Магия обмана. Том 1

ГЛАВА 7

Общение с магистром Форожем и в этот раз дало мне много пищи для размышления. Мы обсуждали мазь от ожогов, основу для которой готовили в тот вечер, совсем немного поговорили об отборе и результатах первого испытания. Коснулись и отравления Дрены, и противоядия, которым всю ночь занимался магистр.

— Девушка, на свою беду, была бы достойной соперницей некоторым. Как это ни прискорбно, яды все еще очень любимы кедвосцами в борьбе с неудобными, — хмуро подвел черту магистр Форож. — Одно облегчение. Его Величество все же позволил вновь активировать охранные чары на университете. Теперь пронести сюда яд будет невозможно.

— Почему этого не делали раньше? — удивилась я.

Магистр вздохнул, нахмурился.

— По многим причинам. Во-первых, чтобы активировать эти чары, нужно потратить много резерва и несколько часов на ритуал и, самое главное, взять из королевской сокровищницы пять крупных драгоценных камней. Полторы сотни лет назад эти аметисты принадлежали университету. Потом, уже не помню почему, их отдали королевской семье. На хранение вроде как. Только теперь Его Величество считает аметисты своей собственностью и не хотел без необходимости отдавать пять камней, каждый из которых размером с кулак!

Веская причина. Не представляю, сколько крови пришлось потратить лорду Адсиду, чтобы выцарапать из сокровищницы аметисты. Правитель Кедвоса крайне не любил расставаться с тем, что считал своим. Этим же обусловлены и давние земельные споры с Аролингом и Тессдалем. Идти на уступки, если речь шла об имуществе, король Кедвоса не умел.

— Во-вторых, чары значительно затрудняют работу мне и господину Иттиру, — продолжал магистр Форож. — Большая часть трав растет в нашей оранжерее, но для создания лекарств и множества зелий нужны компоненты, которыми мы сами себя обеспечить не можем. Например, пыльца тиссфы для мази от шрамов. Пыльца считается условно ядовитой. Чтобы пронести ее в кабинет, мне нужен выданный ректором одноразовый артефакт, который позволит мне миновать защитный круг. Для господина Иттира должен быть другой артефакт, настроенный на него. Садовникам нужно каждый раз создавать свои амулеты, чтобы они могли пронести удобрения…

Он раздраженно махнул рукой, недовольно скривился.

— Это еще мелочи, — заверил он. — А духи, косметика? Большинство из них чары считают ядовитыми! Все, что уже куплено студентами, придется изъять и проверить. Все новое опять же ляжет на мой стол! Хотя безопасность участниц и других студенток того стоит.

Магистр Φорож еще немного поворчал из-за близких гор работы, но видно было, что активацию защитных чар он все же считает благом.

Когда основа мази уже была почти готова, я спросила алхимика о магии крови. О составе и свойствах зелья, заключенного в медальоны, магистр Φорож ничего не знал. Как он объяснил, маги Аролинга держали все наработки в тайне и секретами делиться не спешили.

— Меня в свое время интересовало это направление, — признался алхимик. — Большой простор для творчества, экспериментов. Любопытное направление. С разумной осторожностью многое можно использовать и обратить себе на пользу. Пожалуй, опасней всего ритуалы клятв. Магия покарает смертью за нарушение клятвы. Почему вы спрашиваете?

— Я слышала немного об одном ритуале, — ответила я, старательно размешивая основу мази, чтобы не было комочков. — Он вроде бы дает возможность чувствовать состояние другого и вовремя прийти на помощь.

— А, вы о «Семейном спокойствии», — улыбнулся магистр. — Εсть такой. Им довольно часто пользовались лет пятьдесят-семьдесят назад. Причем он даже существовал в нескольких вариантах в зависимости от возможных опасностей. Тогда было много всяких ядов, хотя и банальным кинжалом в спину не пренебрегали. Потом при дворе стало поспокойней, а ритуал подзабылся. Он простой и безвредный. Чужие эмоции порой мешают, это, конечно, да, но с этим можно бороться. Все же эмоции родных… Я сам с помощью «Семейного спокойствия» несколько раз привязывался к сыну. Οн тогда служил во дворцовой охране, а времена были интересные…

Магистр Форож рассказывал о противостоянии нынешнего короля, тогда ещё наследника престола, с двумя незаконнорожденными сыновьями своего любвеобильного отца. Но я почти не слушала. Алхимик, сам того не зная, очень успокоил меня. Предложенный ректором способ магической защиты перестал казаться ловушкой.

