, — хитро улыбаясь, воскликнула матушка, всплеснув руками, а затем приложив их к груди, — вы только посмотрите, как наши дети прекрасно смотрятся вместе!

— Ты права, — с достоинством кивнула леди Эйренбер, грациозно поднося к губам фарфоровую чашку с чаем. — Майлен и Лисан действительно идеальная пара.

Упомянутая Майлен скромно опустила ресницы, изображая глубокое смущение, будто слова матери поглотили её целиком. Отец и лорд Эйренбер, разделяя восторг супруг, довольно улыбались, поправляя усы. А я в этот момент едва сдерживал ярость, что, не зная границ, кипела внутри. Она полыхала, рвалась наружу, и я был на волосок от того, чтобы отпустить её вольным потоком.

— Нежный цветок и благородный рыцарь, — улыбка матушки становилась всё шире. — Милая, — обратилась она к Майлен, — подлей чай Лисану.

— С удовольствием, тётушка, — румянец проступил на щеках дочери Эйренберов, и она потянулась к чайнику.

— Благодарю, но я не хочу, — сорвалось с моих губ холодно и чётко.

Майлен замерла, рука застыла над ручкой чайника. Отец нахмурился, а матушка, как всегда, не смогла промолчать.

— Лисан! — фыркнула она. — Сын, где твои манеры? Сейчас не хочешь, а через пять минут захочешь!

«Через пять минут? Очень сомневаюсь. Потому что через это время меня здесь уже не будет. Я не намерен участвовать в этом балагане».

Видел, как мои слова вызвали у лорда и леди Эйренбер лёгкое, но явное недовольство. Я, пусть и в вежливой форме, но всё же отказался от внимания их обожаемой дочери — девушки, над которой они так тряслись, потакая каждому капризу. Именно поэтому она и выросла такой избалованной.

Единственное, что хоть немного успокаивало, их мелкий вредитель Лайер остался дома. Уже легче.

— Сын, — произнёс отец, бросив на меня предостерегающий взгляд, ясно давая понять: «не смей отказываться», — завтра в конном клубе пройдёт соревнование.

Я любил скачки. Всё, что связано с лошадьми, всегда будоражило кровь.

— Съезди, посмотри, — кивнул родитель.

Знал, что просто так меня туда бы не отправили.

— Вместе с Майлен поддержите Лайера, — продолжил он, заставляя меня стиснуть зубы. — Это его первое соревнование.

«Лайера? Этого мелкого гадёныша? Да ещё и с Майлен?! Ни за что!»

— К слову о Лайере, — нахмурилась леди Эйренбер, — что-то он уже слишком долго не появляется.

— В смысле не появляется? — я резко вскинул голову, сердце мгновенно забилось быстрее. — Он разве не остался дома?

— Дома? — брови матери мелкого дьяволёнка вопросительно взметнулись. — Что ты? Наш сынок такой чувствительный ребёнок. Стоит нам куда-то поехать без него, и он потом страдает. Может даже заболеть. Лайер очень восприимчивый.

— И где же он? — стиснув зубы, я резко поднялся с дивана, наплевав на приличия. До них уже не было дела. Нутром чувствовал — этот гадёныш опять что-то затеял!

«Оскар!» — в голове вспыхнуло, как красный маяк, пульсируя предчувствием беды.

Я, уже прошедший через горький опыт, всё предусмотрел. Да, собирался сбежать с ужина, но оставить друга без защиты не мог. Поэтому перед уходом приказал конюху оставаться у дверей конюшен и никого не впускать, ни под каким предлогом.

— Мне пора, — волнение перекатывалось под кожей тяжёлыми волнами.

— Лисан! — донеслось мне вслед недовольное восклицание матушки.

— Сын, вернись! — прогремел голос отца.

Но я уже никого не слушал. Мелкий демон с неустойчивой психикой разгуливал где-то по территории, вытворяя бог весть что. Пятнадцать минут — столько я провел за этим притворным чаепитием с семьёй Эйренбер. Кажется, мизерное время, но для Лайера этого было более чем достаточно, чтобы натворить бед.

Ноги сами несли меня по дорожке, ведущей к конюшням. К Оскару. Я должен был убедиться, что с ним всё в порядке.

— Господин… простите, но вам сюда нельзя…

Голос конюха, которого я оставил на страже, дрожал. А в следующий миг я понял почему, и в груди вспыхнула ярость, сжигающая изнутри. Мелкий поганец, так и не получивший по заслугам в прошлый раз, вновь пытался проникнуть туда, куда ему было строжайше запрещено!

Глаза гневно сощурились. Шаг перешёл на бег.

— Как смеешь запрещать мне что-то?! — шепелявил Лайер, стоя в паре шагов от слуги.

Рука конюха прижималась к щеке, будто он пытался прикрыться.

— Мало тебе, что ли?! — высокомерно прорычал мальчишка, отводя ногу назад и замахиваясь.

Я не сразу понял, что происходит. Но когда рука Лайера резко метнулась вперёд, и камень, зажатый в его ладони, с глухим стуком врезался в голову конюха, а из горла малолетнего психопата вырвался безудержный хохот, всё стало ясно.

Стоило мне услышать стон слуги, защищавшего вход в конюшню, и увидеть тонкую струйку крови, медленно стекающую по его щеке, меня затрясло. Ярость, чистая и всепоглощающая, вспыхнула в груди, как пожар.

Он знал, что сюда ему нельзя, но всё равно пытался войти. И явно не ради того, чтобы поинтересоваться здоровьем Оскара.

— Впусти в конюшню! — надменно крикнул гадёныш, оглушённый шумом листвы на ветру и не слыша моих шагов. — Или скажу родителям, что ты ударил меня!

Вновь он замахнулся, намереваясь метнуть в конюха второй камень. Но я успел вовремя.

Стремительно подбежав сзади, резко перехватил его тонкое запястье.

Мальчишка взвизгнул от неожиданности, резко обернулся и в его глазах мелькнул испуг.

— Ли-Лиса… а-а-й — завизжал он, когда я схватил его за ухо.

Вой и скулёж прокатились по округе.

— Какого чёрта ты тут делаешь?! — прошипел я, дёрнув мелкого поганца.

Он взвыл, забился, размахивая руками, как истеричный щенок.

— Мама! — захлебывался Лайер слезами. — Мамочка! Меня обижают, мамочка!

— В прошлый раз тебе сошла с рук твоя выходка, — рыкнул я, волоча мелкого дьяволёнка к дому. — В этот раз такого не случится!