Магия Крови

Глава 8

Судя по всему, погода решила, что она ещё недостаточно отвратительна. Обычно зимы были дождливыми и унылыми. Время от времени шел снег, но он надолго не задерживался и быстро таял. По неведомой причине, последние несколько лет зима в Атланте решила поиграть в русскую рулетку: три раза из четырех нам доставались обычные осадки, но примерно в четверти случаев она обрушивалась снегопадами и сильными морозами. Одни говорили, что это из-за магии, другие — что это побочный эффект глобального потепления. Чем бы это ни было вызвано, мне это не нравилось. К тому времени, как я добралась до своей квартиры, каждый дюйм моего тела заледенел.

Я с трудом поднялась по лестнице и потянулась к двери. Защитное заклинание лизнуло мою кожу и потекло вниз синей волной, впуская меня внутрь. Я открыла дверь и увидела большую склизкую кучу собачьей блевотины, остывающую посреди коврика в прихожей. Боевой пудель сидел рядом с выражением совершенной невинности на узкой морде.

Я указала на блевотину.

— Это — дурацкий поступок.

Пудель завилял хвостом.

Я перешагнула через рвотные массы и направилась на кухню. Магия все еще держалась, но волна могла закончиться в любой момент. Если она падет, я могу с тем же успехом играть в футбол отрубленной головой, больше пользы от нее не добиться.

В шкафу находился громоздкий серебряный поднос, я поставила его на середину стола и собрала травы. Большинство из них я заготовила заранее, но некоторые ингредиенты пришлось комбинировать на месте, иначе их эффект со временем сошел бы на нет.

Было мучительно увидеть Кэррана снова. Камень в моей груди становился все тяжелее и тяжелее. Ублюдок и лжец.

Я пришел к тебе со сломанными костями…

Через десять минут я разложила травяное ассорти на блюде, достала голову и водрузила ее на ароматическую смесь, обрубком вниз. Словно само естество, некромантская сила возникла во мне. Она отталкивала меня, но я все равно тянулась к ней, как будто ощущение зуда под кожей, которое невозможно преодолеть. Мое неприятие этого могло быть врожденным, но в основном, это все же воспитание. Ворон делал все возможное, чтобы подавить эту часть меня, еще с той поры, когда я была ребенком. Странно, что я так часто пренебрегала его тренировками.

Я подсунула под блюдо неглубокую форму для выпечки и налила туда полдюйма глицерина. Боевой пудель наблюдал за мной с очень внимательным выражением.

— Смотри в оба, — сказала я ему. — Скоро настанет совсем жуть.

Я порезала большой палец острием кинжала, и капля моей крови упала на растительную смесь. Магия хлынула сквозь сухую траву, как заряд по детонационному шнуру, и взорвалась в голове. Оживленная потоком силы, мертвая плоть задрожала. Я прикоснулась большим пальцем ко лбу нежити, посылая в головешку магический импульс.

— Проснись.

Веки дернулись и резко открылись, сосредоточившись на мне. Рот, искривившись, разинулся. Омерзительная магия вспыхнула вокруг головы вихрем злобы, яростной и голодной.

Пудель рванул с места и удрал, как Дорожный бегун из старинного мультфильма. [прим. мультсериал «Хитрый койот и Дорожный бегун»] Я подождала секунду, чтобы посмотреть, не загорится ли вслед за ним ковер. К счастью, никакого оборудования AКМЕ для пожаротушения не потребовалось. [прим. из того же мультфильма, вымышленная корпорация АКМЕ — «Американская компания производящая все подряд»]

Я склонилась над головой.

— Покажи мне своего хозяина.

На самом деле, в словах не было необходимости. Старая арабская женщина, научившая меня этому ритуалу, когда мне было одиннадцать, сказала, что они лишь помогают сконцентрироваться. Это мне сейчас не помешает.

Магия всколыхнулась. От трав поднималась отвратительная вонь. Голова дрогнула. Густая бордовая кровь струилась из слезных протоков, стекая по щекам в травы, затем в форму для выпекания, растекаясь по глицерину густым темным пятном.

— Покажи мне своего хозяина.

Пятно закружилось. В его глубине мелькнуло чье-то лицо.

— Покажи мне!

Вокруг магия бушевала и кипела. На жидкой поверхности вспыхнуло изображение, нечеткое, но достаточное, чтобы его можно было узнать. Из пятна на меня смотрело мое собственное отражение.