Немного смущала оговорка лорда Адсида. Он сказал, что несколько месяцев собирал сведения о ритуале, а я почему-то решила, что его интерес был связан исключительно с отбором. Правда, все понять не могла, как пришла к такому выводу.

С работой в тот вечер закончили рано. Магистр Форож нарочно выбрал из заказов тот рецепт, который не требовал длительного приготовления. И у алхимика, и у меня за плечами были короткая ночь и насыщенный день.

Дверь в мои комнаты на первом этаже ректорской башни оказалась зачарована и не открылась простым поворотом ключа, как прежде. Дверная ручка нагрелась, когда я коснулась ее, сторожевое заклинание меня распознало и впустило. На подушке лежало письмо, запечатанное сургучом. На оттиске четко отобразился герб благородного рода Адсид. Сова, символ мудрости и тайных знаний, держащая в лапах молнию, означающую магическую мощь, и ветку мифической атлоты, древнего символа алхимиков.

Личное послание с волшебной печатью меня насторожило, даже напугало. Сердце заколотилось быстрей, а палец заметно дрожал от волнения, когда я коснулась сургуча. Закрыв глаза, сосредоточилась на том образе, который хранила печать. Явственно увидела лорда Адсида, сидящего за столом у себя в кабинете. Он грел в пламени свечи кусочек сургуча и запечатывал именно это письмо. Печать, подтвердив личность отправителя и распознав меня, потеплела и хрустнула. Я развернула дорогую бумагу и прочла письмо.

«Госпожа Льяна! Будьте предельно осторожны. Ваши успехи, как вы заметили, не всем пришлись по душе. Аролингский амулет не защищает от предметов и ядов. Против заклинаний воды он тоже мало эффективен. Подробней обсудим его завтра вечером. В пять. Дверь моего кабинета вас впустит.

Шэнли Адсид»

В этот раз ни подпись, ни авторство письма сомнений не вызвали. Хотя бы потому, что нужно потратить почти год на подделку магической печати рода, но и такие затраты времени, сил и ингредиентов почти всегда бессмысленны. Поддельный образ автора получается неправдоподобным и не вызывает доверия.

Значительно больше меня удивила подпись. Множество девушек сходили бы с ума от радости, увидев под посланными лично им строчками просто «Шэнли Адсид». Без упоминания титулов и должности. Меня же этот намек на сближение поражал неуместностью, незаслуженностью и резким контрастом с тем, как старательно и долго ректор игнорировал мое существование.

Утренние беседы в столовой крутились вокруг отбора и расползшихся слухов о том, что я на экзамене по этикету набрала больше баллов, чем высокородные леди. Сплетники приписывали мне все сто из возможной сотни, что несказанно бесило аристократок. Леди Сивина с подругами сидела довольно далеко от меня, но никакое расстояние не притупляло направленную на меня злобу. Чашка с чаем, тарелка с кашей и мисочка с политым медом творогом подрагивали на столе, хотя я приклеила их заклинаниями.

Падеус, беззаботный и жизнерадостный, пристроился рядом со мной.

— Этот ваш отбор — интересная штука, — щедро намазывая кусок хлеба маслом, высказался приятель. — Особенно любопытно, как он меняет отношение к участницам. И к тебе тоже.

— Вот как? — на всякий случай приклеив масленку и чашку Падеуса к столу, спросила я.

Его мои действия не насторожили. Он знал о непроходящей любви леди к моей чернильнице и догадался, что в сложившихся обстоятельствах они могли возлюбить и чашки.

— Угу, — положив на хлеб сыр, юноша занялся своим омлетом и весело усмехнулся: — Некоторые эльфы из благородных внезапно прозрели.

— То есть? — я хмурилась, сражаясь с пытающейся вырваться из руки ложкой.

— Некоторые лорды вдруг осознали, что вместе с ними учится умная и талантливая чистокровная эльфийка с перспективной восьмеркой, — не без интереса наблюдая за моей борьбой, пояснил Падеус.

Я удивленно повернулась к нему. Да, мои достоинства видели преподаватели и часто хвалили. Но рассказ о том, что мои положительные качества хотя бы на словах признали студенты, ошеломлял.

