Любовь после никогда

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Лейла

Чем дольше я думаю об этом, тем более логично понимаю, что нет смысла бороться с Габриэлем, потому что это меня ни к чему не приведет. Бороться с ним легко. Это отговорка, потому что я предпочитаю, чтобы он кричал на меня, чем иметь дело с кипящими внутри меня эмоциями.

Не круто.

Мой терапевт назвал бы это проецированием..

Есть три вещи, которые я делаю хорошо в этом мире: трахаюсь, закрываю дела и проектирую.

Я хочу проделать все это с Габриэлем, но одно из них опасно для моего здоровья.

Он высаживает меня перед Velvet Underground и уезжает, даже не оторвавшись, полностью контролируя свои эмоции.

Я здесь свободная пушка.

Но что-то в этой схеме меня беспокоит, помимо самого этого человека. Габриэль явно знает все об этом деле, гораздо больше деталей, чем я ему рассказала. Это говорит мне о том, что есть утечка.

Я достаточно долго бывала в этом городе и его отвратительных политических и криминальных делах, чтобы понять: если у него есть конфиденциальная информация об убийствах, другого объяснения нет.

Как бы сильно мне ни хотелось свалить всю вину на него, я знаю, что не смогу этого сделать. К сожалению, помимо утечки информации, вероятно, произойдет и утечка данных, и наша конфиденциальная информация будет видна любому, у кого достаточно навыков, чтобы ее найти.

Мне нужно пойти в офис и прибраться.

После бессонной ночи и такого количества кофе, что у слона случился сердечный приступ, я принимаю душ и направляюсь в офис. Это помогает направить часть моей агрессии на продуктивность.

Деван ждет меня, и его не беспокоит грозное выражение лица, которое я ношу, как хорошие ботинки. Он ждет меня у двери с чашкой кофе, черного, как душа Габриэля.

— Рассказывай, — немедленно требует он. — Как прошел вчерашний вечер?

Я делаю быстрый глоток кофе и при этом обжигаю слизистую оболочку горла и желудка. — На вкус это дерьмо, — это моя версия благодарности.

Деван усмехается, морщинки улыбки расходятся из его глаз. — Лучше, чем те помои, которые есть здесь. Так? Что ты скрываешь? Ты придумала что-нибудь, что поможет нам?

— Поводок, который я потянула, наверняка принес немного грязи, — мы направляемся в отдельный конференц-зал, и он закрывает за нами дверь, чтобы эти придурки Джерри, Клинт и им подобные не последовали за нами. — Вчера вечером я отправилась в «Доки на Марки».

И я продолжаю ему все рассказывать.

— Ты шутишь, что ли? Ты работаешь одна и спустилась в такое дерьмо, как «Марки», без меня? — Деван проводит рукой по волосам. — Л, я понимаю. Ты способна. Ты знаешь, как делать свою работу. Но есть вещи, которые тебе не следует делать самостоятельно только потому, что ты можешь. Например, спуститься в «Доки». Это… ну, это не нормально.

Я знаю, как справиться с разгневанным Деваном. Мы бесили друг друга слишком много раз, чтобы сосчитать за годы совместной работы.

Теперь он в галочке, и это не ошибка.

Но больше, чем разочарование и гнев на меня, он разочарован. И я не уверена, что смогу справиться с его чувствами. Мое сердце тошнотворно стучит, давая мне понять, что я настолько забочусь о нем, что мне нужно немедленно все исправить.

— Прости, — говорю я, сжимая чашку кофе. — Это произошло в последнюю минуту, и у меня не было другого выбора, кроме как…

Деван перебивает меня. — Что, Л?

Я вздыхаю. — У меня не было времени позвонить тебе.

— Буквально требуется секунда или две, чтобы отправить мне сообщение. Ты работаешь над этим в одиночку не потому, что должна, а потому, что хочешь. Вот в чем разница.

Мой голос смягчается. — Ты мой напарник.

Он делает сильный вдох, от которого его ноздри раздуваются. — Тогда начни вести себя так, будто он у тебя есть, потому что это несправедливо. Не мне и не тебе. Ты сделала выбор, Л, а не я.

Мне некомфортно во многих отношениях, и у меня нет сил оправдывать свои действия. Оправданиям нет места в случае с Деваном.

