Мама знает лучше

«То, что идет за адом — настоящий ад»

Аура

Впервые после «надеюсь, что больше не свидимся», он приезжает ко мне на следующий же день, но не выходит из машины. Я замечаю ее через окно, и бабушка советует выйти и поговорить, только я больше не хочу. Отказываюсь. Буквально через пять минут Леша тоже, видимо, отказывается от чего-то в своей голове — уезжает.

Чтобы вернуться на следующий день с той же программой.

Я его совсем не понимаю. Что он творит и зачем? И что происходит его в голове, раз он это исполняет?

На третий раз мои нервы не выдерживают, и я выхожу сама сразу же, как BMW останавливается у забора. Психую. Возможно, надеюсь на разговор. Да-да, знаю. Глупо. Но я все еще питаю какую-то надежду на адекватность, только она еще на грамм становится легче, когда я делаю всего шаг по двору, а машина сразу срывается и покидает зону видимости.

Я растеряна.

Серьезно.

Совершенно не понимаю, что происходит, но это сильно бьет. Когда надежда умирает — это всегда больно. Она умирает еще, когда на следующий день Леша не появляется, но оживает, когда я вижу машину еще через три дня.

Честно? У меня в груди все подпрыгивает!

Так глупо…

Этот человек предал меня, а теперь издевается, но я надеюсь и верю, что, возможно, он просто не готов во все это по-настоящему поверить. Особенно когда дверь открывается, он выходит на улицу и одаривает меня пристальным взглядом.

Я очень счастлива.

Кажется, что он готов поговорить, только меня ждет очередное, горькое разочарование…

— Я привез твое кольцо, — сухо говорит он, когда я подхожу ближе.

Тут же столбенею.

Это уже похоже на какое-то тупое издевательство, о чем я тут же хочу ему сообщить, но не успеваю. Леша кладет подаренное им когда-то колечко на почтовый ящик, резко разворачивается к своей машине и собирается уже свалить, как обычно, но я кричу ему в спину:

— Не приезжай больше!

Он застывает.

Я часто дышу и чувствую, что вот-вот непременно расплачусь, поэтому посильнее сжимаю себя руками и силой воли не позволяю снова рухнуть перед ним на колени.

Тише добавляю.

— И забери свое гребаное кольцо. Мне оно не нужно. И ты. Больше не нужен…

Знаю, что он слышал, судя по тому, как сильно сжимает свои кулаки, только я больше участвовать в этом бреде не желаю. Тут же разворачиваюсь и ухожу, надеясь уже совсем на другое: на то, что больше его не увижу никогда.

Я этого не хочу.

Терпеть выходки большого ребенка, который творит непонятно что? Когда у меня свой ребенок будет? Совсем-совсем скоро? Увольте. Хватит!

Но все, конечно, происходит иначе.

Уже этой ночью.

Бабуля легла спать пораньше из-за скачка давления, а я убираюсь на кухне, когда замечаю, что у ворот нашего дома снова останавливается машина. На этот раз моя. Точнее, не моя, конечно, а его — подарок, который значил для меня когда-то так много, а теперь заставляет только снова прочувствовать всю боль от его предательства.

Как насмешка.

Господи, очередная насмешка…

Я так устала их терпеть! Хватаю первое, что попалось на глаза — толкушку для картошки, — и быстро выхожу на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Задолбал! Ну, правда! Если ты все уже решил, развелся со мной в экстренном порядке, завел новую «невесту», тогда какого хрена?! Оставь меня в покое! И бабушку мою тоже! Я за нее сильно переживаю. Из-за волнения по поводу всей этой ситуации она стала чувствовать себя плохо.

Поэтому хватит! И мне тоже хватит сопли на кулак наматывать. Все ясно. И все кончено.

Подхожу к машине, как раз в тот момент, когда Леша из нее буквально вываливается. С пассажирского сидения. Мертвецки пьяный.

Я хмурюсь и чувствую себя…очень-очень слабой в этот момент.

Бухой мужик с уязвленным эго? А оно уязвленное. Он не просто так катается сюда. Он хочет счет сравнять, унизить меня еще больше, делая такие тупые поступки на глазах у всей улицы! Дело не в любви и разбитом сердце. Оно у него не разбилось. Если честно, я начинаю сомневаться, что оно у него вообще есть! Так что, дело совершенно не в этом. Просто Алексей Быков чувствует себя оскорбленным, поэтому срывает свою злость на виновнике, как он считает, всех своих злоключений — то есть, на мне.

