Как упаковать любовь

Глава 7. Анна

— За будущую звезду отечественного дизайна! — торжественно провозгласила Олька, подняв стаканчик с соком. — Да прибудет с тобой милость богов фотошопа!

Моя чересчур любознательная дочь, восседавшая на кровати с новой раскраской, тут же вскинула голову и подозрительно нахмурила брови.

— Тётя Оля, ругаться некрасивыми словами — это плохо!

— А кто ругался? — искренне удивилась подруга.

Ребёнок заговорщически прикрыл рот ладошкой, понизил голос почти до шёпота и с самым серьёзным видом пояснил:

— Ты сказала «жопа». Это очень плохое слово.

Я в этот момент сделала глоток сока и тут же прыснула со смеху, успешно окатив себя остатками напитка. Светлая футболка обрела новый дизайн, не запланированный ни мной, ни мировыми модными домами.

Минус одна приличная вещь в шкафу. Если не отстирается — придётся в очередной раз «спасать» её красками для ткани, изображая на пятнах какие-нибудь замысловатые узоры. Или вышить на них цветы… Да что уж там, можно сразу нарисовать карту сокрушённых надежд моего гардероба. Похоже, судьба сама намекает, что пора становиться загадочной дамой в total black.

Пока я героически спасала футболку в ванной, мои девчонки успели выяснить, кто прав, кто виноват, а кто просто так решил устроить драму. Когда я вернулась, картина предстала умилительная: Олька и Полина сидели плечом к плечу, раскрашивая принцессу в четыре руки.

Миловидная барышня с разворота раскраски пялилась на меня не то с восторгом, не то с безумием — улыбка у неё была такая, будто не замок с балами ждёт впереди, а место в криминальных хрониках. Но это никого не смущало. Полина, высунув язык от усердия, с энтузиазмом закрашивала пышную юбку, превращая её в нечто психоделическое. Ольге же достались мелкие розочки на лифе — явно работа посложнее.

Дочь, видимо, с юных лет постигла искусство делегирования: кропотливую и скучную работу ловко перепоручила подруге, а сама наслаждалась безграничной свободой творчества. Ну что ж, организаторские навыки — это тоже талант!

— Полин, а почему принцесса такая... эээ... страшненькая? — рискнула спросить я, оглядев её хищную ухмылку и глаза, полные, ну скажем так, хитрого блеска.

— Она не страшная, она независимая, — снисходительно объяснила дочь.

Ольга хмыкнула:

— Ну всё, Ан, твоя школа.

— Я бы сказала, это прогрессивное воспитание, — пожала я плечами, радуясь, что хотя бы кто-то в этом доме не боится заявлять о себе.

Я в детстве так не могла, к сожалению.

Налила себе ещё порцию сока и на миг пожалела, что в доме нет ничего покрепче. Всё-таки повод был — я получила работу! Разве это не тот самый момент, когда можно было позволить себе расслабиться хоть на капельку?

Но тут же сама себя одёрнула. У меня была лёгкая (или не очень?) паранойя и совершенно здоровые опасения за будущее — своё и Полинино. Кто его знал, что там в голове у бывшего? Вдруг решит устроить спектакль и натравит на меня опеку?

Вот так и жили: успехи отмечали соком, стрессы заедали печеньем, а вместо спокойствия — режим боевой готовности 24/7.

Как по заказу зазвонил телефон. Ну конечно, стоило только черта помянуть, как он тут как тут.

На экране высветились две лаконичные буквы — Д.С. Когда-то там было «Любимый», потом даже «Любимый муж» (как будто у меня их целый гарем, честное слово), но… селя ви.

Переименовала его сразу после того, как сбежала с дочкой и двумя чемоданами. Тогда он обрывал мой телефон, закидывая сообщениями в стиле: «Ты всё не так поняла», «Дура, вернись», «Мы же семья».

Сначала рука тянулась записать его как «Козёл», но стало обидно за козлов — они хоть травку мирно жевали и никого не трогали. Потом был вариант «Отец дочери», но это прозвучало слишком благородно для человека, который до сих пор не знал её любимого цвета.

Так что он просто Д.С. — Дмитрий Стрельцов.

