Избранный

Глава 45

Проснувшись следующим вечером, Лейла сразу же потянулась к своим малышам… но повода для беспокойств не было. Рэмп и Лирик лежали рядом с ней на ложе в личных покоях Девы-Летописецы, драгоценные реснички были опущены, глубокое дыхание и серьезное выражение на личиках свидетельствовало о том, сколько усилий они прилагали, чтобы вырасти большими и сильными.

Повернувшись на спину, она ощутила, что на Земле уже наступала ночь. Так было всегда: отголоски смены суток и времен года чувствовались в Святилище.

Осторожно, стараясь не потревожить малышей, Лейла поднялась с кровати и какое-то время просто стояла и смотрела на их сладкие мордашки. Она чудесно провела время в уединении с малышами, наслаждаясь каждым мгновением, каждой улыбкой и прикосновением, наполняла свое сердце этими воспоминаниями.

Как ей оставить их сегодня?

Это будет так сложно, словно вскрыть рану, едва затянувшуюся за эти тихие часы.

Чтобы уберечь себя от слез, она отвернулась и прошла по мраморному полу. Мысль, что она спала со своими малышами в покоях Девы-Летописецы, казалась невероятной, но с другой стороны, раньше она не могла вообразить, что наступит такая ночь, когда Прародительница всей расы исчезнет, а между Лейлой и Куином установится график общения с детьми.

Но, увы, перемены приходят без спроса, и порой остается одно — смириться и извлечь максимальную пользу.

И, к тому же, покои оказались очень удобными, кровать невероятно мягкой, белые мраморные полы, стены и шкафчики успокаивали встревоженный разум…

Лейла нахмурилась. Одна из дверей шкафа, стоявшего напротив нее, была слегка приоткрыта. Странно. Стройные ряды мраморных панелей были полностью закрыты, когда она только пришла сюда.

Подойдя ближе, Лейла испытывала странное беспокойство. Там ведь не могла прятаться Дева-Летописеца?

Подцепив ручку пальцем, она потянула дверь. Не зная, чего ожидать…

— О… Боже…

Леггинсы под зебру. Черная кожаная куртка. Огромные ботинки размером с ее голову, боа из розовых перьев, синие джинсы, футболки «Хайнс» черного и белого цветов…

— Я пытался не разбудить тебя.

Услышав мужской голос, Лейла резко обернулась и тут же накрыла рот ладонью, боясь разбудить малышей. Но увидев, кто это был, она опустила руку, нахмурившись в смятении… а потом — от откровенного шока.

Нет, он же не мог быть…

Падший ангел Лэсситер, улыбнувшись, подошел к ней, его светлые и черные волосы покачивались у бедер, все тело сияло благодаря золотым пирсингам и цепочкам.

А, может, совсем по иной причине.

Лейла прокашлялась, когда ее мозг пришел к нужным выводам.

— Ты… она… она… что…

— Знаю, я — причина твоему красноречию, — сказал он. — Я настолько великолепен, что ты лишилась речи.

Лейла покачала головой… потом кивнула, не желая оскорбить мужчину.

— Просто… в смысле… ты?!

— Ага, я. Дева-Летописеца выбрала меня, меняяяя. — Он демонстративно запрыгал как шестилетний ребенок с леденцом в руках и в туфлях для чечетки. Но он также быстро прекратил паясничать и с серьезным выражением посмотрел ей в глаза. — Я пока никому не говорил, и тебе нельзя. Но раз ты собираешься именно здесь периодически проводить время с мелкими, то рано или поздно все узнаешь, ведь я переезжаю сюда.

Она встревоженно посмотрела на кровать, но Лэсситер вскинул руки.

— О, меня не будет, когда здесь будете вы. Я знаю, что ты хочешь уединения и уважаю твое желание. Я также хочу помочь. На тебя столько всего свалилось.

Неожиданно сострадание и понимание Лэсситера заставило ее расплакаться.

— О, Дражайшая Дева-Летописеца, я так… — Она замолкла, осознав, что это восклицание потеряло свою актуальность. — Э-э…

— Ну, я не девственник и писать ненавижу. Придется придумать другое обращение. Я подумывал о Высокопоставленном Пу-Бе, Главном-По-Всему-Остальному[122], но у людей, кажется, уже есть такой? Вот незадача.

— Эм… — Лейла пребывала в таком глубоком шоке, что не могла вымолвить ни слова. — Ну, уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Одному Богу известно, что это будет.

