Измена. Наследник мэра (СИ)

Глава 3. Без меня тебе будет лучше

Алена

Под кожей зудит. Хочется засунуть руку и разодрать там все к чертям.

— Какого черта ты тут делаешь? — со злостью выпаливаю я.

То, что для Стаса Северова нет закрытых дверей, — не новость для меня. Не то чтобы он делал так раньше, вовсе нет. Просто я знаю, кто он и чем занимается. Полагаю, вскрытие замков в ночи — меньший из его грехов.

Сейчас же меня злит одно.

Моя квартира — это моя крепость, дом, в котором я могу скрыться от невзгод, непогоды, бед и страхов. Так какого черта ему вздумалось рушить мои стены? Кто он, блин, такой? Гребаный вершитель судеб, думающий, что имеет право обращаться со мной, как с дешевкой?

— Да вот, — беспечно говорит Стас и отлипает от стены, надвигаясь на меня. — Дай, думаю, зайду к тебе на огонек.

Не хочу его близости, не хочу видеть его рядом с собой. Спешно поднимаюсь. Сумка падает на пол, но я не обращаю на нее внимания — не хватало еще ползать у Стаса в ногах. Обойдется, сволочь!

— Для тебя тут больше не горит огонь, Север. Выход там. — Указываю подбородком на дверь, прохожу мимо и иду на кухню.

Я знаю, что он не уйдет. Но и доставать каравай для дорогого гостя не собираюсь. Захожу в кухню и включаю свет. Первый порыв — включить чайник. Скорее автоматически, просто потому что привыкла: раз ко мне пришел Стас, значит, надо его накормить, напоить, обогреть.

Хрен тебе без соли, Север, а не пир на весь мир.

Ожидаемо мужчина проходит за мной на кухню, а я, чтобы не смотреть на него, подхожу к холодильнику и достаю оттуда упаковку молока, наливаю в стакан и выпиваю его.

— Не знаю, зачем ты пришел сюда, Стас, — начинаю я, — но если ты еще не понял, то тебе больше тут не рады.

Мне стоит многих сил, чтобы высказать это и не грохнуться ему в ноги. Кстати, о ногах — они дрожат, но я принципиально не буду садиться.

Север делает два шага ко мне, а я не успеваю среагировать, поэтому оказываюсь зажата между ним и столешницей.

Сразу выставляю вперед руки и упираю их в грудь Стаса. По рукам моментально распространяется родное, такое знакомое тепло.

От него идет аромат, сводящим меня с ума. Мужчина, как всегда, одет с иголочки — костюм и свежая рубашка. И я непроизвольно тяну носом этот запах. Хочется, как раньше: прильнуть к нему, положить голову на широкую грудь и просто довериться. Поверить в то, что мы — правда. Что мы существуем, что мы вместе, несмотря ни на что.

Проблема в том, что все это просто фарс, не более того.

Стас кладет одну руку поверх моей, и я тут же сжимаю ее в кулак. Я бы ударила, да силы мои — ничто по сравнению с этой глыбой. Наверняка он даже не заметит моего удара.

Вторую руку мужчина поднимает и подносит к моему лицу. Я не успеваю отреагировать на то, как Стас проводит большим пальцем по моей верхней губе, будто стирая что-то, и тихо говорит:

— Какой же ты котенок, — засовывает свой палец, которым провел по моей губе, в рот и облизывает его.

Замираю на мгновение, а потом будто по голове бьет оглушающий молоток. Собираю все силы и отталкиваю Севера, отпрыгиваю в сторону и ухожу к окну.

Стас стоит на месте, лишь следит за мной как хищник.

— Пошел ты, Стас, — произношу слова с ненавистью. Горло свело, но я продолжаю: — Зачем пришел? Посмеяться надо мной? А чего свою рыжую шлюху не взял с собой? Вдвоем бы поржали над глупой идиоткой, которая верила тебе!

