Любовь после никогда

ВОСЕМЬ

Лейла

У меня трясутся руки, когда я набираю ключевые слова для поиска в Интернете на рабочем ноутбуке. «Жнец» + «Бродерик Стивенс» + «Синдикат черного рынка». Как будто на этот раз что-то волшебным образом появится, чего не произошло в последний раз, когда я проверяла пять минут назад.

Вот скрещиваю мысленные пальцы, я получу доступ к рабочей базе данных.

Впервые я узнала название наркобизнеса, управляющего этим городом.

Насколько это запутано?

Гнев — это живой и дышащий яд в моих венах. Особенно, когда я не получила результатов, набрав имя, которое, как я думала, он назвал своим: Габриэль Блэквелл.

Я не думаю, что он солгал об этом, хотя у меня нет причин верить ему, кроме интуитивного чувства.

Я не нашла в Интернете даже свидетельства о рождении этого чувака. Мужчина — призрак.

О, есть много людей с таким же именем, но ни один из них не он. Конечно, Тейни знает его только под сценическим псевдонимом Дом Папочка Тор и больше ничего. Она знает только, что с ним все в порядке.

Она не смогла мне ничего сказать, кроме того, что женщины и мужчины выстроились в очередь за углом, когда по слухам он придет в клуб. Они все жаждут частички его.

Это не то произведение, которое мне нужно.

Скорее, это не тот только фрагмент, который мне нужен.

Я барабаню пальцами по рабочему столу. Я хотела бы наказать его за то, что он сделал со мной, за то, что заставил меня проснуться в машине с самой ослепляюще болезненной мигренью в моей жизни, а моего значка и удостоверения личности пропали. Конфисковали вместе с папиной зажигалкой, как будто Габриэль имел на нее какое-то право.

Точно так же он чувствует, что имеет право отговорить меня от поисков.

Ну, черт с ним. Не буквально, конечно. Я бы не прикасалась к нему, если бы в его члене было лекарство от рака.

— Л, тебе пора остыть. — Деван ставит рядом со мной бутылку воды и садится напротив моего стола в нашем общем рабочем пространстве. — Ужасно. Ты выглядишь бледной, а ты никогда не выглядишь бледной.

— На самом деле у меня нет похмелья, но спасибо. Ты лучшая мама, о которой только может мечтать девочка, — я хлопаю ресницами, но Деван умеет шутить. — Что бы я делала без тебя?

— Нет, у тебя не похмелье, но ты нервная, и это никогда не к лучшему, — он пристально смотрит на меня и пригибается, чтобы сбалансировать оба локтя на рабочем столе, поднимая нас на уровень глаз. Ни для одного из нас нет никаких сувениров, кроме поверхностных вещей. Благодарственное письмо в рамке и красный сжимаемый мячик для снятия стресса для Девана. На моем есть только бутыль с водой и кольцо от конденсата вместе с ноутбуком.

— Я сегодня определенно нервничаю, — признаю я, потому что драться с ним нет смысла. — Но не волнуйтесь. Я не позволю этому повлиять на мою работу.

Он не собирается так легко отпускать меня с крючка. — Вчера вечером ты даже не смогла ответить на звонок.

Его взгляд говорит о том, что я знаю, что лучше не игнорировать его, даже когда я на задании. И я это делаю. Я даже не могу ему ответить, потому что я злюсь не на него, и я знаю, что если скажу слишком много, то в конце концов взорвусь.

— Если ты скажешь мне, что ты ищешь от этого парня, возможно, я смогу тебе помочь, — продолжает Деван.

— Мне очень жаль, — говорю я, перебивая его прежде, чем он скажет что-нибудь еще. Прежде чем он станет таким чертовски милым, что у меня возникнет кризис совести, и я ему все выложу. — Это личное. Пожалуйста, просто позволь мне сделать это, — я беру воду, откручиваю крышку и пью. — Спасибо.

Деван сидит тихо и долго смотрит на меня, прежде чем едва заметно кивает головой и откидывается на спинку стула.

— Конечно, — легко говорит он. — Как бы ты ни хотела это сыграть, — он выдыхает и хлопает руками по коленям. — Это не значит, что у меня нет кучи других дел.

— Синклер! Епископ! Мне нужно увидеть вас обоих в моем офисе. Сейчас, — капитан Эшкрофт стоит в дверях своего кабинета и щелкает пальцами в сторону нас двоих — явный призыв.

— Ох-ох, — бормочет Деван.

— Ох, ты прав, — я улыбаюсь ему. — Похоже, у нас проблемы.

— Закрой за собой дверь, — инструктирует Эшкрофт, обходя загроможденный стол, верхняя часть которого заполнена фотографиями, растениями и трофеями с некоторых межведомственных летних игр для пикников, которые проводятся каждый год. Никто не участвует в гонках в мешках с картошкой так, как Эшкрофт.