Ничего лишнего.

Не хотелось брать трубку. Но пришлось. Пропущу звонок — потом будет целый концерт с возмущениями и обвинениями в игноре.

Выскользнула из комнаты и прикрыла дверь.

— Алло.

В ответ — не его голос, а уличный шум, женский смех.

— Дим, что ты хотел? — постаралась, чтобы голос звучал ровно, безразлично.

— О, Анька, ты тут, привет, — голос его был слегка навеселе, язык чуть заплетался. — Как там мои девочки?

Сжала челюсти, медленно выдохнула через нос.

— Не знаю. Уточни у них. Что ты хотел? Мне сейчас некогда.

— Ты глянь, какая деловая стала, — он прикрыл рукой микрофон, что-то пробормотал в сторону. Слов я не разобрала, но интонация была знакомая — или шутил, или строил из себя великого страдальца.

— Я, в общем, вот по какому делу, — продолжил он, чуть откашлявшись. — Хочу с Полей повидаться. В понедельник, часов в 11.

Ну конечно. Очередной внезапный порыв отцовской любви. Видимо, сейчас ему было удобно. Интересно, стоило ли попросить Ольку включить новости? Вдруг по миру прокатилась аномальная магнитная буря, влияющая на выборочную родительскую ответственность.

— Не получится в понедельник, — выдала всё тем же ровным тоном, хотя внутри уже начинало закипать раздражение. — В саду диспансеризация, Полина занята.

Соврала, конечно, но какие у меня были варианты? Сказать правду, что у меня первый рабочий день? Чтобы он, довольный, начал язвить, мол, «ну посмотрим, надолго ли тебя хватит»? Нет уж, спасибо. Я лучше буду временно заслуженной артисткой драмы.

— Диспансеризация? — переспросил он с лёгким запозданием, видимо, пытаясь сообразить, можно ли это оспорить.

— Угу, — безразлично кивнула, хоть он этого и не видел. — Всё по предварительной записи, никак не перенести.

Я знала эти его «внезапные порывы». Сейчас хотел повидаться, а в понедельник выяснилось бы, что у него «неотложные дела» или «что-то срочно накрылось», и привет, ребёнок снова ждал бы отца, которого не дождётся. А мне потом разгребать слёзы, обиды и объяснять, почему папа опять исчез.

Так что нет, спасибо, я в этот цирк на колесах играть больше не хотела.

— Ну блин, ты мне прям все планы рушишь, Ань!

Ох, какое несчастье. Разломала тонкую, хрупкую конструкцию из внезапно проснувшегося отцовского долга.

— Ну уж как есть, извини, — прикусила язык, чтобы не сказать чего-нибудь, о чём потом пожалею. — Давай тогда в другой день, может, в среду или…

— Потом не получится, — раздражённо перебил он. — Я улетаю из страны.

— Насовсем? — вопрос вырвался прежде, чем я успела его обдумать.

— Ты чего? — в голосе слышалось искреннее удивление. — На две недели в Тай.

Тайланд.

Тот самый Тайланд, в котором он будет наслаждаться белыми песками, пока я продолжу выискивать скидки на детскую обувь.

— А, — злость подкатила к горлу, но я заставила себя её проглотить. — Ну вот когда вернёшься, тогда и повидаетесь. Мне правда пора, пока. Хорошего отдыха.

Сбросила звонок, пока он не успел что-то добавить.

Только неделю назад он уверял меня, что «совсем без денег» и «никак не может» купить Полине самокат за пару тысяч. И вот, пожалуйста, авиабилеты, отель, кокосы на пляже — на это деньги, конечно же, нашлись.

На глаза навернулись слёзы. Не от обиды. От злости.

Глубоко вдохнула. Досчитала до десяти. Главное — не дать этим эмоциям взять верх.

Только после этого вернулась в комнату.

— Кто звонил? — Полина даже не оторвалась от раскраски.

— Да заказчик, — махнула рукой. — По работе правки согласовывали.

Ольга бросила на меня внимательный взгляд, заметила покрасневшие глаза и вопросительно приподняла бровь.

«Потом», — беззвучно ответила ей одними губами.

Расклеиться перед дочкой точно не вариант.