Мама знает лучше

«Разговор»

Аури

Мы со Львом выходим в тот момент, когда Давида грузят в машину. Я вижу его наглую и холеную рожу через окно, и да, получаю садистское удовольствие. Потому что рожа-то потекла хотя бы немного: страх. На ней отпечатался ужас. И пусть всего на мгновение (пока), но то мгновение бесценно.

Невидящим, замыленным взглядом он смотрит на меня и пару раз моргает, чтобы вернуть фокус, а я беру и выставляю средний палец. С улыбкой.

Знаю-знаю-знаю. Нельзя бить лежачего и все такое, однако мне, если честно, снова насрать. Всех этих людей даже с животными сравнивать не хочется. Животных боюсь оскорбить.

Так что, в задницу все ориентиры! Сегодня и до конца моей мести — это будет серая мораль, как она есть. И я уверена, что никогда об этом не пожалею.

Хмыкаю и перевожу взгляд на Льва, когда машина трогается. Он за мной наблюдает с улыбкой, покручивая языком сигарету, потом зажигает ее и выдыхает дым со смешком.

— Злая ты баба, Аурелия. Мажорчику пятнашка светит, а ты…

Тихо цыкаю, бросаю на него взгляд, но отвечать на это смысла не вижу. Указываю подбородком на его машину.

— Подкинешь?

— Да, прыгай.

Медленно идем по направлению к тачке. Лев молчит. А я не могу.

— Какие новости?

Слышу еще один тихий смешок, который звучит вместе с запахом дыма.

— Хорошие. Все, кого ты предоставила — подтвердили контакт с этим вашим Давидом.

Это же просто отлично! Но тут же, заметив мою улыбку, Лев спешит ее отрезать.

— Аури, нет. Не радуйся слишком быстро. Только четверо из семи пойдут в суд и дадут там показания.

— Что?! Почему?!

Он отвечает одним взглядом. Ну, да. Хорошо. Понимаю.

Киваю пару раз и хмурюсь.

— Боятся?

— Кто боится, кто не хочет позора. Ты сама должна понимать. Изнасилование — это одна из самых конченых статей. Женщины часто гасят в себе то, что с ними случилось. Не только потому, что страшно…

— Но и потому что стыдно.

— Точно, — он вздыхает, потирает лицо крупной ладонью и вдруг фыркает, — Блядь, кто бы знал, как я ненавижу этих обрыганов. Больше всего, клянусь! Даже на убийц так не реагирую, как на эту грязь. Была б моя воля… ай, ладно. Думаю, сама понимаешь.

Понимаю.

Решаю не продолжать эту отвратительную тему, от которой у любого нормального человека по спине мурашки забегают.

— Его не отпустят?

Лев усмехается.

— После того как от генерала Самойлова пришло особое распоряжение? Абсолютно исключено. Этому ублюдку не помогут даже бабки.

— А у него их нет.

Резко переведя взгляд на меня, Лев выгибает брови, а я жму плечами и открываю дверь его машины.

— Я их украла.

Сажусь в тачку, за ее пределами раздается удивленный смешок. Через мгновение я слышу, как Лев отбрасывает бычок и залезает следом.

— Я сделаю вид, что этого не слышал.

Хмыкаю и жму плечами.

— Даже если вдруг тебе ударит моча не в то полушарие, без вариантов. Я не оставляю следов.

В тишине Лев заводит машину и сдает назад. Я же смотрю на ресторан, откуда как раз выбегает Леша.

Как в плохом фильме, мы встречаемся взглядами.

Как в отличной реальности, я фыркаю и прерываю этот контакт первой, повернув голову, гордо задрав нос и расправив плечи.

Надеюсь, ты не думаешь, что это конец. Урод.

— Могу задать вопрос?

— Да, — просто соглашаюсь я, а потом указываю вперед.

Лева кивает пару раз и проезжает первый перекресток.

— Я знаю, что ты трудоголик, особенно если надо. Но…Аури, ты собрала огромное досье всего за пару дней. Разработала план. И…кстати, почему так?

— Потому что.

— Хм, допустим.

— Это твой вопрос?

— Что они сделали тебе? — бросаю на него взгляд, — Не делай из меня дурака только, хорошо? Ты привлекла Григория Олеговича. Ты нашла всех девчонок. Ты составила план. Это похоже на месть, Марсо.

Молчу.

Не знаю, хочу ли рассказывать? Посвящать его в мерзкие тайны своего прошлого?

— Я мог бы сам засунуть жало и все выяснить, но мы друзья, Аури. Поэтому я спрашиваю глаза в глаза, а не поступаю как крыса.

Знаю, но все равно…

— Ладно, не хочешь…

— Он — мой бывший муж.

Короткая пауза.

— Кто? Давид?

— Фу! Нет!

— А кто тогда?

— Быков. Алексей Алексеевич Быков.

— Сын…

— Да.

Снова пауза.

— Он…отец Светика? — спрашивает он, а мои губы искажает кривая ухмылка.

— Да. И он никогда об этом не узнает.

В салоне повисает пауза. Я указываю дорогу — и все. Лев ничего не отвечает. Знаю, о чем он думает. У Льва тоже была жена. У них тоже есть ребенок. И тоже был развод. Расстались они плохо, и Вика до сих пор вставляет палки в колеса их общения с сыном.

Понимаю.

Я реально понимаю, что крутится в голове у Левы, поэтому резко перевожу взгляд и чеканю.

— Нет, я не наказываю его за то, что он со мной расстался. Это за то, как он это сделал. За предательство. За то, что он не защитил меня, хотя был моим мужем и был обязан это делать!

