Любовь после никогда

ШЕСТНАДЦАТЬ

Лейла

Когда я снова настраиваюсь на комнату вокруг меня, воздух наполнен постоянным гудением влажных, скользких звуков. Стон. Стон.

Все вокруг меня рушится одновременно, мои чувства обострены, и я задыхаюсь, оживая. Стряхнув с себя странный ступор, который возник, даже когда я думала, что готова принять вызов. Моя киска пульсирует от непреклонного вторжения наполнения.

Спойлер: Габриэль.

И черт возьми было преуменьшением, слова вырвались из меня прежде, чем я успела сдержать их.

Он растянул меня до предела, удовольствие смешивалось с болью в самой удивительной комбинации.

Габриэль.

Я вся в сперме от шеи до пупка. Дерьмо. Действительно ли у меня был незащищенный секс с психопатом? Твердая грудь, к которой я цепляюсь, — это почти единственное, что остается неподвижным. Его руки окружают меня нерушимой железной лентой.

— Я могу провести нас в комнату, если ты продержишься несколько минут, — голос Габриэля звучит в моем ухе, когда он прижимает меня к груди, и его губы снова находят мои.

— Меня просто трахали. Не ломали, — бормочу я ему в рот, и мой голос становится жестче, чем раньше. — Перестань обращаться со мной так, будто я вот-вот разобьюсь.

— Ты слишком сильна, чтобы разбиться.

— Твоя вера в меня поразительна, — хотя его поцелуи сладки.

Сладкие и захватывающие.

Неважно, что я говорю себе. Мое сердце все еще бьется о ребра, как птица, отчаянно пытающаяся вырваться из клетки. Мне нужно успокоиться. Мне нужно что-то сделать, чтобы привести себя в порядок и собраться с силами.

— Я пытаюсь не допустить, чтобы нас пристрелили, так что заткнись и дай мне секунду, чтобы убедиться, что номер сработал, — он прикусывает мою губу до такой степени, что повреждает кожу, и боль помогает мне сосредоточиться. — Веди себя так, будто тебе это нравится, — его рука находит мою обнаженную грудь и сжимает ее. — Я должен вознаграждать тебя за то, что ты выступаешь для меня. Поцелуи — твое вознаграждение.

— Если я не ошибаюсь, ты уже дал мне вознаграждение, — я уверена, что сладость этого заявления покрыта ядом.

И почему у меня такое болезненное чувство, что этого первого раза между нами будет недостаточно? Что я буду хотеть его еще много раз?

Под звуки веселой пары, развлекающейся позади нас, толпа аплодирует. Несколько человек, всего несколько человек, до сих пор аплодируют выступлению Габриэля.

Его рука скользит ниже, скользя вдоль моей бедренной кости вниз, к моей заднице и между моими ногами. Моя киска сжимается при мысли о том, что он играет со мной.

Поэтому мне совершенно необходимо предупредить его: — Если ты попытаешься прикоснуться ко мне еще раз, я укушу любую часть тебя, которая будет ближе ко мне.

Габриэль тыкается носом в мое ухо и шепчет: — Хорошая девочка. Продолжай действовать. Твоё выступление еще не закончено.

Он уводит нас от края сцены к длинному коридору, ведущему к ряду частных комнат в задней части здания.

— Держись крепче, Лейла.

По крайней мере, я думаю, именно это он говорит, когда кто-то отделяется от толпы и намеренно направляется к нам. Я моргаю при приближении другой женщины. Женщина с гладко выбритой головой, подведенными кошачьими глазами, в деловом костюме цвета драгоценных камней и юбке, высоко поднимающейся на кремовых бедрах.

Черт, что Джейд здесь делает? Дно выпадает из-под меня.

— Хорошо, — она делает паузу для драматического эффекта, пока я борюсь с каждым желанием прикрыть обнаженную нижнюю половину. — Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда ты выйдешь на сцену, — Джейд переводит взгляд с моей головы на мои колени, как будто она может видеть все части моего тела, которые пульсируют. — Прекрасное выступление.

Черт, почему она здесь? Она все это видела?

— Вы двое вместе устроили настоящее шоу, — продолжает она. Она скрещивает руки на груди, поднимая декольте выше. — Я впечатлена.