Его рабочее пространство явно и прямо контрастирует с нашим рабочим пространством.

— Что случилось, Кэп? — спрашивает Деван. Он засовывает руки в карманы. Он олицетворяет легкость, хотя я замечаю, как он стоит, опустив одно плечо ниже другого. Он напряжен, готовый к словесной критике или чему-то еще, что повлечет за собой эта импровизированная встреча.

Наш капитан не из тех, кто когда-либо сообщит внешнему миру, насколько он устал или насколько сильно на него повлияло какое-то дело. У него чертовски бесстрастное лицо, которому я всегда старалась подражать, когда дела становились слишком тяжелыми. Однако сегодня он демонстрирует стресс. Морщины вокруг его глаз глубже, чем обычно.

Эшкрофт бросает на стол несколько фотографий, и мы с Деваном наклоняемся ближе. Все мертвые женщины с ножевыми порезами на теле. Один за другим, пока все трое не окажутся лицом вверх бок о бок. Они до жути похожи на нашу жертву перед магазином на днях.

Я гримасничаю. — Иисус Христос. Спасибо за предупреждение, капитан.

— Ой, хватит херни. Вы двое почти единственные во всем офисе, кто, я думаю, сможет справиться с этим прямо сейчас. — Эшкрофт делает паузу. — По крайней мере, правильный путь. Мне нужен квалифицированный человек, который не будет все портить или блевать каждый раз, когда идет на место преступления. Я думаю, это связано с жертвой-женщиной, которая на днях стала жертвой. Знаешь, тот, который ты пыталась навязать своим коллегам.

Это объясняет, почему мы не добились успеха. Он нам не позволил.

— Серийный убийца? — Деван хочет знать.

— Все задатки одного, — соглашается Эшкрофт. Он втягивает воздух, задерживая воздух в щеках. — Сейчас у нас четыре подобных убийства, а о пятом сообщили минут пятнадцать назад.

Я заставляю себя отбросить тошноту и внимательно рассмотреть фотографии. Если это серийный убийца, то найдутся улики, признаки, указывающие на того же преступника.

Тела не были расположены по какому-либо образцу, который я могу сразу различить. Каждый след ножа был чистым и решительным, сделанным под углом, который наводит на мысль, что убийца был левшой.

Габриэль использует левую руку.

Я видела это, когда он применил ко мне нож.

— Я отправляю вас двоих на расследование, так что здесь все грязно и грязно. Судя по всему, каждая из женщин на этих фотографиях была проституткой. И каждый из них был привязан к задержанию по делу о кокаине, которое этот участок проводил в прошлом. Мы мало что знаем о нынешнем месте преступления, поскольку судебно-медицинская экспертиза сейчас уже в пути, но меня гложет интуиция, что они связаны.

— Может быть кислотный рефлюкс, Кэп, — шутит Деван, качая головой.

Никто не смеется.

— У меня уже язва и нерегулярное сердцебиение, — грубо признается Эшкрофт. Он подталкивает Девана две другие фотографии, а я продолжаю изучать первую. — Мне не нужны дополнительные проблемы. Найдите ссылку и займитесь этим.

Я поворачиваюсь к нему спиной и рычу, глядя на фотографии бедных девочек. Велика вероятность, что это сделал не кто-то того же уровня, что и проститутки. Есть вероятность, что их убил кто-то, кто хотел того же, что они имели, не платя за это. А если они действительно связаны с кокаиновой сетью, то, возможно, за какой-то товар.

Моё предположение? Радостные убийства.

Кто-то с деньгами. Богатые люди — больные придурки. Все они.

— Я хочу, чтобы вы двое прибыли на место происшествия как можно скорее. Я переназначу любое из ваших невыполненных дел, которые могут отнять у вас время на это дело, — говорит Эшкрофт.

Я беру фотографии и материалы дела, чтобы прочитать их в машине, пока Деван едет на место происшествия, зная, что лучше не спорить с Эшкрофтом, что мы справимся со своими делами. На данный момент их слишком много, чтобы мы могли уделить все внимание одному конкретному. Если капитан хочет, чтобы мы этим занимались, то нам нужно расставить приоритеты.

— Возможно, у меня есть зацепка в этом вопросе, — предлагаю я, распахивая пассажирскую дверь.

Деван ничего не говорит, пока не вставит ключ в зажигание и не запустит двигатель старой машины. — Не хочешь поделиться с классом, Л?

То, как девочек режут, режут и как они связаны с коксовой сетью, — все это напоминает мне моего темнокожего мальчика. В конце концов, он любит играть с ножами. И он имеет определенные связи с рингом благодаря сотрудничеству с Бродериком Стивенсом.