— Я… ничего не сказал, — Лев слабо улыбается и притормаживает рядом с моей машиной, — Просто…

— Я знаю, о чем ты подумал.

— Что это жестоко?

— Именно. Но это не так. Он не заслужил быть отцом моего сына. Он просто донор спермы.

Лев переводит на меня серьезный взгляд, и я, конечно, догадываюсь, что ему уже приходилось такое слышать. Скорее всего. Но он просто не понимает.

— Ты не понимаешь, — подвожу итог, Лев хмыкает.

— Да ну?

— Слушай. Твоя жена взбесилась, что ты залез на другую бабу. Козел и мудак — факт, уж прости. Но дело не в измене.

— А она была?

— Да.

— Тогда…

— Дело не в этом! — повышаю голос, сама глазами молнии пускаю, — Из-за него меня с дерьмом смешали, и мне пришлось бежать из своего дома ночью! Потом из-за него умерла моя бабушка, а потом еще чуть лучший друг не умер! И все он! Потому что чертов трус и предатель! Ясно теперь?!

— Аури…

— Тема закрыта, — резко подвожу черту, берусь за ручку и открываю дверь, — Все, как договаривались. Далеко не уезжай. Мне нужно еще три дня, а потом можешь их всех брать. Дополнительные доказательства получишь сегодня или завтра.

— Мне стоит спрашивать, как ты их достала?

— Я с ним переспала, а потом закинула на компьютер шпионскую программу, которая проникла в их основную систему. Он же мудак. Сидит с домашнего компа по деловым вопросам.

Он часто моргает, я коротко улыбаюсь и киваю.

— Три дня, и у тебя будет премия и пару звездочек на погонах. На созвоне.

Выхожу, хлопаю дверью чуть сильнее, чем того требуют обстоятельства, а потом быстро иду до своей тачки.

Вот и поговорили.

Я знаю-знаю-знаю, что так делать нельзя. Лев не виноват, что полез с вопросами. Да и я, наверно, тоже не виновата, что меня это взбесило.

Просто так сложилось.

Это просто моя жизнь. Увы и ах.

— Аури!

Резко торможу и оборачиваюсь. Лев вылез из машины, положил руку на дверь и нахмурился. Кажется, все-таки что-то скажет. Даст свою оценку, чтоб ее. Хотя кто его просит? Совершенно точно не я.

— Я имел в виду, что это жестоко по отношению к сыну. Не к нему. Точнее, к нему тоже, но Светик…

— Хватит об этом.

Снова поворачиваюсь, но слышу, как за спиной Лев матерится, захлопывает дверь и идет ко мне.

Да хватит!

— Ты издеваешься?! — снова поворачиваюсь и тяжело дышу, — Серьезно! Какого черта?!

Лев усмехается.

— Я ни за кого не заступаюсь, правда.

— А что ты делаешь?

— Ты — мой друг. Я не хочу, чтобы ты наворотила дел и потом об этом жалела.

— Он заявил, что это мой ребенок, и не его проблемы, Лев. Он отправил меня на аборт. Поэтому его ребенок остался в мусорном контейнере гинекологического центра. А мой в Москве с моей мамой. Сажает рябину и радуется жизни. Думаешь, я буду жалеть о чем-то? Он меня предал. И его предал.

— Думаю, есть предыстория такого поступка.

— Правда?

— Правда, — кивает он, серьезно глядя мне в глаза, — Ты не похожа на идиотку, малышка. Ты бы не вышла за дерьмо замуж, а если ты вышла, значит, что-то хорошее в нем было все-таки.

— Красивая морда.

— Тоже мимо. Это не ты.

— Лева, ты…

— Там есть предыстория. Или я ошибаюсь? Скажи, заткнусь.

Не могу.

Отвожу взгляд в сторону, а он тихо усмехается и кивает.

— Говорю же. Дело никогда не бывает простым. Обычно, кстати, когда все слишком очевидно…

— Он думал, что я ему изменяю.

— А ты…

— Я тебе сейчас нос разобью, отвечаю.

На этот раз он посмеивается, но для верности делает шаг назад, подняв ладони вверх в примирительном жесте.

— Ладно. Глупый вопрос.

— Этого не было. Я любила его безумно.

— Почему он поверил?

— Не знаю, — вздыхаю и тру глаза, а потом резко отнимаю руки от лица и лежу, — И это уже, блядь, вообще значения не имеет! Ты видел доказательства. Ты составлял дело. Ты знаешь, что это за люди. Думаешь, я позволю этому ублюдку приблизиться к моему ребенку? Ни за что!

— Вот именно потому, что я видел доказательства и составлял дело, я знаю, о чем говорю. Имени Алексея Алексеевича Быкова не фигурирует.

— Считаешь, он не знает?!

— Без понятия, — просто жмет плечами, разворачивается и кидает напоследок, — Но опять же. Зная тебя? Я очень сомневаюсь, что ты бы вышла за ублюдка. На созвоне.

Итог разговора меня не устраивает.

Я стою и смотрю, как новенькая бэха срывается с места и пропадает за поворотом. Провожаю ее взглядом. Рассеянно, немного даже потерянно.

Пыль со дня моего озера прошлого снова поднимается.

Не хочу, но невольно думаю: почему он поверил? Что там были за доказательства? А главное…ты имеешь отношения ко всей той чернухи, которая творит твоя матушка?

Мой телефон начинает истошно орать.

Мотаю головой, опускаю взгляд и усмехаюсь. Снова незнакомый номер. Но на этот раз это не Леша — я точно знаю.

А кто?

Кажется, тоже догадываюсь.

Как там говорится? Вспомнишь говно, вот и оно?