Лёд и карамель

Глава 16

ОСТИН

Нет ничего лучше, чем делить собственную постель с Энн. Выключить свет, лечь в обнимку и не иметь сил удержаться от едва ощутимых ласк, от которых внизу живота все сжимается, а мышцы пресса каменеют. Чувствовать ее прикосновения, вроде бы вполне приличные, но балансирующие на грани.

– Остин, мы не можем… Вдруг кто-нибудь услышит, – пробормотала она, на миг отстранившись. Но я снова поцеловал ее.

– Аня, пожалуйста… – прошептал я, стягивая вниз по ее длинным ногам кружевное белье. – Мы просто не будем шуметь.

– Но комната Итона…

– Все хорошо, малыш… Пожалуйста. Хочу быть в тебе.

Мой палец уже проник в нее, и Аня всхлипнула, невольно подавшись ко мне ближе. Она не сводила глаз с моей руки между ее ног, и это чертовски заводило.

– Мы не станем спешить, – бормотал я, лаская ладонью ее грудь.

В медленном сексе, безусловно, есть свои плюсы. От всех этих неторопливых движений, касаний любимой девушки, от поцелуев, судорожных всхлипов и частого дыхания начинаешь сходить с ума. Нет ничего круче этого…

Но наступило утро, и я проснулся буквально окрыленным. Появилась надежда на то, что я все же смогу прожить ту жизнь, о которой мечтаю. Совсем недавно я думал, что любовь – вообще не про меня. Голова была занята другими мыслями, бесконечными вопросами, как построить свою жизнь так, чтобы и мне стало комфортно, и Лео был счастлив. Я не хотел возвращаться в Ревелсток, подумывал о том, чтобы остаться в Ванкувере, но для этого пришлось бы нанимать Лео няню. При этом я совсем не был уверен, что он вообще захочет куда-то ехать со мной. Да, я его отец, но вот уже три года он живет за шестьсот километров от меня и воспитывается бабулей с дедом.

И вот теперь меня начали посещать довольно опасные фантазии, о том, как мы с Энн переедем сюда, купим небольшой дом поблизости, Лео окончательно привыкнет ко мне, а если нам с Аней нужно будет куда-то уехать, мы сможем оставить его моим родителям.

Внутри все замирало от этих мыслей, как от предвкушения, так и от страха. Я знал, что Аня планировала вернуться в Россию после окончания колледжа, но что она думала об этом сейчас? Любила ли она меня так сильно, чтобы оставить свои планы и остаться со мной? И моим ребенком… Нужно ли ей это? Ведь дети время от времени болеют, капризничают, с ними надо заниматься, уделять время. Ей всего двадцать один, она, вероятно, даже и не думала о детях. И тут я… Со своими фантазиями о счастливой семье. А ведь мы приехали в Ревелсток только вчера.

Внезапно грудь будто пронзило тонкой иглой. Словно предчувствие или опасение. Что, если для нее все это слишком? Что, если она испугается? И мне даже упрекнуть ее будет не в чем, она имеет на это право.

Но Аня как обычно искренне улыбнулась мне, вернувшись из ванной. Волосы влажные, на лице ни грамма косметики, и это очень шло ей. Настоящая, красивая, живая… Ровная светлая кожа, розовые губы – мой личный наркотик – и волшебные глаза, которые и вынесли мне приговор. Именно они первыми покорили мое сердце, украв покой. От их взгляда на душе становилось тепло. Карамель…

После завтрака я немного помог отцу в конюшне, пытался что-то спрашивать у Итона, но он отвечал совсем уж односложно, и я бросил это дело. Мы не то чтобы не ладили, просто он вообще мало что говорил кому бы то ни было. Иногда в детстве мы играли в шашки или морской бой, вместе занимались бегом, я научил его кататься на скейте. Брат обычно проводил время с отцом, не имея друзей. Я был полной его противоположностью: тусовки, компании, спортивные секции, соревнования, флирт с девушками. Честно говоря, знать что-либо о его личной жизни, и была ли она когда-то вообще, я ничего не хотел. Итон вроде бы выглядел вполне смазливым парнем, но его психическое состояние оставляло желать лучшего. То ли он и правда чертовски нелюдимый, то ли с его головой все же большие проблемы. Мама считала, что это просто такой характер, однако я все же сомневался, что дело было только в этом.