Габриэль ставит меня на ноги и поправляется в штанах. Я незаметно выхватываю у него штаны и позволяю штанинам джинсов свисать надо мной.

Его взгляд далеко не вежливый, граничащий с враждебностью. — У меня есть незаконченная пьеса. Если ты нас извинишь.

Да, незаконченная пьеса. Я купила билет, чтобы получить доступ к необходимой мне информации, а мое тело — это валюта. Пора перейти к следующему шагу. Он обнимает меня за талию и прижимает к своему безопасному телу. Предупреждение в его тоне до боли ясно, и любой, кто находится в здравом уме, должен сделать все возможное, чтобы установить дистанцию между нами и ними.

Естественно, Джейд это не волнует. Она сосредоточивает свое внимание на Габриэле. — Дай мне знать, если ты когда-нибудь будешь готова к повторному выступлению. «Подземелье» будет очень радо видеть вас обоих.

Я вынуждаю себя улыбнуться. — Рада, что тебе понравилось, — мурлычу я Джейд. — Я выбрала правильного партнера для своего дебюта, — я подыгрываю ему, сжимая его в ответ. — Действительно красивый член.

— Да. Я знаю, — жестко отвечает она.

Я наклоняюсь к Габриэлю, давая от себя малейшую дозу и отбирая от него малейшее утешение.

Его пальцы прижимаются к моей пояснице, уводя меня от Джейд и оставляя ее позади.

— Она хочет тебя, — шепчу я Габриэлю.

Он гримасничает, его губы скривились в беззвучном рыке, и он игнорирует меня, пока не распахивает дверь в одну из частных комнат. Разумеется, она занята, и четыре человека внутри представляют собой спутанную массу конечностей.

— Убирайтесь к черту. Сейчас, — он выкрикивает предупреждение четверке и ждет, пока они разбегутся, прежде чем запереть нас внутри. Когда он поворачивается ко мне, выражение его лица становится совершенно враждебным. — Ты ревнуешь? — спрашивает он меня.

Странная энергия между нами дает еще один импульс, более сильный, чем раньше, и мне приходится тщательно обдумывать свои слова. Я смотрю на него так, будто никогда его не видела, и только потом понимаю, что он все еще держит меня.

Я выдергиваю у него руку, но он не отпускает. Его глаза изучают мое лицо.

— Конечно, я не ревную, — ровно отвечаю я.

Его руки ласкают мои плечи, мою шею, мои руки. — Как ты себя чувствуешь? О чем ты думаешь?

Я рычу, мне некомфортно. — Вокруг никого. Тебе больше не нужно притворяться, — говорю я ему. — Тебе не обязательно вести себя так, будто ты действительно беспокоишься обо мне.

Он хмуро смотрит на меня, его брови предупреждающе сдвинуты вниз в виде темной буквы «V». — Всегда есть на кого притвориться, — отвечает он. Он бросается обыскивать комнату, и я впервые воспринимаю все это. Мягкие ткани, голые стены. Я практически вижу, как в его голове работают колеса, прежде чем он вытаскивает из угла небольшую скрытую камеру. — Кроме того, тебя не было со мной на той сцене. Придумывай все оправдания, которые хочешь, но ты стукачка, черт возьми. Ты можешь считать себя отважным детективом, но я тоже умею читать людей. Я знаю, когда кто-то отстранился.

Он обращает на меня всю силу своего внимания, и этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться. Каждая часть меня горяча совершенно по-другому, чем когда он скользнул внутрь меня.

— Со мной все было в порядке, — яростно настаиваю я.

Он швыряет мне мою разорванную рубашку, чтобы вытерла его сперму.

— Я не идиот, — огрызается он, когда я яростно вытираюсь. — Когда ты согласилась работать со мной, это указывает на соглашение, в котором оба человека понимают отношения.

— У нас нет отношений.

Нарастающая волна страха наконец отступила, и я снова в своем теле, на земле. Почему-то я чувствую себя одновременно лучше и хуже, чем до того, как мы начали.

— Мы делаем это до тех пор, пока это дело не будет завершено. Я не хочу, чтобы ты говорила, что я воспользовался тобой, потому что мы оба занимались этим с открытыми глазами, но присутствовал только один из нас.