Что за чертовщина…

Я внимательно вгляделась в призрачный лик. Он был искажен, но я видела соответствующий тон кожи, длинные темные волосы и темные глаза. Мое лицо.

Я убрала контроль. Магия рухнула сама собой.

Поставив локоть на стол и подперев кулаком подбородок, я уставилась на голову. Этот ритуал мне доводилось проделывать шесть раз в жизни. Всегда с вампирами. Он никогда не подводил.

Почему он показывал меня?

Голова уставилась невидящими глазами. Всплеск магии во время ритуалов поджаривал патоген Vampirus immortuus, и как только он исчезал, головы вампиров разлагались в считанные минуты. Эта выглядела ничуть не хуже, чем до ритуала. Мне нужен кто-то более опытный. Я встала и подняла телефонную трубку. Ни одного гудка. Тьфу.

Из-под моей кровати донесся восторженный лай. Через мгновение кто-то постучал в дверь.

— Кто там?

— Кейт? — Позвал голос Андреа. — Ты дома?

— Нет. — Я открыла дверь.

Андреа улыбнулась мне, постукивая конвертом из плотной бумаги по своей ладони.

— Полагаю, это значит я могу войти. Что это за вонь?

— У меня есть кое-что на кухне. — Я отступила в сторону, приглашая ее пройти. — Не наступи в собачью блевотину. — Которую, кстати, теперь у меня уже нет никаких оправданий не прибирать.

Она перешагнула через дань пуделя богам пищеварения и увидела на кухне голову и травы, лежащие на подносе. Ее лицо вытянулось:

— Выглядит совсем не хорошо. Что это за штука, на которой он лежит?

— Пряные травы. Розмарин, кориандр…

Голубые глаза Андреа расширились, как маленькие блюдца.

— Если ты собираешься его запечь, я блевану следом за собакой.

— Зачем мне его печь?

— Ну, он лежит, как индейка на жаровне, а у тебя под ним травы.

Я прошла на кухню, схватила голову и засунула ее обратно в пластиковый пакет. Пакет отправила в холодильник, остальное — в мусорное ведро.

— Лучше?

— Ага.

Пока я убирала слизь с пола, она поставила воду для чая на керосиновую плиту. Магия лишила нас электричества, но керосин продолжал гореть, и я держала в своей квартире горелку для таких случаев. Однажды это спасло жизнь мне и Джули.

Как только оскорбительное свидетельство его позора было удалено, боевой пудель счел территорию безопасной. Он вылез из-под кровати и лизнул руку Андреа.

— Он лучше выглядит без всей этой шерсти, — сказала она.

— Он тоже так думает.

Пудель снова лизнул ей руку. Андреа улыбнулась:

— А ты, я смотрю, не против моего запаха, собачья морда? Может быть, он вырос среди оборотней?

— Ты не обычный оборотень.

— Я все еще пахну, как мой отец. — Она пожала плечами.

Учитывая, что отец Андреа был гиеной, пудель проявлял удивительную сдержанность.

Мы пошли на кухню, где я налила нам по чашке чая.

— Прежде чем мы начнем обсуждать что-то еще, давай расскажу о моем парне в плаще.

Пятнадцать минут спустя она нахмурилась.

— Значит, мужчины-оборотни впадают в бешенство.

Я молча кивнула.

— А как насчет женщин-оборотней?

— Даже не знаю.

Она постучала конвертом по краю стола.

— Выходит есть неплохой шанс, что другая моя сущность может проявится. Очевидно, моя жизнь без этого не была достаточно тяжелой.

— В точности мои чувства.

Если я потерплю неудачу, не позволяй Теду втянуть себя в это.

Ее глаза ответили мне, что, если я скажу это вслух, она предложит мне попридержать свое мнение там, где не светит солнце.

Андреа подавляла в себе ту часть, что была звериной. Она окончила Академию, получила рыцарское звание, безупречно прослужила в течение пяти лет. Она уже заработала небольшую горстку медалей и «Железную Перчатку» — четвертую по значимости награду, которую Орден мог вручить своим рыцарям. Год назад она была всего в шаге от того, чтобы подняться по карьерной лестнице вверх от рыцаря-защитника до мастера по оружию, огнестрельному оружию. Заслужить звание мастера в использовании оружия или магии было значительным достижением.