— А что до этих покоев, — сказала она, — я не хочу причинять тебе неудобства. Я переселюсь в спальный корпус…

— Нет, я здесь не сплю. Просто решил перевезти кое-что из шмоток на первое время. Мне это повышение тоже далось нелегко… изучаю новые силы и все такое. — Он подался вперед и прошептал заговорщически: — Например, как много мне спустят с рук. Кстати! Ты знала, что я умею создавать снег?!

— Что?

— Снег. — Он пальцами изобразил, как что-то падает в воздухе. — Я могу создать хренову тучу снега. И знаешь, что самое уморительное? Наблюдать, как человеческие ученые пытаются выяснить, откуда взялась буря. Они запоют об изменениях в климате и погодных моделях, но я должен был помочь твоему парню.

— Кору? Прости… я не понимаю.

— Длинная история. Сама-то как? Как малыши?

Словно больше ничего и не происходит.

— Прости меня, эм…

— Попробуем Ваше Превосходительство.

Лейла моргнула.

— Хорошо. Простите меня, Ваше Превосходительство, но как вы помогли Кору?

— Нужно было задержать его бойцов на восточном побережье. Поэтому — ну здравствуй, норд-ост[123]!

— Так он нашел их!

— Как выяснилось, судьба — так еще задачка для кого-то вроде меня. — Лэсситер пожал плечами. — Кто же знал, сколько нужно приложить усилий, чтобы дать людям шанс сделать свободный выбор. Мир — словно шахматная доска, на которой выставлены все, за кого я отвечаю. Поэтому за раз приходится играть сто пятьсот партий.

— Ничего себе!

— Я в курсе, да. Хвала Богу за синдром дефицита внимания с гиперактивностью! — Он ухмыльнулся… а потом нахмурился. — Хотя, скорее, благодарить надо самого себя.

Лейла улыбнулась.

— Ваше Превосходительство, вы точно произведете фурор.

Лэсситер повел плечами.

— Нет, звучит странно. Давай лучше Преосвященство. Нужно выбрать что-то более привычное.

— Хорошо, Ваше Преосвященство.

Он размял шею.

— Нет. Всё не то. Нужно поразмыслить над обращением… ой!

Падший Ангел… э-э, руководитель всего… эм… подпрыгнул так, будто его ткнули чем-то острым в бок.

— Ладно, я тороплюсь. Береги себя, и да, ты знаешь, каким будет твой следующий шаг.

— Правда?

— Да. У тебя на руках есть козырь, который нужно выложить на стол, образно выражаясь. Ты понимаешь, о чем я говорю. И помни, — Лэсситер приложил палец к губам, — ш-ш. Моя новая работа — наш секрет до дальнейшего распоряжения с моей стороны.

— О, ну разумеется…

— Чао!

С этими словами Лэсситер исчез, оставив за собой сноп искр… и в это мгновенье в дверном проеме показалась Кормия.

— Ну, как ваши успехи? — спросила Избранная.

А, он ушел, чтобы его не застукали, — подумала Лейла.

Встряхнувшись, она взяла себя в руки.

— О, все чудесно. Очень хорошо. Спасибо.

Избранная подошла к малышам.

— Привет, ребята. Вы просыпаетесь? О, привет-привет.

Лейла незаметно подошла и закрыла дверь шкафа, пряча принт под зебру… а потом попыталась изобразить улыбку, будто ничего такого, она просто мимо проходила.

— Они чудесно справились. Но я подстроила их день под нужный час. Позволь забрать мусор, и отправимся вниз.

Она подошла к вещевой сумке, в которую сложила использованные памперсы, и закинула ее на плечо. Потом подошла к кровати.

— Уверена, Куин будет счастлив увидеть их. Я знаю, что когда я… в общем, я рада, что ты пришла и поможешь перенести их. Спасибо.

Взгляд Кормии был полон печали, но ее голос звучал уверенно и с демонстративной радостью:

— Ну разумеется! Кого ты возьмешь?

— Рэмпа, ведь Лирик я брала по пути сюда. — Перекинув сумку за спину, Лейла обратилась к своему сыну: — Нужно в равной степени разделить мое время. Все по-честному.

Она посмотрела, как Кормия подняла Лирик. Не смогла удержаться. Не то, чтобы она считала, что Избранная не знала, что делает… дело в инстинкте мамэн.

В мамочкинах заморочках, как бы выразилась Бэт.

— Произошло что-нибудь интересное? — спросила Кормия, взяв Лирик на руки. — М-м? Что-нибудь новенькое?

— Нет, — пробормотала Лейла. — Совсем ничего.