Но сегодня за рождественским ужином Итон пялился на мою девушку. Я не мог ошибиться. Он глаз с нее не сводил. А если она вдруг вскользь поворачивалась к нему, брат тут же опускал взгляд в тарелку. Я глазам поверить не мог! Мелькнула мысль, что ему и правда нужно как следует приглядеться к ней, чтобы привыкнуть и не вести себя, как придурок, рядом с Энн, но отчего-то я и сам себе не верил.

К ужину Аня вышла в легком белом платье до колен с небольшим вырезом, открывающим вид на ложбинку между небольших, но упругих грудей. Она чуть подкрасила глаза и губы, на ее щеках я заметил легкий румянец. Я еще не встречал девушки красивее и элегантнее.

Вскоре выяснилось, что не только я заметил странные взгляды Итона. Мама задумчиво наблюдала за ним, пока мы пили чай и то и дело косилась на Аню. Она в это время рассматривала картинки в книжке вместе с Лео, называла животных сначала по-английски, а затем дублировала на русском языке. Сын был в восторге, смеялся и пытался повторить непривычные слова. Отец тоже участвовал, и Аня даже похвалила его произношение. Я вдруг поймал себя на том, что широко улыбаюсь, наблюдая за ними.

Но мысли о необычном интересе брата к Энн вернули меня с небес на землю. Дерьмово, но я невольно думал о том, что творилось в его голове, когда он так откровенно ее разглядывал. Представлял ли он…

Меня аж передернуло от собственных мыслей, а по рукам пробежали колючие мурашки. Я тряхнул головой и нечеловеческим усилием воли заставил себя не думать об этом. Аня моя, а все остальное не имело значения. Итон был и оставался безобидным парнем, и сейчас лишь это было важно. Вреда Ане он точно никогда не причинит.

***

АНЯ

Квилл милостиво разрешил мне уехать на пять дней, и вот уже прошло два, включая и Рождество. Мы отметили его вполне спокойно, но очень тепло. Остин остался в восторге от моего подарка – изображения крошечной фигурки райдера на ледяной трассе в горах. Я видела искреннее счастье в его глазах, когда он открыл подарок и широко улыбнулся, прижимая картину к груди. Как и Колтон, Ос не сразу поверил, что я нарисовала ее сама.

А затем он вручил мне небольшую коробочку, в которой я обнаружила короткую серебряную цепочку и золотой кулон в виде солнца. Выбор Остина попал в самое сердце, ведь я очень любила украшения, и он, должно быть, это заметил. Сочетание серебра и золота на удивление казалось идеальным. Я тут же надела украшение на шею и больше не снимала.

Остин говорил правду – у него замечательная семья. Лео, казалось, уже привык к нашему присутствию, а вот Итон был скован, и мне от этого стало не по себе. Я успокаивала себя лишь тем, что скоро уеду, и он останется в привычной обстановке, с привычными людьми.

Однако следующим утром, когда я любовалась лошадьми семьи Трент, Итон вдруг подошел ко мне. Совсем неслышно. И я сильно испугалась, когда обнаружила его за своей спиной. Он молча смотрел мне в глаза, а потом вдруг спросил:

– Хочешь прокатиться?

– О… Не знаю, Итон. Не уверена. Мне нравятся лошади, но я редко ездила верхом.

Я старалась говорить спокойно и негромко, чтобы не вогнать его в панику. А то, что он волнуется, было заметно невооруженным взглядом. Итон сжимал в руках черенок от лопаты так сильно, что побелели пальцы. Я невольно сделала крошечный шаг назад.

– Ничего. Я буду рядом.

И вот мы уже едем верхом неподалеку друг от друга, направляясь в сторону березовой рощи. Итон молчал, я тоже, но почему-то я не ощущала неловкости от этого молчания. Когда знаешь, что человек не очень-то любит болтать, а находится внутри своего мира, становится необъяснимо легко и совсем не хочется нарушать его покой.

Мы сделали небольшой крюк и направили лошадей обратно к дому. Я не ждала от брата Остина никаких слов, но он удивил меня, спросив:

– Ты еще приедешь в Ревелсток?

Я невольно повернулась к нему, но он смотрел прямо. Обманывать не стала.

– Не знаю… Сложно сказать.

Итон ничего на это не ответил.