Все это рухнуло однажды ночью, когда Андреа и ее напарница отправились проверить сообщение о нападении люпа. По итогу этой вылазки несколько люпов были убиты, включая напарницу Андреа, которая была инфицирована Lyc-V и, переродившись, попыталась сделать из Андреа «шведский стол». Стандартная процедура после встречи с люпусом требует проведения всевозможных тестов, чтобы подтвердить человечность. Андреа прошла м-сканирование и тесты. Она сделала это с помощью амулета, вживленного в ее череп, и серебряного кольца под кожей на плече, которое едва не стоило ей руки. Ее признали чистой от вируса и пригодной для активной службы, но все-же отправили в Атланту, чтобы полностью восстановиться после травмы.

В Атланте она наткнулась на кирпичную стену в лице Теда Мойнахана. Тед догадывается, что с ней что-то не так. Он чует это нутром, но у него нет доказательств, поэтому он поручил ей быть «помощником». У нее не было офиса, не было активных дел, ей давали задание только тогда, когда никто другой не успевал прийти вовремя.

Несмотря на все это, она была полна решимости исполнять свой долг. Скажи я, что, если появится Стальная Мэри, она должна бросить свое рыцарство и бежать в другую сторону, я только получу откушенную голову. Поэтому я закрыла рот и промолчала.

Я хранила ее тайну, а она мою. Только два человека знали о моем происхождении, и Андреа была одной из них. Если бы у меня был выбор, я бы скрыла это от нее, но она обо всем узнала сама.

— Спасибо за предупреждение. — Андреа протянула мне конверт из плотной бумаги. — Моя очередь.

Распечатывание конверта заняло несколько секунд, а затем в мою руку скользнула стопка бумаг. Половину первого листа занимала фотография. На ней был изображен высокий, крепко сложенный мужчина, стоящий рядом с чалой лошадью, положив руку на гриву.

У него были красивые, очень мужественные черты лица, грубо скроенные, с квадратной челюстью и легкой ямочкой на подбородке. Нос у него был крупный и прямой, широкий рот, длинные волосы почти иссиня-черные. У него было привлекательное лицо, честное и сильное, из таких, что внушают доверие и убеждают следовать за собой до конца. Те несколько раз, что я видела его, у него было приятное выражение лица, располагающее к себе людей.

Должно быть, он почувствовал фотографа и повернулся к нему как раз в тот момент, когда был сделан снимок, потому что камера поймала его без этой маски. Он смотрел прямо в объектив. Его глаза, поразительно голубые под прямыми черными бровями, излучали высокомерную властность. Это был предупреждающий взгляд. Взгляд хищника, чей покой был нарушен. Возмущенный, его взгляд требовал ответа, «кто посмел это сделать». Он выглядел так, словно запечатлевал лицо в памяти и, если оно случайно встретится ему снова, он припомнил бы, что должен убить его.

Я села в свое кресло. Голубые глаза уставились на меня.

Хью д'Амбре. Настоятель ордена железных псов, глава личной охраны Роланда. Военачальник армий Роланда. Лучший ученик моего отчима.

На бумаге была печать высокой секретности Ордена — булава, скрещенная с алебардой на фоне щита. Это досье было намного выше допуска Андреа, не говоря уже о моем. Я пробежалась глазами по остальным листкам. Они были наполнены фактами из жизни Хью. Краткое изложение всего, что Орден знал о военачальнике Роланда.

— Как ты это достала?

Андреа самодовольно улыбнулась мне.

Если бы Тед узнал, что она капалась в базе данных Ордена, чтобы получить эту информацию, он сварил бы ее заживо.

— Тебе не следовало делать это ради меня.

Она скрестила руки:

— Спасибо, Андреа! Ты лучше всех! Что бы я без тебя делала? Я знаю, как тяжело тебе далось получение этих документов, жизненно важных для моего выживания.

— Ты, итак, в черном списке Теда. Если он пронюхает об этом…

— Он не узнает, — перебила она. — Я была очень осторожна. Организаторы Полуночных Игр вели очень подробные записи. Имя каждого мецената записывалось. Я собирала данные для своего отчета и наткнулась на Хью. Его имя очень часто упоминалось в вопросах повышенной опасности. Все обретает смысл: ракшасы же должны были откуда-то достать меч Роланда, и кто бы еще мог дать им его, кроме военачальника Роланда, Хью? Я сложила два и два и начала копать, это оказался длинный путь, вот почему у меня ушло так много времени, чтобы достать этот материал. Ты знала, кем являлся Хью до того, как мы вошли в яму?