А я не позволю!

На мне нет никакой вины. И мне плевать, если он думает иначе! Его проблемы!

— Убирайся с моей улицы, — беру себя в руки и цежу, посильнее сжимая толкушку.

Алексей медленно переводит на меня свой взгляд и криво усмехается, оценивая мое оружие.

— Будем драться?

— Я сказала…

— Привез тебе кое-что.

Мне в лицо летит маленький, черный брелок — ключи от моей когда-то машины. Я его, естественно, словить не успеваю, но вздрагиваю, когда он ударяется в руку и падает на пыльную дорогу.

Что отвечать на такое? Без понятия.

А дверь открывается. Из нее вылезает совершенно незнакомый мне мужчина, одаривает взглядом, полного осуждения. И уходит.

Я молчу. Слежу за ним, а когда смотрю на Лешу — он усмехается еще раз.

— Незнакомый водитель, да? — говорит едко, — Я его заказал из приложения.

— Зачем мне эта информация?

Он делает на меня шаг, а я отступаю, но стараюсь не подавать вида, что на самом деле сильно боюсь его такого. Как в животном мире — покажешь страх, кирдык тебе. Держись, Аури! Стой смирно.

— Ну, не знаю…быть может, начнешь переживать за своих любовников? Хотя…чтобы переживать, надо иметь сердце. А у тебя оно есть?

Делает еще шаг — я снова отступаю и хмурюсь.

— Этот вопрос задай своему отражению.

— Да что ты? Хм, как интересно…

— Убирайся. Я не желаю тебя больше видеть и…

— Знаешь… — секунду он картинно смотрит в небо, а потом резко на меня, — А вот я желаю.

Я не успеваю среагировать, только сгруппироваться, когда он с силой дергает меня за руку и прижимает к корпусу машины.

Ударяюсь лопаткой. Не сильно, но страшно.

— Ты… — повышаю голос, только Леша сразу меня перебивает, нависнув сверху, как топор над головой.

— Я вот желаю понять…какого хера тебе не хватало?! Мало денег давал? Или, может быть, мало тебя трахал?!

От запаха спиртного меня начинает мутить. Я упираю руки ему в грудь, чтобы сохранить дистанцию, но тут же отнимаю одну, когда чувствую, как его пальцы скользят по моему бедру.

— Не смей, — выдыхаю еле слышно и берусь за запястье, — Не трогай меня…

— Лучше бы ты это говорила всем своим ебырям! А не мне! Своему законному мужу, блядь!

— Ты мне больше не муж!

Лешу бесит правда. Притом им же организованная. Он хватает меня за щеки и заставляет смотреть в глаза, приближается. Касается моего носа своим, и так часто дышит, что мне кажется…черт, мне кажется, что сегодня я уже не вернусь домой. Я уже не вернусь никуда! Потому что он меня убьет. Здесь или отвезет подальше, но я боюсь, что уже не вернусь обратно…

Не надо было выходить.

Не надо было…контактировать вообще!

Но я не ожидала такого поворота событий…Мой Леша никогда не был таким. Иногда он выходил из себя и психовал, но все люди психуют, когда что-то идет вразрез с их планами — это нормально; я сама психую! Могу что-нибудь швырнуть, накричать, нахамить. Все мы люди. Я старалась никогда не обижаться на него долго, если попадала под горячую руку, потому что он платил мне той же монетой. Прощал меня быстро, а потом крепко обнимал и улыбался:

«Ничего страшного, малыш. У всех бывает плохой день…»

Да, у всех. Но то, что происходит сейчас…это страшно. И я чувствую себя в очень серьезной опасности, поэтому пытаюсь его вразумить…

— Леша, я беременна. Пожалуйста…

— Думаешь, мне есть дело до твоего выблядка? — хрипло спрашивает в ответ, проводит носом по щеке и тихо усмехается, — Лучше бы тебе не напоминать об этом. Кстати. Да. Лучше бы не напоминать…

— Это твой ребенок…я ни с кем не…

— Заткнись! — пальцы сильнее сжимают челюсть, и когда я смотрю в его глаза — в них лишь тьма.

Не потому, что сейчас ночь и ничего не видно. В нем просто ничего не видно…лишь абсолютная тьма.

