Измена. Верну тебя любой ценой

Глава 19

– Тетя Люба, а я класивая?

Племянница крутится передо мной, слегка морщась, и ждет моего ответа, а я впервые за последнюю неделю отдыхаю душой.

– Конечно, красивая. Самая-самая. Что еще за вопрос?

Притягиваю к себе Карину и вдыхаю запах ее волос. Она упирается ладонями в мои ключицы и отстраняется, после чего крутит на пальце локон. Ей всего пять, а чем старше она становится, тем больше перенимает привычки своей матери Ульяны.

– Тогда почему Иголь хочет жениться на Лизе, а не на мне? Он мне обещал, а сам с ней!

Карина дует губки и притопывает ножкой, а я замираю, не представляя, что ей ответить. В груди сразу вспыхивает ноющая боль, и в голову лезут мысли о Саяне и Ермолаевой. Не могу не провести аналогию и с горечью думаю о том, что и мне муж обещал быть верным, а сам обещание не сдержал.

Я прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнего и не сказать, что мальчикам вообще не стоит доверять. Как бы я ни была обижена и зла на мужа, не имею права вложить свои не радужные мысли в юную голову племянницы. Она ведь в том возрасте, когда впитывает всё, как губка.

– Знаешь, милая, наверное, Игоря заколдовали, – задумчиво протягиваю я, адаптируя сказанное под ее возраст.

Как назло, рядом нет никого, кто мог бы мне помочь с ответом. Племянницу я вижу не часто из-за работы, так что редко сталкиваюсь с ее “почемучками” и проснувшимся интересом к миру. Потому и не знаю пока, как лучше ей отвечать.

– Заколдовали? – охает Карина и хлопает ресницами. – Лиза? Она что, ведьма?

– Конечно, нет, солнышко. Просто…

Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь:

– Знаешь, была одна такая... Русалочка. Очень добрая, красивая и смелая. Она спасла принца, влюбилась в него и даже отдала свой голос, чтобы быть рядом. Но он... он подумал, что его спасла другая девушка. И влюбился в нее.

– Он что, глупый?

Карина хмурит бровки, и я провожу пальцем по ее лбу, разглаживая едва заметную морщинку.

– Чуть-чуть, – шепчу заговорщицки. – А еще его немножечко заколдовали. Такое бывает. Главное – это то, что Русалочка всё равно осталась собой. И даже без голоса была прекрасной. Как ты.

Карина задумывается.

– А потом что?

– А потом... у нее тоже всё стало хорошо. Просто чуть позже, чем она думала.

Я тщательно сдерживаю эмоции и порывистость, хотя горло сжимает таким спазмом, что я едва не плачу. Опускаю голову и перебираю пальчики Карины, стараясь успокоиться и выровнять рваное дыхание.

– Неплавильно так! – топчет ногой племяшка и сжимает ладони в кулачки. – Лусалочка должна быть с принцем, а Лизу надо в болото!

Карина свирепо смотрит в сторону, будто Лиза прячется за кустом.

Я едва сдерживаю смех – вот это решимость. Даже собственная горечь притупляется, уступая место реальности.

– Ну, в болото, может, и не обязательно, – говорю я, улыбаясь.

– Я не хочу быть как Лусалочка. Я хочу, чтобы меня никто не блосал!

Я тянусь, чтобы обнять ее крепче.

– И ты не будешь. Знаешь, в нашей сказке ты не будешь ждать принца. Ты вырастешь, наденешь волшебное платье и сама решишь, кто будет с тобой рядом. А если кто-то не захочет быть с тобой, как Игорь, то значит, он просто не твой принц. А может, просто заколдованный.

В этот момент я даже сама верю в свои слова. Что Саян был заколдован Ермолаевой. Вот только если Карина хочет бороться до конца, то во взрослой жизни всё не так просто. Гораздо глубже. Гораздо больнее.

Карина задумывается.

– Ну ладно. Но только если у меня потом будет длакон. И чтобы не пледавал!

– Договорились, – смеюсь я. – Только доброе заклинание на него наложим. На верность.

Последнее я говорю с затаенным чувством разочарования. Как было бы всё просто, если бы жизнь была обычной сказкой. Вот только меня с Саяном не ждет долго и счастливо, как у диснеевских принцесс на современный лад.