***

— Работа, я получила рабооооооту…

Разговаривая сама с собой, Тэрэза стояла перед зеркалом, накладывая легкий макияж глаз и выпрямляя волосы утюжком. Она собиралась убрать волосы с лица, чтобы выглядеть более собранно, но сначала их нужно было успокоить, иначе создастся впечатление балетной пачки на затылке.

Забавно, она всегда считала, что унаследовала кудри от мамы. Как выяснилось, нет, мама тут ни при чем.

Выключив утюжок, Тэрэза еще раз убедилась, что не переборщила с тоном и румянами. Потом кивнула сама себе.

— Ты справишься.

Тэрэза уже собралась выключить свет, когда таракан пробежал перед покрытой пятнами ванной, и она едва не раздавила тварюгу ногой… а она была босиком. Фу, какая мерзость.

— Мне не терпится сбежать из этой помойки.

Она вышла в спальню/гостиную/кухню — на словах звучало лучше, чем оно было на самом деле… и взяла пальто, телефон, сумочку и, повинуясь мимолетному импульсу, схватила шарф. У двери она помедлила, моля Деву-Летописецу о защите.

Работа и дорога до работы тут ни при чем. Самое главное — преодолеть расстояние от лестницы до парадной двери и целой выбраться на улицу.

Печально осознавать, что на темной улице в неблагополучном районе было безопасней, чем в доме, в котором она жила.

Но, по крайней мере, Тэрэза выработала порядок действий по выходу из комнаты за те полторы недели, что прошли с тех пор, как она заехала сюда с чемоданом, рюкзаком и семьюстами долларами наличкой.

Во-первых, прижаться ухом к двери.

Закрыв глаза, она сконцентрировалась на том, что происходило в коридоре. Ничего подозрительного. Привычные крики, громкая музыка, приглушенный стук.

— Отлично! Сейчас шаг номер два.

Она сняла цепочку, откинула вертикальный фиксатор и сдвинула щеколду. Выскочила в коридор и быстро заперла дверь. Да, женщина-вампир была сильнее большинства человеческих мужчин. Но Тэрэза боялась, что на нее нападут с пистолетом. С ножом, она, может, и справится, но пуля…

Идеально. В самое, черт возьми, время.

Словно поджидая ее, наркоман, живущий напротив, одновременно с ней вышел из комнаты. По сравнению с ней, он более праздно и медленно выходил из комнаты, никуда не торопясь, потому что, во-первых, наверняка был под кайфом, и, во-вторых, из их непродолжительного взаимодействия у нее сложилось впечатление, что он в этом месте был главным.

И всегда смотрел на нее так, словно собирался сожрать.

Мерзкий тип.

Тэрэза мысленно приготовилась к сальным комплиментам, которые он всегда отпускал в ее сторону…

— Вот ведь срань! — воскликнул он, заметив ее.

А потом резко повернулся и затеребил дверную ручку. Словно пытался заскочить назад в комнату.

Тэрэза окинула взглядом коридор. Пусто. Может, у него глюк или что-то в этом духе? Плевать, она точно не станет спрашивать, как он себя чувствует… или возмущаться тем, что он внезапно решил избегать ее.

Поспешив, Тэрэза спустилась по лестнице. Она знала, что, наверное, ей стоило сразу дематериализоваться, но все окна в здании были затянуты мелкой стальной сеткой, и ни одна створка не открывалась. И хотя бетон, кирпич или из чего там были сделаны стены… наверняка не содержал в себе металл, она не могла рисковать. Тэрэза слышала ужасные истории о том, что происходило, когда вампиры ошибались при дематериализации.

Оказавшись одна в чужом мире, она не могла позволить себе дополнительные риски.

Тэрэза преодолела лестницу на половину, когда двое мужчин, поднимающихся наверх, оказались с ней на одной площадке.

Она как-то раз столкнулась с ними в тамбуре, и сейчас опустила глаза, засунула руки в пальто и теснее прижала к себе сумку…

Оба парня отскочили, врезаясь друг в друга, а потом прижались к стене, пропуская ее.

Когда что-то аналогичное произошло, когда она выходила за парадную дверь, еще один мужчина, которого она видела в этом здании, убрался с ее дороги, Тэрэза засомневалась, а не подхватила ли она заразную болезнь, которую чувствовали другие расы?

С другой стороны… черт, а если они узнали, что она — вампир? Без понятия, чем она могла себя выдать, но почему еще эти парни смотрели на нее как на динамит с прикуренным фитилем?

Ведь, да ладно, они все были под кайфом, но коллективный психоз против женщин с темными волосами был маловероятен.