А потом он хрипло шепчет.

— Как ты могла, блядь? Просто…не понимаю! Не могу понять, Аури! Я же тебя так любил…

— Поэтому ты сейчас делаешь мне больно? Из-за любви?

— Поверь, — усмехается он криво, — Ты не знаешь, что такое боль. Я лишь слегка сжимаю твое лицо, а ты раздавила мое сердце. Соизмеримо?

— Я ничего не делала.

— Хватит врать! Я все видел! Фотографии, видео, где ты…где тебя…блядь!

— Это была не я. Твоя мать…

— Не приплетай ее сюда! Моя мама тебя защищала! Выгораживала! Но когда мы увидели доказательства…

Я давлюсь смешком.

Нет, стоит отдать должное Антонине Алексеевне. Она — гребаный гений подстав. Конечно, столько лет в большом бизнесе, который в принципе строится на подставах и предательстве — это хороший фундамент для того, чтобы стать отличным режиссером и продюсером.

Снимаю шляпу.

— Если ты мне не веришь, то уезжай. Какой смысл…

— Я хочу услышать ответ! Почему! Скажи мне: почему?! Твою мать! Чего тебе не хватало?!

Леша повышает голос и начинает меня трясти. Так завязывается очень сомнительная борьба, где я, конечно же, в проигрышной ситуации.

Пытаюсь оторвать его от себя, потом вырваться, ударить, может быть, укусить, но потасовка от моих нелепых телодвижений становится только масштабней. Мне кажется, это лучшее шоу для всех моих соседей…завтра они непременно расскажут бабушке, и ей снова будет плохо…

Да чтоб тебя!…

Мне ничего не остается, кроме как идти ва-банк.

— Отпусти! Или ударь уже! Давай! Стань, как твой папаша! Сейчас, думаю, ты на него похож особенно сильно!

Дальше только две дороги: либо я действительно больше никуда и никогда не вернусь, либо мои слова подействуют, как холодный душ. Леша больше всего боится стать однажды похожим на своего отца, и может в равной степени, как испугаться этого, так и взбеситься, что я вдруг его вспомнила.

Кажется, сегодня мой день.

Я чувствую, как его хватка становится легче, а взгляд теряет остатки четкости, будто я ударила его между ног, и теперь он словил расфокус. Леша ничего не говорит, но видно, что он моментально и сильно теряется, и в себя прийти у него вариантов нет.

Внезапно его от меня отдирают с силой и толкают так, что он с грохотом ударяется о машину, а я оказываюсь за спиной. Ее я сразу, конечно же, узнаю — это Сема. Мой лучший друг с пеленок.

— Руки от нее убрал! — рычит он, но Леша ничего не отвечает.

Мне страшно, что начнет. Вот сейчас он придет в себя и снова начнет нести всякую хрень, а это чревато. Сема — он необычный парень, которого просто можно отодвинуть. Сема занимается борьбой. Притом настолько давно, насколько я его помню.

Если Леша сейчас откроет рот…господи, если только откроет! В его состоянии? Это будто очень быстро и кроваво. Очень! Хоть бы он молчал…

Я молюсь, чтобы молчал.

Потому что знаю, что не стану лезть в пекло и пытаться их разнять: я беременна. Мой ребенок для меня дороже…

Сема пару мгновений молчит. Я не рассказала ему, что случилось, потому что ни с кем в принципе не готова была разговаривать, кроме бабули. Просто закрылась на втором этаже в своей комнате и лежала под одеялом, мечтая проснуться в прошлом, где все было хорошо.

Но все плохо.

И я это вижу.

Леша продолжает обвинять меня в том, чего я не делала. Обливает грязью откровенно и жестоко. При этом даже зная, что я ни в чем не виновата — мне до слез стыдно и обидно.

Опускаю глаза, сильнее сжимаю свои руки. Сема…он хороший, конечно, но что подумает обо мне теперь? я не знаю. А вдруг поверит?…

— Ты пьян. Уходи, не доводи до греха. Ни себя, ни меня. Когда будешь в состоянии и все-таки захочешь что-то обсудить — окей. Сейчас же тебе лучше свалить отсюда, потому что еще одно слово, и я не посмотрю, что состояния у тебя не хватит даже на один удар.

Обернувшись ко мне, Сема нежно обнимает за плечи и ведет в сторону дома, а Леша молчит. Я чувствую его взгляд, на секунду оборачиваюсь и вижу, как он стоит…

Такой потерянный и одинокий.