Но когда мы остановились у конюшни, откуда и начали свой путь, он помог мне спешиться, коснувшись моего локтя. Я едва удержала челюсть на месте, потому что уже успела заметить, что Итон не любил, когда кто-то до него дотрагивался. Кажется, он позволял это только Лео, и то лишь потому, что остановить мальчугана было не под силу. Он мог подпрыгнуть и обвить ручонками тело любого взрослого в самый неожиданный момент, и контролировать его порывы было невозможно. К тому же Итон наверняка привык к Лео. Я видела, как вчера он что-то тихонько читал ему, устроившись на кресле в самом углу комнаты. Должно быть, это кресло установили там именно для брата Остина, в отдалении от дивана, где любила проводить вечера вся семья.

– Привет, – услышала я позади, а Итон мигом напрягся, но осознав, что к нам подошел Остин, расцепил сжатый кулак. – Катались на лошадях?

– Да, прогулялись немного, – кивнула я, а Ос вдруг поцеловал меня в губы, раздвигая их языком, зачем-то углубляя поцелуй.

Когда я отстранилась, чувствуя себя немного неловко из-за присутствия Итона, то увидела, что он уже шел прочь, так и не сказав брату ни слова.

***

ОСТИН

– Сынок, я хотела кое-что сказать тебе об Энн, – негромко произнесла мама, убедившись, что нас никто не слышит.

Аня, Лео и отец только что вышли на улицу. Отец залил небольшой каток позади дома, и они собирались кататься на коньках. Итон, наверное, снова скрывался в конюшнях. Или сидел в своей комнате.

– Что такое? – напрягся я, остановившись напротив нее. Уже приготовился спорить, если мама решила в чем-то упрекнуть мою девушку.

– Она замечательная, – вдруг сказала мама, вытирая тарелку небольшим полотенцем в полоску. – Коллин тоже считает, что ты ей искренне нравишься, да и на Лео она смотрит с улыбкой и нежностью. Но… что насчет ваших дальнейших планов? Переедет ли Аня в Ревелсток?

Я тяжело выдохнул и провел ладонью по шее.

– Не знаю, мам. Мы пока не говорили на эту тему. Но… я бы хотел. Очень хотел.

Мама понятливо улыбнулась и потрепала меня по волосам.

– Я собираюсь выиграть заезд, – тихо произнес я, уставившись в столешницу. – Призовой фонд впечатляет. Этих денег мне хватит надолго. Смогу на год обеспечить и Лео, и себе кое-что оставить.

– Милый, Лео ни в чем не нуждается.

– В прошлом году я занял лишь третье место, – продолжил я, пропустив ее слова мимо ушей. – Пришлось оставить эти средства себе, чтобы я мог уделять все время учебе и тренировкам, не отвлекаясь на работу. Но я хочу стать чемпионом, мам. Хочу, чтобы любимое дело приносило мне доход, но еще собираюсь помогать отцу и Итону. Папа говорил, что дела идут неплохо, но все равно приходится экономить на рабочих, делая все самим. Мои руки не помешают.

– Не помешают, милый. Лошадей стало больше, желающих их купить тоже. К тому же летом твой отец организует конные прогулки по местным достопримечательностям, в том числе в горах. А еще они с Итоном увлеклись созданием столиков из спилов деревьев. Выходит здорово, многие туристы, да и местные их покупают. Мы получаем неплохой доход, и ты сможешь хорошо зарабатывать. Но ты должен помнить, что не обязан заниматься этим, если не хочешь. Лео… хорошо здесь. Он растет в любви. И если ты решишь остаться в Ванкувере, то никто не станет тебе препятствовать.

– Я хочу быть рядом с ним, – произнес я и кивнул, словно сам себе. Да, это искреннее желание. – Хочу видеть, как он растет. Хочу, чтобы он знал меня, доверял мне. Мы с Энн можем стать ему семьей. Настоящей.

В глазах мамы стояли слезы, а я вдруг смутился. Аня не знала о моих планах, о моих надеждах… Я по-прежнему боялся спросить, нужно ли ей то, что я мог ей дать.

– Иди, покатайся с остальными, – погладив меня по плечу, сказала мама. – Лео уже неплохо стоит на коньках. Вот, что значит врожденный талант!

– Кстати, хотел спросить… – остановившись в дверном проеме, произнес я. – Итон… Как он воспринял появление Энн?

– Знаешь… Думаю, она ему понравилась.