Я провожу рукой по волосам, не в силах с ним спорить.

Мои внутренности скручиваются вместе, а остальной части меня нужно двигаться. Необходимо что-то сделать, чтобы избавиться от маниакальной, напряженной энергии внутри. Комната слишком мала, но мысль о том, чтобы вернуться на первый этаж после того, что произошло, наполняет меня страхом и мучительным чувством неправильности.

— Тогда перестань вести себя как идиот. А еще лучше, перестань вести себя так, будто ты этот чертов потрясающий парень, который действительно заботится обо мне, хотя это неправда. Это не что иное, как поступок, из-за которого меня убьют, потому что я тоже идиотка.

Он подходит ближе, и я стучу его по плечу, заставляя отойти на шаг назад.

— Тебе понравилось, — в нем есть что-то обнадеживающее.

— Тебе понравилось. Точно так же, как тебе нравится трахать любую другую шлюху, потому что ты не можешь жить с самим собой. Ты ублюдок, и шлюха. Вот почему ты приходишь в такие места.

Я сразу же сожалею о том, что сказала. Я точно знаю, почему я сорвалась. Потому что я не могу с этим справиться, и хотя самосознание должно что-то значить, оно означает херню, когда дело касается здоровых способов справиться с травмой.

— О ком ты вообще говоришь? — Габриэль отвечает тихим голосом. — Я? Или ты? Я разобрался со своим дерьмом.

— Ты убийца, — я провожу руками по лицу, когда реальность ситуации приближается. Я полицейская и позволила убийце меня трахнуть. Сильно? Убийца прав. Я знаю, что нужно для хороших отношений Дом/Саб, и я посмеялась над этим с Габриэлем. — Мне никогда не следовало соглашаться работать с кем-то, кто…

Скорее всего, убил моего отца. Или, по крайней мере, знает, кто это сделал.

Хмурый взгляд Габриэля становится еще сильнее, его глаза становятся холодными и смертоносными. — Я не настолько облажался, чтобы гоняться за дочерью одного из своих жертв. Поверь этому.

Дерьмо.

Откуда он знает?

— Я вижу это по твоему лицу, — он отвечает на мой невысказанный вопрос, когда я просовываю руки в бретельки бюстгальтера. Моя рубашка испорчена, но, по крайней мере, у меня есть куртка.

Как только я заканчиваю одеваться, Габриэль подходит прямо к моему телу и прижимает меня своим телом к двери. Он хватает меня за руки и хлопает ими по обе стороны моей головы. Некуда идти. Некуда бежать. — Ты хочешь думать обо мне худшее, Лейла? Вероятно, ты права. Любую дерьмовую вещь, о которой ты можешь подумать, я, скорее всего, уже сделал. Но не это.

Мы оба тяжело дышим.

Габриэль наклоняется, как будто собирается меня поцеловать, и я дергаюсь. Момент разбивается, и он отступает.

— С этим чертовым посттравматическим стрессовым расстройством ты разберешься позже. Нам нужно вернуться и приятно провести время на первом этаже. Поговори. Выясни, что напугало нашу девочку Кенди.

Он сжимает мои запястья, чтобы я точно знала, кто здесь главный, заставляя меня вспомнить, что мы сделали, и делает шаг в сторону, чтобы схватить дверную ручку и открыть замок.

— Выпей. Иди напейся.

Проходя мимо, я прочищаю горло и проверяю его плечом.

Габриэль занимает одну сторону первого этажа, а я — другую, но не раньше, чем он хватает меня за руку и целует костяшки пальцев. Резкое заявление о претензиях, как будто траха меня было недостаточно.

Черт меня побери, но я дрожу, сквозь меня пронзает электричество.

Я занимаю одно из последних мест в баре и указываю на бармена, молодую женщину с бритой половиной головы, татуировкой и огромным пирсингом в носу. Длинные светлые волосы вьются до груди на противоположной стороне головы.

— Что тебе нужно? — спрашивает она, ее руки ловко перемещаются между бутылками. Она льет, не задумываясь.

— Что-нибудь дешевое, что сгорит по дороге вниз, — говорю я ей.

Она улыбается мне. — Я точно знаю, чего ты хочешь, детка. Я тебя прикрыла. Ты мне доверяешь?