Господи! Ты серьезно?! Тебе его жаль?! Чокнутая…

Я запрещаю себе даже думать в этом направлении. Поворачиваюсь и больше не смотрю на него — не хочу. Хватит. Надеюсь, что теперь точно хватит…

Мы заходим в дом, и Сема ведет меня на кухню. Сразу ставит чайник. Молча. Я боюсь посмотреть в его лицо, но вижу боковым зрением, что он хмурится и злится.

А потом тихо говорит.

— По городу ходят слухи, Аури…

— Слухи?

— Что наш наследничек с тобой развелся.

— Ну…как видишь, это не слухи.

— Значит, правда…

Значит, да.

На кухне повисает тишина. Я хмурюсь, обнимая чашку свежего чая продрогшими пальцами, а Сема смотрит в окно сложа руки на груди.

— Я так понимаю… — начинает он тихо, — Он тебя в измене обвиняет?

— Его мать все подстроило! — резко поднимаю глаза и повышаю голос, — Я этого не делала!

— Я не спрашивал, делала ты это или нет.

Сема мягко улыбается и кивает.

— Ты на такое неспособна, Аури. Странно, что твой муж этого не знает.

— Сказал, что есть какие-то доказательства.

— Будто он не знает, что в нашем мире подделать можно любые доказательства… — вздыхает и убирает длинные волосы назад, — Так, ладно. Это сейчас неважно. Ты как?

— Я…беременна.

Сема резко застывает, а я грустно усмехаюсь и смотрю в чашку.

— Вот так. Похоже, ты все-таки был прав, когда говорил, что я зря с ним связалась. Не по Сеньке шапка.

— Я не хотел оказаться правым, но мажоры…это особый сорт людей. Они используют всех вокруг, а потом подставляют, предают, перешагивают и идут дальше. Это статистика.

Хмыкаю.

Сема плохо отнесся к новости, что я встречаюсь с Быковым, а когда узнал, что я собираюсь выйти за него замуж — и вовсе психанул. Сказал, что я еще пожалею. Я ему не поверила, что, очевидно, было ошибкой. Но…Сема в принципе, к элите нашего города N. относится сомнительно. Когда-то люди из «вершины» задавили бизнес его отца связями и деньгами. Так они убирали конкурентов, и с тех пор он их всех презирает. Даже пошел учиться на журфак, чтобы разоблачать власть имеющих.

«Хоть как-то с ними бороться надо!»

И я списала все его предупреждения на предвзятое отношение, ведь Леша не был таким…как оказалось, снова ошибка было так думать…

— Что ты будешь делать дальше?

— Я не знаю.

— Понятно. Ну, ладно.

Сема подсаживается ко мне и обнимает, а потом оставляет поцелуй у виска.

— Прорвемся. Я тебя не дам в обиду.

И это единственное, в чем я сейчас уверена на сто процентов…

***

Я просыпаюсь в плохом настроении из-за произошедшего и токсикоза, но меня радует тот факт, что Алексея на горизонте нет. Его нет и в этот день, и на следующий, и еще через один.

Конечно, я больше не настолько наивна, чтобы думать, что так будет и дальше, поэтому продумываю варианты. Как мне от него избавиться теперь? Он хочет получить ответы, притом хочет услышать то, что его удовлетворит. Плевать на правду! Так может…проще просто согласиться?

Об этом я думаю, когда спускаюсь вниз, и об этом думаю, когда бабушка вытаскивает меня из дома до магазина.

— Хватит сидеть тебе дома и киснуть! Надо гулять!

Мне не хочется, но ее расстраивать еще больше я боюсь и теперь вот бреду за ней следом, пока бабуля неустанно о чем-то говорит. О березах, о яблоках, об урожае. Мол, лето в этом году будет особенно жарким, а значит, и урожай богатым.

Супер.

Это то, что мне сейчас нужно — думать о картошке, когда вся моя жизнь летит по одному известному месту. Хотя, может, и действительно то, что мне нужно — это думать о чем угодно, кроме любимого человека? Который меня предал.

В конце концов, картошка не причинит мне боли.

Вздыхаю и поднимаю глаза, когда мы стоим на светофоре. Бабуля продолжает чирикать, а я…вдруг кое-что подмечаю. Может быть, это, конечно, галлюцинации, но мне кажется, что во-о-он та пара девчонок слишком уж странно и пристально на меня смотрят.

