Как упаковать любовь

Эпилог 1. Алексей

(Три недели спустя)

— ДядьЛёш, а мы перекрасим стену в моей комнате в розовый цвет?

Я поставил коробку с вещами в угол гостиной, выпрямился и громко хрустнул спиной.

— Конечно перекрашу, — сказал я, потирая затёкшую поясницу. — И выберешь цвет сама, хоть «Малиновый единорог».

Аня, стоявшая рядом с цветочным горшком в руках, бросила на меня выразительный взгляд и покачала головой так, будто я только что подписал контракт с самим дьяволом.

— Ну вот зачем ты сразу согласился? — вздохнула она. — Теперь она решит, что можно перекроить весь твой дом по собственному дизайн-проекту.

Я подошёл к ней, забрал из рук очередной зелёного монстра (который, как выяснилось, зовут Патрик), аккуратно поставил его на стол и не удержавшись обнял Аню за талию, прижал к себе. Устать-то я устал, но она всегда как-то моментально возвращала силы.

— Пусть перекраивает, — сказал я, чуть наклоняясь ближе, — Я не хочу, чтобы это был мой дом. Хочу, чтобы он стал наш.

Она прикусила нижнюю губу — немного нервно, немного игриво. Мне стоило немалых усилий не поцеловать ее сразу, насколько это было чертовски мило.

Я подтянул Аню ближе и шепнул на ухо с тем самым тоном, который обычно очень нравился ей вечерами, когда свет уже был выключен:

— Ещё пару таких движений — и я начну настаивать, чтобы обсуждение ремонта в спальне прошло прямо сейчас. И строго при закрытых дверях.

Щёки у Ани тут же залились цветом не хуже того «малиновго единорога», она хихикнула и игриво стукнула меня кулачком в грудь.

— Ну бл-ин, Леш…

И тут, как по заказу, в прихожей раздался бодрый голос:

— Эй, вы двое, снимите уже номер, а? — это Диман ввалился в квартиру, тоже неся коробки.

За ним шла Оля с таинственной улыбкой и непринуждённостью.

— Зависть — плохое чувство, от неё, говорят, гастрит бывает, — фыркнула она в сторону Димана, а потом, понизив голос и хитро поглядывая на нас с Аней, добавила:

— Но если надо, мы с удовольствием угоним мою любимую крестницу изучать местные детские площадки. Часика на два. Или три. Как пойдёт.

Аня рассмеялась, уткнувшись лбом мне в плечо, а я мысленно отметил, что, похоже, переезд — это всё-таки не всегда пыль и коробки, но и кое-что совсем другое.

Кое-что очень хорошее.

После того как Аня согласилась переехать ко мне, мы через несколько дней отправились к ней на старую квартиру — ту самую, где она жила с бывшим. Я сразу предложил плюнуть и ничего не забирать. Догадывался, насколько тяжело Ане возвращаться туда, где остались не самые тёплые воспоминания. Но она лишь упрямо сжала губы и сказала, что хочет забрать свои книги, цветы и любимые игрушки Полины. Для неё это было важно, и я не стал спорить.

Вопреки всем ожиданиям, Дмитрий на квартире так и не появился. Не знаю — струсил, устал, решил не нарываться… Впрочем, его право. Никто и не настаивал.

Я не гордился тем, что сорвался тогда и пустил в ход кулаки. Это не про меня. Я не из тех, кто решает конфликты с помощью силы — всегда считал, что почти любую ситуацию можно разрулить словами, переговорами, логикой. Но, видимо, есть отдельная категория людей, с которыми по-другому просто не выходит. Они не слышат, пока не получат по лицу. Пока не прочувствуют чужую границу собственной челюстью.

И нет, не оправдываю себя. Просто признаю: в какой-то момент терпение закончилось. Когда рядом женщина, которую ты хочешь защитить, внутри всё по-другому начинает работать. Инстинкты старые, древние, почти звериные.

И стоя в дверях этой квартиры, где Аня когда-то жила с ним, я снова чувствовал, как возвращается прежняя уверенность в то, что все будет хорошо. Она сделала шаг вперёд. И теперь — уже не одна.

Вещей у девчонок оказалось удивительно мало — настолько, что это как-то не вязалось с моими представлениями о женских гардеробах и детских вещах, которые должны вываливаться из всех шкафов, как только откроешь дверцу. У них с Полиной было только самое нужное.

На выходных мы с Диманом обустраивали детскую. Ну, как мы — я собирал кровать, а он, как всегда, изображал инженера-конструктора, сидя на коробке и размахивая инструкцией, будто это священное писание. Всё как в старые добрые. Даже шутки те же.

Невольно вспомнил, как мы однажды точно так же собирали стол для Ани, тогда ещё просто новенькой сотрудницы. Никто из нас и подумать не мог, что через несколько месяцев она окажется одним из самых важных людей в моей жизни.

Места, конечно, в бывшем кабинете оказалось не так уж много. Но кровать встала, шкаф для одежды, полку под книги повесили, игрушки разложили. Ольга привезла розовые шторы с облаками и радугами. Полина с восторгом распихала своих единорогов и плюшевых собак по всем углам и объявила, что это «башня принцессы». Ну, башня так башня.

А я стоял в дверях этой маленькой, немного неуклюжей детской, слушал, как они с Аней выбирают, куда повесить ночник в форме совы и понимал, что по-другому и представить свою жизнь уже не мог.