Я качаю головой. — Ни грамма ничего, кроме спиртного.

Бармен пожимает плечами. — Точка принята.

Я понятия не имею, что она смешивает, но она протягивает мне пинту, наполненную примерно наполовину, коричневое на коричневом ликере, и мой первый вдох настолько силен, что обжигает волосы в носу.

— Ты талантливая.

— Не так сильно, как ты. — она жестом указывает на сцену. — Отличное выступление. Возможно, с этой точки зрения у меня нет места в первом ряду, но ты прирожденная.

И я узнаю флирт, когда слышу это. — Как бы ты ни была привлекательна, мне нравятся мужчины, — легкомысленно говорю я ей, подмигивая.

— О, я знаю.

— Думаю, это мое счастливое место. — я скрещиваю одну ногу с другой. — Это не первый раз, когда ко мне пристает сексуальная длинноногая блондинка. Кто-то еще сделал это прошлой ночью, и я польщена. Всегда приятно, когда тебя замечают.

— Да? — бармен наклоняется ближе. — Тогда, похоже, у тебя зародился фан-клуб.

— Ее звали Кенди, и выглядела она так же мило, — говорю я, чувствуя себя внутри.

Бармен на мгновение обдумывает имя, прежде чем его узнает. — Ах, да. Пока она здесь была, ее звали Кенди. Ее настоящее имя Мэллори. Настоящая милая. Немного грубовато, если ты понимаешь, о чем я, но мило.

Что-то в лице женщины смягчается, когда она говорит о жертве. Она еще не знает об убийстве. Что дает мне преимущество. Если бармен знает настоящее имя Кенди, то она наверняка знает больше.

— Что тут? — Габриэль неторопливо приближается, опираясь локтем на стойку стойки и пронзая бармена взглядом. — Я не знал, что мы ищем третьего, дорогая.

Женщина бледнеет, но хватает бутылку, на которую он показывает пальцем.

Я хочу, чтобы она прокомментировала, что его обаяние, должно быть, ускользает, но я ничего не говорю.

— Сейчас, — бармен направляет шот в его сторону. — Извини, мне нужно обслужить других клиентов. Я скоро вернусь.

— Отлично, — жалуюсь я ему, когда она уходит из пределов слышимости. — Я продвигалась вперед.

— Предоставь это мне. Я с этим справлюсь. Пей свой напиток, — он слишком дерзок для своего же блага.

Я делаю, как он говорит, прежде чем осознать это, допиваю остаток напитка и смотрю на него. — Пожалуйста, перестань указывать мне, что делать.

Габриэль усмехается. — Заставь меня.

Бармен возвращается, увидев мой пустой стакан.

— Может быть, мы втроем сможем перенести это в отдельную комнату и исследовать. Если ты готова… — Габриэль намеренно замолкает.

Я наблюдаю, как трясется её горло, двигая линии татуировки на шее. Темное обещание волнует меня. Бармена? Не так уж и сильно.

— Может быть, в другой раз, — она явно напугана им и изо всех сил старается сохранить улыбку на лице, ставя передо мной еще один напиток. — Наслаждайся, милая девочка.

Меня никогда в жизни не называли «милой девочкой». Что-то в выражении лица женщины заставляет меня мысленно переводить ее из одной категории в другую. От мразей, которых мне нужно допросить, до человека, которого мне нужно защитить. Что нехорошо для остальной части расследования.

На этот раз она поставила напиток на салфетку, а не на сам бар. Подняв стекло, мы видим надпись, расположенную внутри круга конденсата. Я осушаю напиток в пару глотков и комкаю салфетку, придвигаясь ближе к Габриэлю.

Я говорю ему прямо в ухо: — Нам пора идти. Сейчас .

Наверное, это мой по-настоящему счастливый день, потому что на этот раз он не пытается со мной спорить. Перерыв. У нас первый перерыв.

Мы снова в безопасности в пути, и мое сердце бьется со скоростью миллион миль в час, прежде чем кто-либо из нас осмелится заговорить.

— Она передала тебе кое-что, — говорит он. — Что это?

Я раздвигаю края салфетки и читаю строчки, нацарапанные там, прежде чем повернуть ее Габриэлю. — Там написано «Доки на Марки».