Мама знает лучше

«Добро пожаловать в ад. Снова»

Аури, где-то поблизости города N.

Я еду на автопилоте.

Трасса перед глазами сужается, и я их тру в попытках вернуть взгляду четкость, но получается плохо.

Бабуля умерла.

Ее больше нет.

Где-то в области сердца снова ноет. Чуть надавливаю на грудную клетку в надежде, что станет полегче, но не становится. Мне больно. И я уже так дико по ней скучаю…

На миг прикрываю глаза, а потом вздрагиваю от восторженного крика.

— Вау-вау-вау! Смотри! Это что такое?!

Бросаю взгляд сначала на хозяина этого раздражительного голоса — Никиту, потом перевожу взгляд туда, куда он активно тычет пальцем.

— Карьер.

— Карьер…

Повторяет совершенно по-дурацки. С придыханием. Сразу достает телефон, чтобы заснять «вид», а я закатываю глаза. Господи! Ну что за человек! Ведет себя так, будто никогда не видел карьеров!

Хотя, может быть, это действительно так.

Никита — это мой…как бы «сводный» брат? Вроде бы я правильно использовала термин, но если что, поправьте. Для меня это все в новинку. Он сын нового маминого мужа.

Нет, мне не нравится, как это звучит. Как будто у нее мужей была целая вереница. Блин, да, была. Это ее четвертый брак, но Григорий — особенный мужчина для нее. Это видно сразу.

Он большой, красивый, очень серьезный. А еще он генерал. Они познакомились на одном из мероприятий, и вот уже третий год души друг в друге не чают.

Красиво звучит. Да и есть на самом деле. У них очень теплые, глубокие взаимоотношения. Иногда я даже поражаюсь тому, насколько хорошо он ее чувствует. Будто знает не три года, а всю жизнь.

Когда я приехала в Москву, Григорий стал…сюрпризом для меня. Ни я, ни бабушка не знали, что у мамы появились серьезные отношения, а тем более что она собирается замуж. Для меня это, кстати, стало сигналом: как говорят? Счастье любит тишину. Видимо, найдя «своего» мужчину, мама не торопилась делиться этим со всеми вокруг. Даже с нами. Обидно немного, наверно. Ну, было. Сейчас я отношусь к этому иначе. Больше понимания появилось как бы…не знаю. Может быть, я выросла? А может быть, просто поняла ее: Григорий, как он разрешает называть себя — Гриша, сразу не понравился бабушке. Такой прикол был, когда они увиделись впервые. Даже я почувствовала звенящее напряжение и всю встречу делала вид, что обычное печенье — это самое интересное, что я когда-либо видела. Наверно, мама боялась осуждения или похожей реакции, поэтому оттягивала момент нашего знакомства. Вроде как мой отец тоже был военным, но он бросил маму, как только узнал, что она беременна. По крайней мере, я это поняла из тех крупиц информации, которую узнала от бабули. Она вечно губы поджимала, когда я задавала вопросы, и в какой-то момент мне просто не захотелось больше спрашивать, а вот ее отношение к военным осталось идентичным. Именно его она демонстрировала всю нашу "встречу", с которой безумно хотелось сбежать.

Никита мне тогда помог…

Да на самом деле, если кажется, что он меня бесит — это, поверьте, не так. Я к нему очень тепло отношусь. Это он вытащил меня из депрессии, не давал сидеть дома, а вечно тащил куда-то «погулять» под предлогом того, что ребенку нужен свежий воздух.

«Ну…я читал где-то…Блин, ладно, не читал! Но в фильмах вечно об этом говорят! Так что, погнали! Сегодня будем изучать какой-нибудь парк…»

Никита — сын от первого брака. Жена Григория умерла, и это все, что я знаю. Никита не любит об этом говорить, а у Григория так и не спросишь. Он же…ну, генерал, понимаете? К нему вообще сложно подойти с каким-либо вопросом, чтобы поджилки не тряслись.

Вздыхаю и откидываю защитный козырек от бьющего в глаза солнца. Никита продолжает снимать, на этот раз записывает Reels. Он моложе меня на пару лет, еще учится в универе, так что сильно вовлечен вовсе это…модное, молодежное.

А я старая.

Нет, конечно. По возрасту — нет. Но в душе я будто сотку разменяла уже давно.

Вздыхаю и смотрю в зеркало заднего вида. На огромном, черном джипе за нами едет мама, Григорий и Свет. Он сам попросился покататься на большой "дедушкиной" машине, а я не была против. Думаю, маме пойдет на пользу. Она за эти пару дней сильно сдала. Постоянно плачет, винит себя. Может быть, меня тоже. Я боюсь задать этот вопрос и услышать правду.