Я буду извиняться весь день и делать все возможное, чтобы исправить это… но почему-то я до сих пор не рассказала ему о работе с Габриэлем. Еще нет.

— Я думаю, что где-то действительно есть утечка. В отделе, — я делаю еще один глоток кофе. — Я встретила человека, у которого было больше информации по делу, чем им следовало бы знать.

Деван прищуривает глаза. — Что ты имеешь в виду?

— Он знал о последней погибшей проститутке. Кенди? Вернее, Мэллори. Это ее настоящее имя. Он знал о ее родинке, — я понижаю тон, не уверенная, стоит ли нам говорить об этом здесь. — Как мы можем узнать, были ли взломаны наши компьютеры или материалы нашего дела?

Деван стучит ногой по полу, теперь все по делу. — Мы работаем на зашифрованном сервере, но это не значит, что опытный хакер не может получить доступ к информации. Кто знает, какую гадость сейчас используют наши криминальные авторитеты. В распоряжении подполья есть все виды навыков.

— Интеллектуальная мразь, — поправляю я.

— Пришло время нам посетить ИТ.

Я стону, хотя ребята из технического отдела работают на тех же людей, что и мы. Они просто жулики. Не каким-то странным образом, как типичный ботаник или компьютерщик, а потому, что они никогда не покидают тусклого флуоресцентного освещения своей маленькой пещеры и, кажется, почти разговаривают закодировано. Один из парней даже зашел так далеко, что ущипнул меня за задницу, когда я проходила мимо него во время дела.

Я жестом призываю Девана идти впереди меня. — Тогда иди вперед.

Поездка в их подземный бункер даст мне, по крайней мере, достаточно времени, чтобы допить кофе.

В офисе постоянно находится несколько ИТ-специалистов. Сегодня у нас есть Билл и Адам, чьи лица освещены тусклым светом синих экранов их компьютеров. Они оба одновременно поворачиваются и смотрят на нас, и эффект определенно находится на вершине шкалы с точки зрения жуткости.

— Чему мы обязаны этим удовольствием, детектив Синклер?

Билл толкает Адама локтем в бок, чтобы заставить его заткнуться. — Ее зовут Покахонтас. Сколько раз мне придется тебе говорить?

— Верно, потому что прозвища очень милые и заставляют меня быть более приятным, — я посылаю им улыбку, но это совсем не так.

— Не говоря уже о политической корректности, — саркастически добавляет Деван.

Я подталкиваю его плечом в знак благодарности.

— Слушайте, ребята, у нас есть несколько вопросов. Будет ли посторонний иметь доступ к нашей системе? — спрашиваю я.

Адам поправляет очки повыше на острую переносицу. — Объясните.

— Она интересуется, может ли кто-то, кто не работает в отделе, получить доступ к нашим файлам на сервере, — поясняет Деван.

Билл выглядит пораженным. — Это не должно быть возможно, нет. Почему у вас сложилось впечатление, что нас взломали?

Я скрещиваю руки на груди, но то, как взгляд Адама сразу же скользнул по моему декольте, заставляет меня снова корректировать позу. — Догадка?

— Достаточно хорошо для меня, — Билл крутится на стуле. — Я проверю брандмауэры.

— Сколько времени это займет? — спрашивает Деван.

— Столько, сколько потребуется, — Билл выхватывает последний кусочек. Он в своей стихии. Они вдвоем сразу же погружаются в проверку того, что им нужно проверить.

Закончив с этой частью повестки дня, я обращаюсь к Девану. — Ну давай же. Я хочу немного покопаться при дневном свете.

У меня есть несколько причин вернуться в «Доки на Марки». Во-первых, потому что я смогу увидеть больше без каких-либо головорезов, выскакивающих из-за дерева и удивляющих меня. Эти существа ведут ночной образ жизни. И во-вторых, потому что возвращение к Девану поможет избавиться от некоторой части его остаточного разочарования по отношению ко мне.

Три? Свежий взгляд, не принадлежащий жнецу.

На этот раз я еду к пристани. В последнее время я слишком много времени провожу на пассажирском сиденье. Даже если это просто управление транспортным средством, необходимо вернуть немного контроля, если я собираюсь продолжать двигаться вперед.

— Не могу поверить, что ты пришла сюда одна, — бормотал Деван, когда мы приближались к заброшенным докам. — Это место — беспорядок.