Время пролетело незаметно. По утрам я проводил время на катке за домом, куда папа установил по моей просьбе баскетбольное кольцо на высоком основании и небольшой трамплин. Аня и Лео были в восторге, глядя на то, как я разбегался изо всех сил, заезжал на трамплин, и мое тело подбрасывало вверх. Я отправлял мяч в корзину и приземлялся на лед, неизменно удерживаясь на коньках. Это очень напоминало препятствия, которые встречались на трассе для скоростного спуска, и я воспринимал эти занятия как полноценную тренировку.

Потом мы завтракали все месте, а затем шли на конюшни или гуляли по городу. Пару раз мы с Аней и Лео ездили к подножию гор, играли в снежки и пили горячий чай из термоса, угощая Лео бутербродами, которые, как оказалось, он очень любил. А еще делали совместные фото на фоне снежных еловых лап. Эти фото нас втроем вызывали странное щекочущее чувство в груди. Я надеялся, что мы все можем быть счастливы…

В последний вечер, который Аня проводила в Ревелстоке, я застал ее и Итона за игрой в шахматы. Я был наверху, укладывал Лео и принимал душ перед сном, а потом спустился вниз, не обнаружив Энн в моей спальне. Глаза мои полезли на лоб, когда я увидел их, сидящих за крошечным столиком, на котором уместилась только шахматная доска. Аня была одета в свободные светлые штаны и белый топ. Она сидела, поджав под себя ногу, внимательно глядя на доску. Итон тоже задумчиво смотрел на шахматы, и это хоть как-то примирило меня с увиденным. А еще то, что в гостиной они были не одни. Отец смотрел какой-то боевик по телевизору, устроившись на диване. Я сел рядом с ним, но не сводил глаз со своей девушки.

– Кто из них решил сыграть партию? – негромко спросил я, наклонившись к отцу.

Он обернулся к этой парочке и почесал за ухом.

– Я попросил Энн составить Итону компанию, потому что очень уж хотелось посмотреть этот фильм, – усмехнулся он. – Они неплохо ладят, верно? Если бы Итон не хотел с ней играть, то уже давно бы скрылся в своей спальне. Приезжайте почаще, сын. Сдается мне, Лео и Итон хорошо восприняли появление Энн в нашей семье.

– Ага… – пробормотал я, пристально разглядывая брата и мою девушку.

Они почти не разговаривали, лишь переставляли фигурки, тщательно обдумывая тот или иной ход. В какой-то момент Аня тихонько засмеялась, и Итон резко вскинул голову, глядя прямо ей в глаза. Мне до жути не понравилось выражение его лица. Он словно находился в галерее и разглядывал поразившую его картину.

– У меня не было шансов, – развела руками Аня и заправила прядь волос за ухо.

– Мат. Я выиграл, – пробормотал Итон и принялся торопливо складывать фигурки в бархатный мешочек. Аня хотела было помочь ему, но я подошел и потянул ее за руку.

– Идем, – тихо сказал я, глядя в карамельные глаза. – Нам пора спать.

***

АНЯ

– Аня…

Мне нравилось, что во время близости, Остин произносил мое имя. Всегда. Раньше я и представить не могла, насколько это круто…

– Малыш, давай попробуем без резинки? – вдруг выпалил он, продолжая неторопливо двигаться во мне. – Пожалуйста… Я смогу вовремя остановиться. Хочу почувствовать тебя…

Я уже мало что соображала, ощущая волну наслаждения, которая зарождалась внизу живота. Но здравый смысл покинул меня не окончательно. Теперь я понимала, почему Остин всегда пользовался защитой… Не хотел внезапно стать отцом еще одному малышу. И это было здравое решение. Но почему он решился на этот риск сейчас?..

– Ты уверен? – выдохнула я, прекрасно зная, что он делает. Двигается чертовски медленно. Дразнит меня. Держит на грани…

– Пожалуйста, Аня, – уткнувшись лбом в мой, прошептал он. Его дыхание стало прерывистым, и все мое тело будто прошило током от осознания того, как сильно он меня хотел.

– Да… Хорошо.

Когда он снова вошел в меня и сдавленно застонал, вжимаясь всем телом, словно отлитым из стали, я уже едва могла дышать. Слишком много эмоций и ощущений… Мы забыли о той неспешности, с которой только что занимались любовью, срываясь в дикий ритм и жесткие толчки.

Мы будто сошли с ума в ту ночь.