– Ее бы к логопеду, но она вся в Родиона, упирается и не хочет, – вздыхает сзади Ульяна, когда егоза убегает встречать новых гостей. Детей не сказать что много, но почти все из окрестных домов, с кем Уля успела подружиться сама и свела дочь с их детьми.

Сколько ее помню, в отличие от меня, она всегда была коммуникабельной и в любой ситуации могла найти общий язык почти со всеми, с кем бы ни сталкивалась.

Все эти дни я Ульяну избегала, а когда пришла в гости, ныкалась по всему дому, стараясь с ней не пересекаться. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и я оборачиваюсь, встречаясь со старшей сестрой взглядом.

Она смотрит на меня изучающе, прикусывает губу, как делает всегда, когда переживает о чем-то и чувствует себя неуверенно. Я не собираюсь облегчать ей задачу, сжимаю кулаки и стараюсь дышать ровно.

Каждый раз, когда я смотрю на сестру, на меня обрушиваются неприятные воспоминания, от которых я не могу избавиться. И вдруг со всей ясностью понимаю, что так теперь будет всегда.

– Не нужно, Ульян, – выдыхаю я и качаю головой. Делаю шаг назад, не обращая внимания на ее измученное лицо. Вижу, как оно искажается, как в ее глазах усиливается боль и чувство вины, но облегчать ей задачу не стану.

– Люба, не делай этого с нами. Мы ведь сестры.

Она лучше других понимает меня и чувствует, что это то единственное, чего я никогда не смогу ей простить. Не смогу переступить через преграду и общаться как и прежде. Будто не было между нами предательства. Молчания. Ножа в спину.

– В чем моя вина, Люба? Разве я… Разве это я…

Она сипит, не договаривая, но не может сказать то, чего хочет. Мы ведь обе понимаем, что она сыграла свою роль. И как бы не хотела обернуть время вспять, а именно она привела в мою семью ту, что ее разрушила.

– Не гадай, Ульян. И не обманывай себя, – усмехаюсь я, но за меня говорит горечь. – Я не прощу тебе молчания. Ты водила меня за нос полгода и всё подыскивала момент, чтобы не просто открыть мне глаза на неверность мужа. Ты ведь хотела, чтобы я отошла в сторону и уступила свое место твоей протеже.

Сестра прикусывает губу и отводит взгляд, но молчит. Ей просто нечего на это сказать. Ведь я права. По всем пунктам права.

– Я уезжаю в другой город, – спустя минуту молчания снова заговариваю я. – Номер телефона сменю, адреса тебе оставлять не стану. Не ищи меня… На этом… всё.

Больно вот так разворачиваться и уходить, но я не нахожу в себе сил остаться даже ради племянницы.

Не знаю, что двигало моей сестрой, могу лишь гадать о причинах. Она всегда была сердобольной, помогала нищим и обездоленным, даже Ермолаеву пристроила к нам в клинику из чувства жалости, но в этот раз она превзошла себя.

– Ты сильная, Люба, ты справишься, а Лизе нужна поддержка, настоящий мужик рядом, – вот те слова, которые она не решилась сказать мне в лицо.

Я выхожу во двор, слышу за спиной, как Ульяна запоздало спохватывается и спешит за мной, но едва не утыкается носом в мой затылок.

Я же замираю и затравленно наблюдаю, как во двор входит Саян.

Мы должны были приехать в коттеджный поселок, где живут Родион с Ульяной, вдвоем, но даже ради племянницы я не смогла пересилить себя и дождаться его приезда. Не уверена, что смогла бы выдержать даже полчаса в одном салоне с мужем. Так что сама я приехала раньше, а сейчас понадеялась уехать до того, как сюда приедет Саян.

Вот только не судьба.

Наши взгляды скрещиваются, и я упрямо сжимаю зубы, вздергивая подбородок и всем видом показывая, что притворяться парой не стану.

У меня было время подумать, и я вдруг осознала, что пора перестать переживать о чужих чувствах и мыслях. Какая разница, кто и что подумает, если я твердо намерена получить развод, что бы там не считал этот чертов Саян.

– Люба, ты еще найдешь себе нового мужа, а я… Я же твоя сестра, одумайся и не обижайся на меня. И… прости меня… – слышу я покаянный голос Ульяны у уха, а затем до меня доходит, за что именно она просит прощения.

Сбоку замечаю, как открывается дверь гостевого домика, а затем оттуда выходит та, кого я совсем не ждала увидеть на дне рождения Карины.

Ермолаева.

И не одна, а со своей более старшей копией.