— Это не хуже, чем все, что мы видели раньше, — отвечаю я, не сводя взгляда с выбоин на дороге впереди.

— Хорошо, что Кимми об этом не знает.

— Почему? — я посмеиваюсь. — Боишься, что твоя девушка не позволит тебе приехать сюда поиграть? Не те дети на детской площадке?

— Она будет волноваться напрасно, — тяжесть его тона подсказывает мне, что в последнее время он делал то же самое для меня.

— Я знаю, я знаю, — говорю я, не нуждаясь в подсказках. — Я плохой напарник и ужасная подруга.

Деван поднимает руку как щит. — Твои слова, а не мои.

Я останавливаюсь вокруг того же места, где вчера вечером припарковался Габриэль, но это место выглядит ничуть не лучше, учитывая слабый солнечный свет, пробивающийся сквозь тошнотворные, туманные облака над головой. Прежде чем отправиться к самому «Марки», мы осматриваем окрестности в поисках каких-либо подсказок. Учитывая количество людей, пришедших сюда вчера вечером, обязательно что-то будет.

— Итак, люди, которых я видела, вошли в здание с обеих сторон, но самая большая группа пришла оттуда, — мы осторожно пробираемся, чтобы проследить путь плохих парней. Ощущаются легкие следы, ведущие к следам шин.

— Люди здесь явно не заботятся о том, чтобы их заметили, — я приседаю, чтобы изучить след. — Они не делают ничего, чтобы замести следы.

— Мы проверим и противоположное направление, — Деван вынимает телефон и открывает камеру, делая фотографии следов. — Ты делаешь заметки.

Я киваю и лезу в карман куртки за блокнотом. Мой сотовый вибрирует, и взгляд на экран показывает имя Тейни. Пока игнорируя это, мы с Деваном начинаем приближаться к зданию, где состоялась сделка.

— Было несколько групп, но, кажется, главный был крупный лысый мужчина, — напоминаю я ему, пока мы идем.

— Ты никогда его раньше не видела?

Мой кишечник дает один сдвиг, а затем успокаивается. — У него одно из тех лиц, которые хочется забыть, но что-то в нем мне запомнилось. Как будто у меня в лапе заноза.

— Тогда не поэтому ты сегодня такая странная.

Я покосилась на него. — Я не вела себя странно, — я вела себя совершенно странно. Он прав.

— Ты извинилась и очень мила, — поправляет Деван. — Да. Ты ведешь себя странно. Мягче, чем обычно. Что-то растопило тебя, и я не говорю, что это плохо. Я просто хочу знать, что ты собираешься выполнять эту работу. Со мной.

Я хочу его поправить, но что-то мешает мне говорить. Он снова прав. Будь я проклята, если скажу ему причину, тем более, что причина заставляет меня сильно дрожать. Кожу на затылке покалывает тонкие волоски, стоящие по стойке смирно. Я делаю паузу, внимательно оглядываюсь вокруг и никого не вижу. Почему тогда мне кажется, что на меня смотрят?

У Девана должно быть такое же ощущение, и краем глаза я наблюдаю, как он кладет руку на свой «глок» и жестом просит меня замолчать.

Мы уже подходим к входу в «Доки на Марки», когда оба замечаем брызги крови в грязи. И я чуть не выпрыгнула из кожи, когда мой телефон разразился еще одним веселым звонком, уведомляя о том, что у меня есть сообщение.

— К черту все это, — шиплю я.

Деван сосет губу и говорит: — Выключи эту чертову штуку, если не хочешь, чтобы нас убили, Л. Мы не знаем, кто еще может быть здесь.

Я хватаюсь за телефон. — Это Тейни, извини.

— Ну, скажи ей, что я поздоровался, но позже.

Это не похоже на Девана, когда он бледнеет, но он такой бескровный и с гусиным ртом, каким я его когда-либо видела, глядя на брызги крови.

Я собираюсь напечатать сообщение, сообщающее Тейни, что я чертовски занята, когда Деван хватает меня и толкает перед собой. Держит меня так, что мой взгляд падает на туфлю, лежащую в грязи. Но это не та обувь, которую он хочет мне показать.

Это тело, изрезанное и спрятанное в тени, его глаза все еще широко раскрыты от страха, а на ранах запеклась темная кровь.