Обо всем этом я рассказываю Девану по дороге на нашу новую сцену.

— Ты уверена в этом? — спрашивает Деван, когда мы приходим. — Ты уверена, что это не только из-за того, что произошло между вами, ребята, в Velvet Underground?

Я замираю, моя рука на ремне безопасности. — Ты следил за мной? — я требую.

Мой партнер вылезает из водительского сиденья, захлопывает за собой дверь, прежде чем подойти ко мне и открыть мою. Он наклоняется, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Я же тебе говорил, — отвечает он. Голос у него серьезный, смертельный. — Ты единственная, кому я доверяю. Ты это понимаешь, да? А это значит, что ты должна довериться мне, чтобы получить твое.

Мой взгляд падает на область под воротником его рубашки, на шрам размером в четверть, где пуля прошла через его грудь, а не через мою. Целились мне в голову, но он достаточно высок, чтобы удар попал ему в область ключицы и едва не попал в сердце.

Я сглатываю внезапный комок. — Я знаю. Я доверяю тебе. Но тебе не о чем беспокоиться…

Он меня прерывает. — Когда два года назад ты замолчала по радио, и я обнаружил, что ты собираешься вышибить себе чертовы мозги, да, я буду волноваться, Лейла. Так что я знаю, куда ты идешь. Хочешь ты этого или нет, ты — существо привычки.

Я дрожу. Деван никогда не использует мое имя. Я всегда Л по отношению к нему или к Синклеру, когда разозлила его настолько, что он больше не трахается.

— Я знаю твою историю и знаю, что ты там выслеживала какого-то чувака.

Мой инстинкт состоит в том, чтобы надрать ему новую задницу или дать ему еще один шрам, такой же, как тот, который он получил для меня. Я не делаю ни того, ни другого, потому что взгляд его карих глаз настолько чертовски серьезен, что часть меня, которую я не могу позволить себе позволить таять, все равно начинает это делать.

— Там ничего не происходит, — уверяю я его. — Блэквелл — плохой чувак. Я пошла проследить за ним в поисках еще одной возможной версии, и, возможно, это хорошо, потому что теперь у нас есть направление для расследования этого дела.

— Отлично. Я просто знаю, что это тебя беспокоит, — Деван протягивает руку, чтобы остановить мою руку, прежде чем я успеваю отстегнуть ремень безопасности. Не сексуальный вопрос, а скорее вопрос старшего брата. Он знает, что у меня никого нет. Мы одного возраста, плюс-минус несколько месяцев, но он хочет, чтобы я была в безопасности. Он заботится.

— Твоей девушке не понравится, что ты держишь меня за руку, — поддразниваю я, чтобы снять напряжение в груди. Не от секса. От эмоций.

— Моя девушка, как ты ее называешь, переживает за тебя так же, как и я. Тем более, что ты отослала ее на ужин последние два раза, когда она приглашала тебя, — упрекает Деван.

— Я в порядке, окей? Я сообщу тебе, если возникнут проблемы. Но я думаю, нам нужно привлечь Блэквелла к ответственности за это преступление.

Деван только пожимает плечами. — Посмотрим. Я думаю, будет лучше, если ты какое-то время воздержишься от клуба. Сними с себя волнение, пока мы занимаемся расследованием.

Он имеет в виду держаться подальше от Блэквелла.

— Посмотрим, — самодовольно повторяю я.

Мы направляемся к месту преступления, и мои руки не дрожат не от убийственного спокойствия, а от поцелуев. Это вопрос отключения этих надоедливых эмоций и сосредоточения внимания на мелких деталях, на кусочках головоломки, которые мне предстоит собрать воедино. Тело — это всего лишь тело. Бывшая проститутка — не что иное, как мешок с мясом, пока я ищу какие-то закономерности, любые сходства, которые могли бы вернуть меня к центральному вопросу: что связывает ее с остальными?

Те же следы от разреза на ее груди, сделанные под левым углом. Лезвие, скорее всего, того же размера, что и то, которым были нанесены остальные раны, но я не буду знать наверняка, пока наши специалисты не смогут их изучить.

Первые несколько минут Деван стоит рядом со мной и быстро что-то пишет ручкой в блокноте. Будучи намного выше меня, он смотрит на сцену буквально под другим углом. У нас хорошая команда.

— Эй, — говорю я ему через некоторое время, и мы провели предварительное обследование. — Я иду в клуб. Ты не против отнести записи капитану?

Он фыркает и смотрит на меня. — Серьезно? Будто ты меня даже не слушаешь. Тебе нужно остыть и начать исследования.

Я могу сказать, что он на меня зол.