Тем не менее, какой смысл расстраиваться, раз это обеспечивало ей безопасность? Если, конечно, вопрос не в её видовой принадлежности, тогда у нее серьезные проблемы. Хотя, разве можно верить слову таких людей? У наркоманов частенько бывают галлюцинации, разве нет?

Оказавшись снаружи, Тэрэза помедлила.

Так, вау. Снег. Повсюду… снег. Должно быть, выпало целых три фута, а ветер, который не давал ей заснуть днем, намел целые сугробы.

Уходя, она не удивилась тому, что дорожка к дому, какая-никакая, разумеется не была расчищена. Что расстраивало? Ее «Меррелсы», удобные и водонепромокаемые, высотой доходили до лодыжек. Этой ночью мокрые носки будут в моде.

Да, тротуар также не был расчищен. Ничего удивительного. Оглянувшись по сторонам, она подумывала плюнуть на все и просто дематериализоваться, но нет. Солнце село, но на улице стояли сумерки, и слабый свет города, отражаясь от снега, усиливался.

Ее непременно заметят, поэтому нужно найти укромное местечко.

Пройдя два квартала, Тэрэза, кутаясь в пальто, ощутила, как уши горят от холода. По крайней мере, шея была в тепле, а руки в глубоких, мягких карманах. Повернув налево, она вошла в переулок более темный, чем улица позади, и, закрыв глаза, она…

…дематериализовалась позади Ресторана «Сал».

Приняв форму, она увидела, как две машины припарковались перед входом для персонала. Человеческий мужчина и две женщины покинули свои автомобили, и, не переговариваясь, проворно направились к двери, будто опаздывали или жутко мерзли. Может, и то, и другое.

Тэрэза последовала их примеру, поймав тяжелую панель прежде, чем та захлопнулась, а потом стряхнула снег с ботинок на коврике сразу за дверью.

— Привет.

Подняв голову, она увидела очень привлекательного человеческого мужчину. У него были русые волосы, глаза ярко-голубые, цвета текстовыделителя, и квадратный подбородок, отрезанный словно по линейке.

— Ты новенькая? — спросил он.

— Да.

Он протянул ей огромную ладонь.

— Я — Эмиль.

— Тэрэза. Трэс.

— У тебя сильный акцент. Прямо, как мой. Ну не в точности, не французский.

Она улыбнулась.

— Нет, я не из Франции.

Кажется, в каком-то из старых выпусков SNL[124] была пародия в этом духе? — подумала Тэрэза. Она, конечно, вампир, а он мог вообще оказаться пришельцем.

— Пошли. Проводить тебя в служебное помещение?

Мужчина указал вперед.

— Да?

Кивнув, Тэрэза последовала за ним, развязывая на ходу шарф и расстегивая пальто.

— Я уже работала официанткой, но все равно нервничаю.

— Ты была на собеседовании у Энцо? У главного администратора? Он клевый. Хороший парень. Он даст тебе возможность проявить себя.

— Я достала копию меню. Учила весь день.

Они зашли в кухню, и через нее во вспомогательное помещение, где работники оставляли свои вещи, и Тэрэза окинула взглядом людей, собравшихся в комнате. Мужчины и женщины примерно двадцати-пяти лет, очевидно изо всех сил пытаются обрести независимость от своих родителей… тем же занималась и она. Кто-то посмотрел на нее, но в основном все готовились к рабочей смене.

Администратор главного зала, Энцо Анджелини, зашел в помещение и обратился к ней и всем собравшимся:

— Хорошо, что все в сборе. Внимание, это — Тэрэза. Тэрэза, познакомишься со всеми в процессе. Пошли со мной, подпишешь документы, и я приготовил твою форму.

Выполнение стандартных процедур немного успокаивало. Когда она покинула дом, Тэрэза освободилась от жестких ограничений, но при этом ее преследовало чувство, будто она блуждала по пустыне без карты.

Эта работа пойдет ей на пользу.

Что было не так клево? Она не могла выбросить из мыслей того мужчину. Его образ завис в голове словно похмелье, хоть она и не пила, голова гудела, желудок делал сальто при воспоминании о поцелуе.

Он намеревался оставить ее в покое.

И это даже казалось правильным решением.

Но было странно скучать по кому-то, кто является для тебя абсолютным незнакомцем. Но ее сердце болело при мысли, что она никогда его больше не увидит.

Ну и ладно. Наверное, виноваты гормоны. А может, печаль обо всем, что она оставила в Мичигане, затопила другие области ее жизни.

Да, так и было.

Ведь разве возможно печалиться о ком-то, с кем знаком всего двадцать минут?