Передо мной мелькала песчаная арена Полуночных Игр. Хью был среди зрителей во время финального боя.

— Да. Я знала.

— Ты разбила нерушимый меч, закаленный кровью Роланда. Хью — его полководец. Он это так не оставит, Кейт.

— Я это осознаю. — Я отхлебнула свой чай. — У меня не было выбора.

— Ну, разумеется. Тебя могли вывести из строя еще до начала боя. И тебе не пришлось бы пытаться убить себя, чтобы сломать меч.

— Я не собиралась убивать себя, — прорычала я.

Андреа помахала передо мной рукой.

— Нюансы. Смысл в том, что ты пожертвовала собой, чтобы спасти нас. Уже дважды ради меня.

— Ты попала в яму из-за меня. Потому что я попросила тебя приехать.

И теперь тащу на себе груз вины за это.

Андреа покачала головой:

— Я пришла, потому что, чтобы спасти Стаю, нужно было убить ракшасов, а я умею убивать. Возможно, я не такая, как остальные оборотни, и некоторые из них могут меня презирать, но у меня так же прорезаются острые клыки, и я так же обрастаю шерстью. Я пришла ради нашего общего блага. Но ты другое дело, Кейт. Ты ввязалась в это, потому что хотела помочь своим друзьям. Ты моя подруга, и теперь я хочу помочь тебе. И я буду продолжать это делать. У тебя нет выбора.

Я метнула в нее лучшим из возможных суровых взглядов:

— Держись подальше от всего этого. Мне не нужна твоя помощь.

Она фыркнула.

— Что ж, очень плохо. Но ты не можешь решать, что твои друзья делают для тебя.

Я опустила чашку и потерла лицо. Где-то в Саванне Ворон переворачивался в гробу. Как я должна поступить?

«Убей ее», — ответил Ворон из глубины моего сознания. — «Убей ее сейчас, пока она не разоблачила тебя.»

Я раздавила эту мысль и выкинула прочь.

— На месте Хью я бы выждала момент, когда ты будешь наиболее уязвима и отвезла в тихое место, где тебя можно было бы спокойно допросить, — продолжила Андреа.

— Нет. Он так не сделает. Хью соберет обо мне как можно больше информации, а затем, когда он будет уверен в том, что у него есть, напрямую явится ко мне. Похищение — не его стиль.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

Я встала, отключив, предупреждающий меня, призрачный голос Ворона, и пошла в гостевую спальню, которую Грег превратил в библиотеку и кладовую. Там лежал старый фотоальбом и дневник в кожаном переплете. Если бы я только смогла убедить ее держаться на расстоянии. Надеюсь, это поможет.

— Могу быть уверена, потому что знаю, как думает Хью.

Я положила альбом на стол, открыла нужную страницу, взяла нож и осторожно разделила невидимый шов, скрепляющий две страницы. На свет выскользнули две тонкие страницы. Я передала Андреа первую с изображением.

Она внимательно ее рассмотрела. Ее брови насупились.

— Это Хью д'Амбре в подростковом возрасте?

Я кивнула.

— Ну, он вырос красивым ублюдком. Кто это рядом с ним? — Она показала на фото.

— Ворон.

— Ворон? Бывший военачальник Роланда? — Андреа вытаращила глаза. — Я думала, он умер.

— В конце концов, он это сделал. — Я посмотрела на нее. — Этот человек вырастил меня. Он был моим отчимом.

— Черт побери! — Она часто заморгала. — Ну, это многое объясняет. . — Она дико размахивала чайной ложкой, словно пытаясь стряхнуть с нее что-то.

— Например? — Я приподняла бровь.

— Владение мечом.

Я подсунула ей вторую картинку. На нем Ворон стоял, обняв миниатюрную блондинку рядом с Грегом и Анной, бывшей женой моего опекуна.

— Твоя мать? — Андреа указала на блондинку.

— Это единственное ее фото, которое у меня есть. Я нашла его среди вещей Грега после его смерти. Роланд очень любил мою маму. Можно подумать, что через шесть тысячелетий он потеряет всяческую способность к человеческим эмоциям, но, судя по словам Ворона, Роланд так же нестабилен, как и все мы. Он влюбился в нее. Он хотел сделать ее счастливой, а она хотела ребенка, поэтому, несмотря на то что он отказывался от новых чудовищных наследников, он решил попробовать еще раз.