Пару раз моргаю, чтобы не думать об этом, но знаю, что буду.

Мы же почти на месте.

Вот-вот.

Все снова начнется по новой.

Пять километров. За ними поворот направо. Длинная аллея из высоких сосен. И он. Город, который манит своим великолепием. Сказка. Почти гребаная сказка, если ты не знаешь, какая грязь там творится на самом деле. Если ты ее не касался…

— Вау-у-у…

Снова звучит восторженное, когда мы сворачиваем наконец-то на подъезд к городу. Я хмыкаю. Не злюсь на него за то, как он болтает головой из стороны в сторону. Понимаю. Это место действительно невероятно красивое в природном, видовом смысле. Наверно, если бы я в первый раз попала сюда, тоже реагировала похожим образом.

Но я еду хоронить бабулю. И мне не до лицезрения "красот". Мне вообще сейчас ни до чего нет дела.

Почему именно сюда, спросите вы? После всего? Так просто будет правильно.

Ни я, ни мама не хотели сюда возвращаться, но какая разница? Она бы хотела. Быть дома наконец-то, рядом со своим любимым мужем. А я? Потерплю. Все будет хорошо.

Наконец-то мы добираемся до арки из железных прутьев, где витиеватым почерком выведено название города, и меня пронзает тысяча игл. По нутру проходится холодная волна, а сердце начинает стучать чаще-чаще-чаще. Кажется, что сейчас вот-вот из кустов выпрыгнет какой-нибудь страж в плаще и непременно остановит меня. Скажет:

— Куда это ты направляешься, а?! Забыла?! В нашем городе не место всяким шлюхам!

Поэтому я давлю в пол, газую и проношусь через первый рубеж стрелой. Никита затихает рядом. Чувствую, как смотрит на меня, поэтому слегка мотаю головой и шепчу.

— Все нормально.

Он ничего не отвечает. Наверно, потому, что знает, что это откровенное вранье? Меня это сейчас мало волнует.

Новая ударная волна расходится по внутренностям, на этот раз пожаром. И током. И цунами.

Не думала, что я так скучала…

Я еду по знакомым с детства улицам и даже открываю окно, чтобы подышать родным воздухом. Здесь так красиво…прямо как в моих воспоминаниях. Небольшой рай, сокрытый в тени многовековых сосен от всего мира. Сказка. Город мечты…

Особая архитектура зданий, схожая с деревушками где-нибудь в глубинке Франции, запах свежих цветов и травы. Я ловлю момент, когда, клянусь, слышу, как вдали раздается бурное журчание нашей речки.

Все заканчивается разом, когда мы заворачиваем на главный проспект, тонущий в лучах уходящего солнца. Это происходит моментально. Когда я вижу первых жителей этой дыры.

Хм, наверно, Дьявол тоже может быть привлекательным. Недаром он считается самым красивым ангелом, и самым коварным тоже. Да, Аури, он коварен в своей красоте. Он тебя тянет, чтобы потом забрать твою душу.

Разом закрываю окно, сжимаю руль чуть сильнее и из-за злости снова прибавляю газа. Господи, как я хочу побыстрее убраться отсюда.

***

Мы прибыли как раз к ужину и даже успели заселиться, чтобы его не пропустить. Свет устал, я вижу, как он вяло на все реагирует и почти постоянно зевает, поэтому стараюсь все сделать быстро. Кормлю его, а потом уношу в номер. Григорий заказал для нас шикарный семейный люкс. Кстати, он действительно шикарный, даже для Москвы, но меня не сильно удивляет. Говорю же, в этом городе очень высокие стандарты.

Какой двойной смысл…

Нет, его на самом деле нет, просто я вижу везде заковырки, потому что до сих пор слишком сильно злюсь и готова плеваться ядом до бесконечности в квадрате.

Ладно, это неважно. Точнее, важно, но не сейчас.

Укладываю сына спать. Обычно я читаю ему заковыристую сказку, где главные герои — животные, но на этот раз этого не требуется. Долгая дорога и последние события сильно вымотали его.

Свет еще маленький. Он пока не понимает, что произошло. И как же горько…черт, как горько, что ему приходится столкнуться со смертью так рано.

— Это несправедливо, — говорю тихо, когда слышу за спиной шаги.

Это Никита. Он заходит в нашу комнату, подходит к своей кровати, вздыхает и садится.

— Знаю.

— Что я ему завтра скажу?