Пока, как говорится в тесноте — да не в обиде, а там, глядишь, и ипотеку возьмём, и квартиру найдем побольше.

Или вообще домик купим. С садом. Чтобы было и где цветы выращивать, где качели поставить, беседку для уютных ужинов.

— Предлагаю отметить новоселье пиццей и лимонадом! — заявила Оля, шустро усаживаясь на подлокотник дивана. — В этом районе на один ресторан — три подъезда, доставка будет быстрее, чем мы успеем сказать «четыре сыра».

— Погодите, погодите… — Диман приложил руку к груди с видом глубоко оскорблённого человека. — Это что сейчас было? Врач предлагает пиццу? Где лекция про холестерин, гликемический индекс и медленную смерть от глутамата?

— Расслабься, супергерой, — фыркнула Оля. — Я вообще-то сегодня выходная. И как женщина на отдыхе могу позволить себе нарушить пару медицинских заповедей. Да и потом, если кто-то и решит загнуться от переедания, у нас тут есть профессиональный спасатель…. ой, упс, прости, ты же не спасатель. Постоянно путаю тебя с кем-то более полезным.

Диман прищурился и ухмыльнулся:

— Осторожнее, девушка. А я сегодня с утра читал аффирмации на уверенность в себе и могу воспринять это как вызов.

— Вызов — это выбрать пиццу с ананасами и не умереть от хейта, — бросила она, доставая телефон. — А ты пока потренируйся вспоминать свою профессию. Вдруг снова пригодится.

Я слушал их с полуулыбкой, притворно сосредоточенно раскладывая упаковку из-под кровати Полины. Эти двое явно друг друга зацепили. И чем больше пикируются, тем больше в этом тепла, хотя на поверхности — одна дерзость да сарказм. Интересно, кто первый сломается. Я бы ставил на Димана. Хотя… Оля, похоже, тоже не из тех, кто сдается.

— Лимонад и пицца — это, конечно, серьезное заявление, — протянул Диман, развалившись на диване. — Но я всё же рассчитывал, что новоселье будет с борщом и котлетами.

— Как ты вообще выживаешь в этом мире, выходец из домостроя? — фыркнула Оля, закатывая глаза. — Может ты, думаешь, мы тебе ещё и тапки к дивану принесём?

— Не надо тапки, просто пиццу и кофе с коньяком, — не остался в долгу Диман. — Прям «удивительно», как это ты всё ещё не замужем с таким-то темпераментом.

— Да вот, всё жду, когда ты вырастешь, — парировала она с притворной усталостью.

Я усмехнулся, наблюдая за этой парочкой. Всё с ними ясно. Надо бы запереть их вдвоем на даче. Если не убьют друг-друга через неделю, то влюбятся по уши и съедутся на следующий же день.

И в этот момент в гостиную вернулись Полина с Аней.

— ДядьЛёш… — сказала она серьёзно, оглядывая комнату. — А где будет жить Гаврюша?

Мы с Аней переглянулись, слегка опешив.

— Кто?.. — осторожно уточнил я.

— Ну Гаврюша, телёнок! — вздохнула Полина, как будто я притворяюсь. — Вы же обещали свозить меня в «Белый луг»! Вдруг мы захотим взять телёнка домой. А тут ни сарая, ни сена, ни таблички с именем. Как он поймёт, что он теперь в семье?

За её спиной Аня тихонько хихикнула, прикрыв рот ладонью, а я присел на корточки перед Полей и покачал головой:

— Поля, если вдруг мы решим взять телёнка, я обещаю — у него будет самый уютный угол. Хоть на балконе.

— На балконе ему будет холодно, — уверенно сообщила она. — Ему нужна тёплая подстилка и мама корова, чтоб не скучно.

— Ну всё, — протянула Оля. — Не успели въехать, а уже скотину заводите.

— Если у вас будет целая ферма, — подхватил Диман, устраиваясь поудобнее на подлокотнике дивана, — я беру себе козу. Назову её, ну, скажем, Гламура.

Он выдержал театральную паузу и продолжил с азартом в голосе:

— Она будет жевать и тестировать всё, что Лёше привозят заказчики: коробки, бантики, модные кроссовки. А я всё это буду снимать на видео. Канал на YouTube заведу. «Гламура тестит упаковку».

Он махнул рукой, будто рисуя перед собой экран с миллионами подписчиков.

— Серьёзно, это же золото! Миллионы просмотров. «Шок-контент! Коза сжевала трусики из лимитированной коллекции!»

Аня рассмеялась, подошла ко мне и обняла, уткнувшись лбом в плечо.

— Вот скажи, ты точно был готов к жизни с мамой, дочкой… и потенциальным телёнком?

Я повернул к ней голову, коснулся губами виска и прошептал:

— Я был готов к жизни с вами. А всё остальное — мелочи. Даже если придётся красить стены во все цвета радуги и строить сараи на балконе.

Полина кивнула, явно одобряя мой ответ, и гордо ушла в свою комнату — проверять, хватит ли места для Гаврюши.

А я остался с Аней в своих объятиях, друзьями рядом и с чувством такого спокойного счастья, какого не знал уже много лет. Мы все улыбались.

Просто потому, что теперь всё наконец-то было хорошо. А если дальше появятся проблемы — мы с ними точно вместе справимся.