— Которая, ко всему прочему, очень красива и, как оказалось, прекрасно воспитана.

Я смутилась, почувствовала, что горят щеки, а Падеус продолжал тем же чуть насмешливым тоном.

— Эти некоторые дворяне со старших курсов даже, как выяснилось, знают твое имя и не считают недостатком то, что твоя семья так долго была в рабстве. Эти же некоторые лорды не одобряют теперь рабства в целом и сожалеют, что в погоне за наживой охотники-работорговцы уравняли теронских аристократов с простыми гражданами. Некоторые лорды даже высказывают желание немного покопаться в документах более чем столетней давности. Вдруг красавица-восьмерка на самом деле аристократка?

— И кто же эти некоторые лорды? — с легкой досадой отметила, что от волнения голос сел.

— О, все имена известные, — он протянул мне свой хлеб с сыром. — На, возьми. Леди все равно не дадут тебе поесть. В лучшем случае выбьешь себе ложкой зубы.

Я поблагодарила, признавая его правоту, а Падеус едва заметным кивком указал на стол, который давно облюбовали старшекурсники.

— Цорей, Такенд, Холиос, — друг, и до того говоривший тихо, значительно понизил голос, — неженаты и ещё не обручены. И это будущие главы родов. Тобой заинтересовались и менее выгодные женихи. Так что, если отбор не выиграешь, без знатного мужа не останешься, — хмыкнул он.

— Скажи, что ты так шутишь, — попросила я, украдкой посмотрев в сторону старшекурсников. Но и беглый взгляд говорил, что Падеус не ошибался и не преувеличивал. Знатные юноши смотрели на меня оценивающе и серьезно.

— Не тебе одной это кажется странным, — пожал плечами собеседник. — Но в мозгах у них после вашего экзамена по этикету что-то перевернулось.

— Спасибо, что предупредил.

— Та не за что. Будь осторожна с лордами и леди. Если у первых ещё найдутся зачатки благородства, то вторым ты портишь игру и крадешь женихов. Дрену они уже отравили и за меньшее.

Лекцию по алхимии, посвященную способам проверки качеств воды, почтил своим присутствием лорд Цорей. Конечно, посещать лекции других курсов никто не запрещал. Такое даже иногда случалось. Больше удивляло то, что лорд пожертвовал тренировкой со своей командой ради лекции, которую, совершенно очевидно, не слушал.

Знатный эльф немало смущал тем, что часто поглядывал в мою сторону. Это порядком отвлекало, я даже несколько раз сама посмотрела на юношу, устроившегося на краю ряда так, что бы ни с одной из сторон у него не было соседей. Случайно встретившись со мной взглядом, лорд Цорей улыбнулся, приобнажив ровный ряд зубов. В свете рассказа Падеуса такой знак внимания выглядел логичным, а удивило меня то, что старший брат породистой леди Цамей, к которому я раньше как-то не присматривалась, оказался более привлекательным, чем я привыкла считать. Темные волосы, заплетенные в традиционную для аристократов косу, большие зеленые глаза, ровный нос, красивая линия губ. Улыбка ему очень шла, хотя, обращенная мне, бессовестно ломала все мои и не только мои представления о действительности.

Я смутилась, поспешно отвела глаза и постаралась сосредоточиться только на магистре Фороже. Получалось неожиданно плохо, не могла заставить себя не коситься на лорда. Тот продолжал заниматься своим делом, временами изображая несуществующий интерес к лекции.

Несмотря на то, что до полудня оставалась какая-то четверть часа, я намеренно замешкалась, давая возможность лорду Цорею выйти из аудитории. Меня не покидало ощущение, что он хотел бы со мной поговорить, но не представляла, чего ждать от беседы со старшим братом одной из участниц отбора. Учитывая возможный приз — аролингскую корону — и отравление Дрены, а также постоянные попытки леди Цамей задеть меня тем или иным образом, разговор не мог быть простым. Даже случайная улыбка ничего не значила. Лорды Кедвоса умеют сердечно улыбаться, в тот же момент шантажируя собеседника жизнью его родственников.

Спешащий на следующее занятие Падеус ушел с приятелями, я же подчеркнуто аккуратно собирала сумку и откровенно тянула время. Из аудитории я вышла последней, но встречи с лордом Цореем не избежала — он ждал у дверей.

— Это вам, госпожа Льяна, — протянув мне большой белый конверт, сообщил зеленоглазый эльф.