— Если тебе от этого станет легче, хозяин не впустит нас двоих туда одновременно, и от тебя будет пахнуть хорошим полицейским, как ни крути, — говорю я. — Логично отправиться в Бархатное Подземелье и начать расставлять ловушки. Посмотри, что знают люди.

Деван немного смягчается. — Я ожидаю, что ты позвонишь мне через час.

Я издевательски приветствую его. — Десять четыре, дружище.

Плохой полицейский. Верно.

Плохо все. В этом городе нет места, где я чувствовала бы себя комфортно, входя в дверь, как любой нормальный человек. Никуда, кроме Кнута, да и там я отдельно. Саблезубый тигр посреди стаи волков, которые думают, что они — хищники. Только Габриэль Блэквелл может понять. И я не уверена, хочу ли я, чтобы он был в клубе или нет.

Я вхожу в парадную дверь как раз в тот момент, когда солнце начинает садиться за горизонт, разглаживая изгибы моих плеч. Это хорошее место, чтобы уловить подробности из болтливых уст и посмотреть, смогу ли я расставить несколько осторожных ловушек для людей, которые распространяют слухи, как конфеты. Посмотрим, что и кого я могу высвободить.

Ненавижу начинать в Подземелье, но это преступление — не единственная причина, по которой я здесь, и я это знаю, хотя и ненавижу это признавать. Я хочу снова увидеть Габриэля. Чтобы узнать, щедр ли он на информацию. Посмотрим, попытается ли он снова меня поцеловать.

В это время дня толпа немногочисленна, но по сцене движутся тела. Музыка пульсирует, низкая и оптимистичная. Я выбираю место в баре, с которого мне открывается лучший обзор комнаты, и наблюдаю, как несколько мужчин расхаживают по бару на разных стадиях раздевания.

Никто из них не Габриэль.

Мысль о том, чтобы увидеть его после того, как он предстал передо мной лично, вызывает эмоции, с которыми я сейчас отказываюсь противостоять. Или когда-нибудь. Как бы сильно маленькая часть меня ни хотела его увидеть, я логически знаю, что если он окажется где-нибудь поблизости, будь то на сцене или в одной из главных игровых комнат, я уйду.

— Лейла? Что ты здесь делаешь так рано?

Тейни выходит из комнаты отдыха для сотрудников и обнимает меня. Я обнимаю ее в ответ.

— Удивлена, увидев меня? — спрашиваю я.

— Конечно. Что ты здесь делаешь? И без возлияний! — сегодня Тейни носит гладкое шелковое платье цвета воды, ткань настолько плотная, что кажется, будто она льется ей на кожу. Он подчеркивает блеск ее волос и темные тени для век, нанесенные на веки.

— Я на работе, — говорю я ей вполголоса.

Я обошла комнату, но так и не увидела его.

Тейни понимающе кивает. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты ангел, но нет. Ты держись в стороне. Мне ненадолго. Я обойду комнаты наверху, буду держаться подальше от Джейд и выйду, пока кто-нибудь не заподозрил подозрения.

Саб, с которым я раньше играла, ловит меня, когда я уже на полпути к лестнице на второй этаж.

— Пожалуйста, госпожа. — он склоняется к поклону, его грудь обнажена и блестит от масла. — Пожалуйста .

Я скривлю губу, глядя на него. Грань между запасным, который был явно слабым человеком, и доминированием над человеком, который думает, что он не запасной, здесь очень трудна. А по-настоящему покорные — не в моем стиле. Они не снимают зуд, который я утоляю сексом, так что в конечном итоге это пустая трата времени.

— Убирайся, — я толкаю его в плечо, чтобы он убрался с дороги. — Ты не стоишь моего времени.

— Чертова сука, — его шипящее оскорбление лишь убеждает меня, что я сделала правильную оценку.

Как будто я когда-либо совершала ошибку.

Слабые проклинают, когда не добиваются своего. Домы, которые на самом деле хотят подчиниться, действуют иначе.

Верхние комнаты ничего не дают, и я не вижу там Габриэля, но киваю на верхний балкон, где Джейд каждую ночь наблюдает за полом. Двусторонние зеркала в ее офисе позволяют ей лучше видеть весь дом, но никто не увидит ее, если она этого не позволит.

Мне повезло, что женщина позволяет мне бродить по клубу как я, а не как Дом. Не секрет, что здесь найдутся зацепки.

Лучше вести себя хорошо и выразить мне уважение, чтобы так и оставалось.

Один напиток. Один глоток, чтобы поддаться искушению остаться, затем я поговорю с Джейд и вернусь, чтобы помочь Девану в его исследованиях.

Один напиток.

И дорога в ад вымощена не менее благими намерениями.