Хмурюсь, увожу взгляд перед собой — зеленый. Нет, наверно, мне показалось. За пару дней постоянной нервотрепки в четырех стенах я явно успела одичать. Не придумывай.

Но это повторяется снова, когда мы проходим мимо небольшого сквера, откуда на меня таращатся бабульки. Это подруги моей бабушки, и странно, что они не отвечают, когда она махает им рукой и громко здоровается.

Напрягаюсь.

Бабуля же жмет плечами и улыбается.

— Наверно, не услышали. Ну, пойдем скорее…

Только я вижу, что она притворяется. Кожей чувствую ее напряжение, и мне так хочется прижаться к ней поближе, потому что…такое ощущение, что я нахожусь не в любимом городе, а в стане врага.

Глупости какие…

Слегка трясу головой и переступаю порог магазина. Им владеет и здесь же работает тетя Люба, которая знает меня с самого детства. Именно к ней я бегала за спичками и молоком, когда бабуля давала мне авоську и пару рублей сверху на сладости.

Они тоже давно дружат. Наш город негласно поделен на так называемый «городок» и «деревню», и только относительно недавно его стали величать красивым «частным сектором», а раньше? Деревня и деревня. Городок — не центр! А городок и городок. Да, названия сменились, но люди все равно остались теми же.

Мы все друг друга хорошо знаем.

Абсолютно все!

Поэтому я сразу здороваюсь и даже улыбаюсь, но…в ответ не слышу ничего. Бабушка хмурится, подходит ближе к кассе и спрашивает:

— Люб, ты чего? Оглохла что ль?

А дальше…то, что было дальше, я запомню на всю свою жизнь, как еще одно жестокое предательство. Ну, или пример того, как люди с легкостью могут сбиваться в кучки, чтобы забить камнями одного человека. А главное, насколько сильно им это нравится на самом деле…

Тетя Люба нарочито медленно поворачивает на бабулю голову, поджимает губы и выплевывает.

— Еще чего не хватало мне! Со шлюхами всякими здороваться!

Я вздрагиваю, будто меня ударили и ударили сильно, а бабушка застывает. Она молчит пару мгновений, но все-таки находит в себе силы и тихо спрашивает.

— Люб, ты чего? Спятила?

— Да весь город уже знает, хорош прикидываться!

— Знает «что»?

О нет. Я подбегаю к бабуле и тяну ее за руку, шепчу…

— Бабуль, не надо…не спрашивай…

Но она стоит на своем, гордо расправив плечи.

— Знает «что»?!

Тетя Люба криво усмехается и ядовито смотрит мне в глаза.

— А твоя проблядушка в курсе, да? И чего тебе не сиделось на месте? Все ноги бегала, раздвигала!

Я застываю. Стою и смотрю ей в глаза, понять не могу…как она может так? Ведь знает меня всю жизнь…

— Ну, ничего! Бог не Тимошка, видит немножко! Все тебе вернется, потаскушка! Обидеть такого парня! Такую семью! Пошла вон с моих глаз! Пошла! Давай! Иди! Я проституток в своем магазине не обслуживаю!

Медленно покрываюсь румянцем. Даже не так. Я буквально горю, не могу дышать, чувствую, как подбородок начинает трястись.

Этого же не может быть…чтобы вот так, в одночасье, моя сказочная страна превратилась в кошмар, полный ужасающих чудовищ. И из любимого города…этот город моментально стал мне ненавистен и противен.

— Кому сказала! — тетя Люба хватается за бутылку с молоком, а потом выплескивает его на меня, продолжая орать так громко, что на меня, кажется, смотрят даже с космоса, — Пошла вон! Грязная девка! Благодарить должна Быковых, что они до тебя снизошли! А теперь вон как, оказывается! Бегала по мужикам, пока муж на работе был?! Грязная шлюха! Проститутка! Небось, еще и наркотой балуешься, как твоя мамаша в своей Москве…

Все это я слышу себе в спину, потому что не могу оставаться больше там. Я вылетаю на улицу, врезаюсь в кого-то, этот кто-то отпихивает меня, как что-то грязное и отвратительное, но мне плевать. Я набираю скорость, ведь…нет, я не могу здесь оставаться.

Это выше моих сил…