Не могу сдержаться, перехожу на крик. Подлетаю к нему и влепляю пощечину. Я знаю, что у него отличная реакция, он мог бы остановить меня в любой момент, но не сделал этого. Север позволил мне ударить себя.

По щекам бегут слезы, падают на губы, снова болит в душе рана, которую я глушила весь день.

— Мне никто не был нужен, кроме тебя. Никто, слышишь? Лишь ты один. А ты просто чурбан бесчувственный, которому плевать на тех, кто любит тебя, — я никогда не признавалась ему в любви.

Считала, что как только скажу, — окажусь за бортом его жизни. А оно вот как… и любви оказалось не нужно, чтобы оказаться там.

— Зачем ты так со мной? — от крика сводит горло, поэтому я перехожу на шепот. — Я ведь думала, что у нас все серьезно. Ты же про семью говорил… Какая семья с тобой, Стас?

Он молчит, его лицо будто сделано из камня, оно не передает ни одной эмоции. Толстокожий, бездушный мужик. Стоит безмолвно и обжигает меня взглядом.

— Неужели я заслужила такое? Зачем вся эта грязь? Ведь если не нужна… если надоела… можно было по-другому? По-честному все сказать. А ты? Предатель, вот ты кто, Стас Северов!

Должно же что-то дрогнуть на его лице? Но все бесполезно. Он будто не слышит меня, а я так сильно чувствую одиночество, ощущаю в груди давящую боль, которая разъедает изнутри душу.

— Я бы все отдала за тебя. Ради тебя. За что ты так со мной, а? За что?!

— Разве я просил тебя о любви, Алена? — спокойно спрашивает он и цитирует меня: — «Я бы все отдала». А ты спросила меня, нужна ли мне эта жертва? Никто не виноват в том, что ты настроила себе иллюзий и жила в них. Ты знала, что наша связь временна, и вот пришел ее конец. Если ты, конечно, не хочешь быть третьей.

Я не могу слушать это, кажется, меня режут ножом по живому.

Вытираю слезы и обхватываю себя руками сильнее, чтобы хоть так чувствовать мнимую защиту от него.

— Нет. Говори, что тебе от меня нужно, и проваливай, — велю хрипло.

Как можно скорее мне нужно остаться одной, потому что все, что сейчас происходит, еще более невыносимо, чем то, что я видела вчера.

Стас выпрямляется, достает из внутреннего кармана пиджака банковскую карточку.

— Я пришел убедиться, что с тобой все в порядке. Вижу, так и есть. Ничего, детка, поплачешь, и пройдет, а чтобы быстрее прошло, вот тебе карта. Съезди отдохни, сходи в СПА. Если нет, так купи машину или новую квартиру в приличном районе, а еще лучше — в новом городе. Денег тебе хватит.

Он протягивает мне ладонь, в которой лежит золотая карта, и я поверить не могу его словам. Это что, он так откупается от меня?

Стас и раньше делал мне дорогие подарки: серьги, шубу, смартфон. Но это… что это вообще такое?

Я смотрю на карту в ладони мужчины, а вижу вместо нее пистолет, который он протягивает мне, и предлагает пустить себе пулю в лоб.

Север, понимая, что я не возьму карточку, кладет ее на стол и подходит ближе, сокращая расстояние между нами. Поднимает руку и стирает мои слезы:

— Прощай, красивая. Поверь, без меня тебе будет лучше.

Разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве. А я ведь даже не подумала о том, чтобы ему рассказать о ребенке. Забылось как-то на фоне всех этих слов.

Да и что изменил бы ребенок в наших отношениях? Наверняка Стас оставил бы вот так же карточку и сказал: «На тебя и ребенка. Бывай».

Выдвигаю ящик, достаю оттуда ножницы. Беру ненавистную карту и режу ее на мелкие кусочки. Возможно, я совершаю глупость, о которой пожалею. Но брать эти деньги не буду. Отступные пусть платит своим бабам, а раз я для него никто — так тому и быть.

Только пусть знает — и для меня он теперь никто.

Для нас с маленьким Стаса Северова отныне не существует.