У него тоже был низкий насыщенный голос, но этот тембр, настолько неподходящий леди Цамей, стал ещё одним украшением будущего главы рода Татторей.

— Благодарю, лорд Цорей, — не решаясь взять конверт, я смотрела на юношу. — Что внутри?

— Только бумага и несколько карандашных росчерков, — не отводя взгляда, ответил он. — Ни то, ни другое не может быть артефактом. Я понимаю, чем вызваны ваши сомнения, и позволю себе заметить, что ваша осмотрительность делает вам честь.

Он, казалось, говорил совершенно правдиво. Я вновь поблагодарила и после недолгих колебаний все же приняла конверт. Лорд Цорей улыбнулся, легко кивнул и, пожелав хорошего дня, ушел. Соблазн посмотреть, что же передал мне старшекурсник, был велик, но я держала любопытство в узде. Мысль попросить лорда Адсида вскрыть конверт за меня с каждым ударом сердца становилась все более здравой.

В этот раз участниц отбора встретил не ректор, а магистр Тассий. Ничего нового он о боях не рассказал, а после короткого вступительного слова передал студенток в руки портних. Те, как выяснилось, были галдящими, шуршащими мерными лентами монстрами с командирскими замашками. Настолько бесцеремонно мной еще ни разу не распоряжались. Встать так, руку поднять сюда, ногу отставить здесь… Хорошо еще, все это происходило в отдельной комнате! Потому что портниха и ее помощница потребовали, чтобы я сняла всю одежду и осталась только в нижнем белье. По поводу качества и кроя последнего они высказались крайне нелицеприятно, а лучшее, что я услышала, было «функционально».

Горя от стыда и смущения, я старалась не встречаться с женщинами взглядом. Они ведь отлично видели, что мое платье сшито мною же из самой дешевой ткани прописанного в правилах цвета. Не могли не видеть! И ошибку в вытачках тоже! Εе ведь видела даже я… У меня не было выкроек, пришлось придумывать все самостоятельно, а талантов к шитью у меня с детства не замечали.

Женщины распекали безрукого мастера, сотворившего с тканью «такое!», пока я не призналась, что «этот ужас-ужас» дело рук моих. На долгую минуту в комнате воцарилась гробовая тишина, которой позавидовал бы иной семейный склеп. Потом на меня обрушился водопад соболезнований вперемешку с советами. И я прокляла свой трепливый язык.

Немало озадачив меня, женщины достали из папки картинку с очень красивым белым платьем. В меру открытый вырез, рукава, довольно свободные сверху и плотно облегающие руку от локтя и до запястья, расшитый серебром пояс и юбка с крупным растительным орнаментом по подолу.

— Не свадебное, не переживайте, деточка, — активно жестикулируя, затараторила портниха. — Это нужно для последнего испытания, так лорд ректор сказал. Еще он сказал, Видящая разрешает внести изменения только в цвет отделки. Замеры мы все сделали, какое шитье по низу хотите?

— Бирюзовое. С синими спиральками, — выпалила я прежде, чем сообразила, что говорю.

— Хорошо, — безразлично пожала плечами портниха и запрятала рисунок.

Позволив мне надеть «эти бесформенные тряпки, по ошибке названные одеждой», женщины попрощались и ушли. А я долго еще сидела одна в комнате и приходила в себя после испытания. После одного с лишком часа позора жесточайшие бои на арене уже не казались серьезной проблемой.

Общение с мастером масок таким разрушительным воздействием не обладало. Это был пожилой людской маг, монотонным и бесцветным голосом рассказывавший, что маску для испытания нельзя просто сшить. В ответственный момент она может сползти, закрыть обзор или помешать иным образом. Чтобы этого не произошло, чтобы ни у кого не возникло поводов жаловаться и требовать переиграть состязание, уже больше трех столетий существуют мастера, создающие магические маски. Пронизанная заклинаниями ткань, проверенные формулы.

У меня создалось впечатление, что седеющий мужчина повторял одно и то же сегодня уже десятый раз и меньше всего нуждался в вопросах, способных сбить его с мысли. Я молча слушала, подставляла голову, заплела и закрепила волосы так, как сделала бы это для арены. Мастер бубнил и бубнил, то обхватывая голову мерной лентой, то используя циркуль, а под конец сообщил, что делать маску на такое правильное лицо будет просто и приятно.