— Что он имеет против детей? — Андреа осторожно повернула фотографию моей матери к свету.

— Мы все оказываемся такими же, как он. — Я усмехнулась, но в моем голосе слышалась горечь. — Упрямый и жестокий. Представь выводок таких же людей, как он, наполненных невообразимой силой и готовностью использовать ее.

Лицо Андреа помрачнело.

Рано или поздно все его дети шли войной против него, — я продолжила. — Его долг уничтожить нас, иначе мы разорвем мир на части. Некоторые из худших войн в истории, которые видела эта планета, были развязаны моими кровными родственниками. Роланд отказался от своего потомства. Это приносило слишком много проблем. Вот почему, хотя он сделал исключение в отношении моей матери, он передумал еще до того, как я родилась. Она поняла, куда дует ветер, и убежала с Вороном. Очень немногие люди знают об этом, и те не настолько глупы, чтобы открыть рот, рискнув вниманием Роланда.

Андреа посмотрела на мою мать.

— Она была красива.

— Спасибо.

— Как ты думаешь, она любила Ворона?

— Не знаю. Я ее совсем не помню. Раньше воображала, что припоминаю какие-то детали: запах, звук, что угодно, но нет. У меня ничего нет. Никаких видений с ней, никаких воспоминаний о том, что они были вместе. Я думаю, она, должно быть, заботилась о нем, потому что, сбежав, они провели не мало времени вместе, прежде чем Роланд настиг их. Возможно, они даже были счастливы, потому что, когда Ворон говорил об этом времени, все в нем менялось. Его голос, его лицо, это читалось по его глазам. Как будто становился другим человеком, когда вспоминал о ней. Он нечасто упоминал ее.

Может я, наконец, достучалась до нее?

— Это так удивительно, ты даже не представляешь, — воскликнула Андреа. — Все равно что пить чай с Уайттом Эрпом и слушать, как он рассказывает тебе о Додж-Сити и Доке. Ожившая легенда. [прим. речь о Wyatt Earp герое книг и фильмов-вестернов, он также является реальной, довольно противоречивой, исторической фигурой]

Нет, нисколько.

— Моя мать позволила Роланду найти ее, чтобы выиграть время Ворону, сбежавшему со мной. Я не знаю, что произошло между моими родителями, но она воткнула кинжал в глаз Роланду, и он убил ее. Он убил единственного человека, которого любил, только чтобы свернуть мне шею. Убить ребенка ему было важнее. В конце концов Роланд найдет меня. И от этого воссоединения не будет «слез радости». Он убьет меня, Андреа. Он перевернет весь город, чтобы схватить меня за горло и смотреть, как свет исчезает в глазах. Он уничтожит всех моих друзей, союзников, любого, кто осмелится проявить ко мне хоть каплю доброты. Черт, он, наверное, землю посолит, чтобы здесь ничего не росло. Я не шучу и не преувеличиваю. Может, это и есть легенды, но эти легенды оживают чересчур болезненно.

Она посмотрела на меня своей версией сурового взгляда. Веселая блондинка исчезла, а на ее месте восседал рыцарь Ордена: жесткий, опасный и сдержанный.

— Вот почему я тебе нужна. Тебе не справится с этим в одиночку.

— Ты вообще слышала хоть слово из того, что я сказала?

— Я слышала тебя громко и ясно. Ты не можешь делать выбор за меня, Кейт. В прошлый раз, когда я проверяла, я все еще отвечала за свою жизнь сама.

Чтоб меня. Я подняла руки.

— Сдаюсь.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Означает ли это, что мы можем вернуться к Хью?

Я вздохнула.

— Хорошо. Сама накидывай на шею петлю.

— Что ты о нем знаешь? — Андреа потянула к себе папку Хью.

Я передала ей блокнот.

— Все необходимые факты за последние двадцать лет. Его нашел Ворон, когда ему было шесть лет. Роланд увидел в нем потенциал. На тот момент Ворон был гениальным фехтовальщиком, одним на миллион, и приличным командиром, но Роланд хотел настоящего полководца.

Я постучала по листу бумаги.