— Скажи то, что обычно родители говорят в его возрасте.

— Например?

— Ну…например, что бабуля теперь на небе и всю жизнь будет смотреть на него и оберегать.

— Серьезно?

Никита жмет плечами и тянет за провод свою зарядку.

— Мне помогло.

— Прости…

— Да нет, все норм. Я не ее имел в виду.

Поднимаю брови, а он на меня взгляд бросает и слегка улыбается.

— Кажется, я — херовый сын, да?

Я не успеваю ему ответить. К нам заходит мама, прежде тихо постучав несколько раз.

— Можно?

Киваю и сразу отвожу взгляд в сторону. Она сейчас без очков, и так больно смотреть на нее…Глаза красные и опухшие, да и вообще…будто за эти пару дней мама резко постарела. Нет, она все еще выглядит великолепно, просто…в ее взгляде что-то необратимо изменилось.

— Спит уже, да? — она подходит ближе и слабо улыбается, а я киваю.

Не могу ничего сказать. Мне стыдно. Черт, как же мне стыдно…

Чувство вины буквально душит! Нет, я не могу здесь оставаться. Рядом. С ней.

— Я отъеду.

Говорю слишком резко, да и поднимаюсь тоже. Мама кажется растерянной, но я улавливаю это только боковым зрением.

Продолжая избегать прямого, зрительного контакта, быстро пересекаю номер, забираю свою куртку и ключи от машины.

— Аури, постой…Ну…куда же ты?

— Я…мне надо…черт, мне просто надо. Прости.

— Аури…

— Побудь с ним, ладно? Если проснется — позвони.

— Аури, постой! Я…

Но я уже не слышу, что она хочет сказать дальше. Вылетаю в коридор и быстрым шагом следую до лифта. Кажется, еще секунда, и я точно взорвусь! Прямо здесь…

Черт.

Нет-нет-нет…нет!

— Стой!

Меня жестко хватают за руку и разворачивают на себя. Это Григорий. Он смотрит так, будто убить меня готов.

— Куда ты собираешься?! Аури!

— Отпустите!

Резко дергаюсь и отступаю в кабину, которая как раз приехала. Будто кто-то свыше все-таки меня благословил.

— Не надо меня трогать…

— Прости, я не хотел.

Он на мгновение замолкает и опускает глаза, будто хочет найти на красном ковре какие-то ответы.

Их нет, Григорий. Поверьте. Не там, ни здесь. Нигде. Их вообще нет! Мы живем эту жизнь, как слепые котята. Делаем что-то, что непременно запустит цепную реакцию. Одно домино толкнет другое. Так и события в нашей жизни: одно толкает другое, а потом все сыпется. Валится. Рушится.

Я не могу это контролировать.

И никто не может.

— Аури, — тихо зовет он меня, и когда я смотрю на него, то понимаю, что, наверно, ошиблась.

Он не злился. Беспокоился.

С чего бы вдруг? Я ему никто. Просто дочь его любимой женщины.

Но это все равно приятно. Правда.

— Я знаю, что терять близкого человека сложно, но…не делай глупостей, окей? Помни, что здесь тебя ждет мама и твой малыш.

Я киваю пару раз.

Не скажу, что собиралась вытворить какую-нибудь дичь, просто…

— Мне просто нужно подышать.

Теперь кивает он.

— Хорошо.

— Я сгоняю с ней, — звучит голос Никиты за спиной его отца, но он лишь слегка голову поворачивает, потом опять смотрит мне в глаза и мотает головой. Слегка улыбается.

— Не надо. Аури нужно побыть одной. Если будут проблемы — звони.

Я знаю, что он имеет в виду над «проблемами» — причину, по которой я отсюда уехала под покровом ночи. Моего бывшего мужа.

Нет, я о нем не думаю вообще. Нам сейчас встретиться — нереально. Ладно-ладно, очень даже реально. Хорошо. Город маленький, а земля и без того круглая, но какова вероятность? Он, наверно, сидит в своей квартире со своей женой.

Интересно, она уже стала его женой?

Блин, о чем ты думаешь?

— Хорошо.

— Хорошо.

Григорий отступает и позволяет створкам лифта сомкнуться, а я прижимаюсь спиной к стене и прикрываю глаза.

Не знаю, куда я поеду. Не скажу, что куда-то в принципе хочу ехать в этом городе, но оставаться в номере — еще большее испытание.

Ладно, что-нибудь придумаю. Лишь бы не быть здесь.

Лишь бы быть подальше.

Я даже согласна увидеть ЕГО, лишь бы не здесь...