Измена. Наследник мэра (СИ)

Глава 42. Долго ждал

Алена

Северов широко улыбается:

— Формально — нет.

— На кого он оформлен? — горло сдавливает. — И как давно?

— На Марата, — пожимает плечами Стас и притягивает к себе мое одеревеневшее тело. — За пару месяцев до твоего возвращения я перекупил акции этой сети.

— Поэтому меня так настойчиво пытались вернуть в наш город и конкретно в этот ресторан? — в принципе, можно было бы и не спрашивать.

— Может быть, — ну гад.

А выражение лица довольное-довольное.

— Зачем это все, Стас? — на глаза наворачиваются слезы, и я начинаю быстро моргать, чтобы не расплакаться.

Северов проводит рукой по моей голове, откидывая назад волосы. Наклоняется и оставляет на щеке нежный поцелуй:

— Поначалу я просто хотел тебе помочь. Уже после понял: я просто-напросто хочу, чтобы ты была рядом. Чтобы иметь возможность видеть тебя. А увидев раз, уже не смог бы отпустить.

Всхлипываю, и слезы все же вырываются, стекают горячими каплями по щекам:

— Ты такой самонадеянный, Стас, — качаю головой, проглатывая слова.

Но сказать мне больше нечего. Чего уж тут? К этому нужно давно привыкнуть — Стас такой, какой есть. Если он чего-то хочет — просто делает это, несмотря ни на что.

Он притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его широкую грудь, вдыхая запах любимого мужчины. Да и к черту все!

— Я просто не мог больше без тебя, Алена. Слишком долгим было наше расставание для отведенной мне жизни. Я просто больше не имел права оставаться в стороне.

— Спасибо тебе.

Оставляю ему легкий поцелуй на губах. Как раз в это время в дом забегает Тимоха:

— Мам, пап, а вы скоро?

— Да, сынок, мы почти готовы.

Стас выкатывает наши чемоданы, а после возвращается в дом, принимается выключать везде свет и все проверять. В последний момент замечаю чужую тарелку. Беру ее со стола и, сообщив Северову о своих намерениях вернуть посуду Людмиле Никитичне, ухожу.

Дом женщины нахожу без труда. В нем горит свет и работает радио.

— Здравствуйте! — стучу в дверь и открываю ее.

— О, Аленка, проходи! — женщина появляется на пороге с колодой карт в руке.

— Да я буквально на минутку. Вернуть тарелку и попрощаться, — протягиваю ей посуду, и та с готовностью ее забирает.

— Проходи, проходи. Я много времени не отниму. Когда еще свидимся?

Я все-таки решаюсь зайти. Как раз в это время Людмила Никитична собирает со стола разложенные карты — по всей видимости, она собирала пасьянс. Присаживаюсь за стол, а женщина ставит турку на плиту.

— Сделаю-ка я тебе кофейку на дорожку, — весело подмигивает мне.

Не сказать, что я страшно хочу кофе, но отказываться неудобно. Да и дорога предстоит дальняя, так что пускай.

— Вот, пей, — командует женщина, и я делаю небольшой глоток из маленькой чашечки. — Значитца, отчаливаете?

— Да, — пожимаю плечами, — отпуск закончился, так что самое время вернуться в город. Да и дел скопилось много. Сына надо в детский сад определись, с работой тоже не мешало бы разобраться.

Делаю последний глоток, и Людмила Никитична командует:

— Переворачивай!

— Что? — быстро моргаю, не понимая.

Женщина кивает на чашку, и только тут до меня доходит: она мне гадает. Видя мое сомнение, кладет руку мне на запястье и мягко улыбается:

— Не хочешь — не надо. Это у меня так, баловство, понимаешь?

Она не настаивает, не пугает, оставляет право выбора за мной, и я решаюсь — переворачиваю чашку на блюдечко.

Людмила Никитична мягко отбирает у меня ее и начинает рассматривать. Долго молчит, крутит ее так и эдак, а после начинает говорить тихо:

— Закончилось все.

— Что? — недоумеваю я.

Женщина поднимает на меня глаза и отвечает как можно мягче:

— Закончилось, говорю, все. Беда шла рядом с тобой и сыном, но исчезла. Ты исполнила то, что было предначертано, поэтому страха больше быть не должно.

— Вы о болезни сына? — спрашиваю севшим голосом, и та кивает.

— Страха больше не должно быть, Алена, — повторяет уперто.

— А что еще вы видите?

Людмила Никитична снова улыбается:

— Много детей вижу, Аленка. И счастья тоже много. А еще пересудов и чужих глаз, но тебе бояться их не стоит — не по зубам вы им.

Я чувствую, как наворачиваются слезы, и женщина тут же начинает отчитывать меня:

— А вот этого не надо. Причин нет, а значит, и слез тоже быть не должно. Свое ты уже отплакала. А теперь все, иди. Ждет он тебя, — и тянет задумчиво, глядя в стену перед собой: — Долго ждал.

— Ну да, — усмехаюсь, — пять лет немалый срок.

— Нет, Алена, — серьезнеет на глазах. — Он ждал тебя гораздо дольше, чем ты думаешь. Иди.

Откровенно выпроваживает растерянную меня за порог.

— До свидания.

— До свидания, Аленка. И, кстати, кофе лучше прекращай пить, — подмигивает заговорщически и протягивает мне мешочек. — На вот, тут чай. Я сама травы собирала. Он тебе полезнее будет.