— Отец провел меня через множество испытаний. Я сражалась на гладиаторских рингах, выживала в дикой местности, обучалась десяткам боевых искусств. Он делал то же самое и с Хью. В каком-то смысле, до меня Хью был его первым опытом воспитания.

Наполнив еще одну чашку чаем, я продолжила.

— Ворон приучил меня быть волком-одиночкой. Мои навыки ведения боя рассчитаны только на собственные силы. Таким образом, чтобы пробиваться сквозь ряды и убивать свою цель. Хью же готовили, чтобы руководить армиями. Он сражался в различных полках, участвовал в сотнях военных действий по всему миру. Магия Роланда сохраняет его тело молодым. Это делает его сильнее обычного человека, и его труднее убить. Хью — величайший воин-полководец. Он терпелив, хитер и безжалостен.

— Если ты пытаешься продолжить меня запугивать, это не сработает, — сказала Андреа.

— Я пытаюсь объяснить тебе, каким Хью может быть врагом. Он не может позволить себе быть неуверенным. Ему нужно собрать как можно больше информации, чтобы, когда он предоставил свидетельства моего существования Роланду, у него была стена неопровержимых фактов, подтверждающих это. Он не двинется с места, пока не получит абсолютное доказательство моего происхождения. Полагаю, что сейчас он зациклился на том, чтобы собрать факты моей биографии в одно целое. У него на это есть терпение и время. Его нельзя подкупить, запугать или убедить оставить меня в покое. И я не уверена, что мне хватит сил, чтобы одолеть его.

Андреа поморщилась.

— Тебе и не нужно его убивать. Если ты сделаешь это, люди Роланда заполонят город, пытаясь выяснить, кто атаковал их военачальника.

— В яблочко. — Я выпила остывший чай. — Мой единственный выход — затаиться и постараться не привлекать к себе внимания. Ворон мертв уже больше десяти лет. Не так уж много людей помнит его. Мой послужной список весьма посредственный — я хорошо потрудилась, чтобы сохранить его таким. Со стороны во мне нет ничего необычного.

— Это ладно, но все дело в мече, — сказала Андреа.

— Ага. — Один расколотый меч. Что бы я ни говорила себе, тут не увернуться от пули. На все есть своя цена. И это расплата за спасение жизни моих друзей. В тот момент я была уверена, что не выживу, и рисковать выдать себя не казалось большим делом.

— Если что-то пойдет не так, я всегда могу исчезнуть, — решила я.

— А что насчет Кэррана? — спросила Андреа.

— А что с ним?

— Полторы тысячи оборотней в долбанном замке заставят любого дважды подумать, прежде чем проникнуть в него. Ты могла бы обратиться к нему. Ты и Кэрран…

— Нет никаких «я и Кэрран».

Даже говорить об этом больно. Жаль, под рукой нет боксерской груши, ударив по которой, я могла бы облегчить это. Вместо этого я улыбнулась и налила нам еще по чашке чая.

Андреа помешала ложкой свой чай.

— Что-то случилось?

Я рассказала ей все, включая то, что произошло в Гильдии. Чем дольше я говорила, тем более огорченным становилось ее лицо.

— Вот засранец, — возмущалась она, когда я закончила.

— Не поспоришь.

— Но это бессмысленно. Когда он вытащил тебя из плена ракшасов, он чуть не придушил Дулиттла, потому что тот не мог вылечить тебя достаточно быстро. Я думаю, он действительно влюблен в тебя. Может, он правда пришел к тебе домой и искал тебя.

— Это не имеет значения.

— Вам, ребята, следует поговорить, объясниться.

— Я закончила с разговорами.

— Кейт, не пойми неправильно, но ты сама не своя с тех пор, как вернулась из отпуска. Ты стала. .

Я бросила на нее взгляд полный отчаяния. Но он отскочил от нее.

— …печальной. Серьезно, печальной. Это расстраивает. Ты не шутишь, не смеешься и продолжаешь рисковать и испытывать судьбу. — Андреа потерла край чашки. — У тебя были друзья, когда ты росла?

— Ой. — Я потерла шею. — Так резко сменила направление разговора. Кажется, у меня вывих шеи.

Андреа наклонилась вперед.

— Друзья, Кейт. У тебя они были?

— Друзья делают тебя уязвимее, — проговорила я знакомую мантру.

— Значит, я твоя первая настоящая дружба?

— Можно и так сказать.

Джим тоже был другом, но тут совсем другое.

— А Кэрран твоя первая настоящая любовь?

Я закатила глаза.

— И ты не знаешь, как справиться, — мягко добавила Андреа.

— До сих пор неплохо справлялась. В конце концов, это обязательно пройдет.

Андреа прикусила губу.

— Ты знаешь, я большая девочка, могу позаботиться о себе, и мне не нужен мужчина, который сражался бы за меня. И если бы я не была с Рафаэлем, я все равно была бы в полном порядке, выполняла свою работу и временами была бы счастлива. — Она глубоко вздохнула. — Если будешь так рассуждать. . Разбитое сердце по-настоящему никогда не вылечивается. Ты можешь взять себя в руки и двигаться дальше, но это не то же самое.

Я не хочу тащить эту боль за собой всю оставшуюся жизнь. Я взорвусь.

— Спасибо за воодушевляющий разговор.

— Я еще не закончила. Дело в том, что хоть у людей и есть замечательный потенциал причинять нам вред, но они также обладают и огромной силой, чтобы помочь нам исцелиться. Я очень долго этого не понимала. — Она наклонилась чуть ближе. — Рафаэль богатый и привлекательный, и секс отличный, но я с ним не поэтому. Я не имею в виду, что это обременительно, нет, но меня удерживает не это.

Если бы мне пришлось угадывать, я бы предположила, что это уважение к настойчивости Рафаэля. Рафаэль, гиена — оборотень, или буда, как их называли, безмерно любил Андреа. Он добивался ее внимания месяцами — неслыханно для буды, и отказывался сдаваться, пока она, наконец, не впустила его в свою жизнь. То, что он был сыном тетушки Би, буды и Альфы клана гиен усложняло ситуацию, но ни Рафаэля, ни Андреа, похоже, это не волновало.

Андреа улыбалась.

— Когда мы вместе, я чувствую, что становлюсь лучше. Как будто он собирает меня воедино из разбитых осколков, и я даже не понимаю, как он это делает. Мы никогда об этом не говорили. Мы не ходим на терапию. Он просто любит меня, и этого достаточно.

— Я правда рада за тебя, — призналась я.

— Спасибо. Я знаю, ты скажешь мне, чтобы я отвалила, но я думаю, что Кэрран любит тебя. Искренне любит. И я также считаю, что это взаимно, Кейт. Такое бывает редко. Подумай об этом, если он действительно решил поиздеваться над тобой, зачем ему злиться? Вы оба можете оказаться упрямыми идиотами, не позволяй вам двоим разрушить это. Если ты все-таки собираешься уйти, по крайней мере, уйди, зная всю картину целиком.

— Ты права. Отвали. Он мне не нужен, — сказала я ей.

— Конечно, нет. — Андреа тихо вздохнула.

— Еще чая?

Она кивнула. Я налила ей еще одну чашку, и мы пили на моей тихой кухне.

Позже она ушла.

Я взяла со стойки маленькое блюдце, уколола руку острием ножа и позволила нескольким красным каплям упасть в него. Моя кровь была наполнена магией. Она выходила за пределы поверхности.

Я надавила сильнее.

Кровь текла, повинуясь моему зову, превращаясь в иглы длиной в дюйм, а затем рассыпалась в пыль. Иглы продержались полсекунды? Может, меньше.

В конце Полуночных игр, когда я лежала, умирая в золотой клетке, моя кровь казалась продолжением меня. Я могла изгибать ее, подчиняя своей воле, придавать ей формы, постепенно укрепляя их снова и снова. Я пыталась воспроизвести подобное в течение нескольких недель, но так ничего и не добилась. Я потеряла силу.

Кровь была величайшим оружием Роланда. Мне не нравилась перспектива встречи с Хью д'Амбре без этого.

Боевой пудель выжидающе уставился на меня. Я смыла кровь в канализацию, села на пол, чтобы он мог лечь рядом со мной, и погладила его бритую спину. Если закрыть глаза, я могла бы вспомнить запах Кэррана. В моей голове он, прикрывая меня, схватил в объятья, когда его собственное тело дрожало от ударов осколков стекла.

Я чувствовала себя ужасно одинокой. Пудель, должно быть, почувствовал это, потому что он положил голову мне на ногу и легонько лизнул. Это не помогло, но я все равно была благодарна.