Проклятие Бессмертных: Метка Вечных. Книга 1

Глава 21

Нина

Когда я очнулась и обнаружила себя стоящей на чёрной блестящей поверхности, окружённой пустотой, я уже знала, чего ожидать. Едва прошло полсекунды, как я почувствовала, как чья-то рука легла мне на плечо сзади — металлическая и ледяная.

Я резко обернулась и отшатнулась от Самира, который возвышался за моей спиной, словно призрак на фоне кромешной тьмы.

— Ты наконец-то начала меня бояться, как я вижу, — в его голосе прозвучало какое-то разочарование.

— Ты нападал на меня. Дважды! — выкрикнула я.

— Полагаю, технически это так, — произнёс он с раздражением, будто я указала ему на какую-то незначительную мелочь. — Во-первых, в этом состоянии сна это едва ли можно считать настоящим нападением. Во-вторых, оба раза я делал это лишь для того, чтобы разбудить тебя от дремоты.

Я сузила глаза, бросив на него обвиняющий взгляд, и Самир равнодушно пожал плечами, продолжая говорить:

— Да, да. Хорошо. Признаю — мне нравится мучить тебя. Этого я не стану отрицать. Но это была вторичная мотивация, уверяю.

— И это должно меня успокоить? — резко бросила я, делая ещё один шаг назад от него.

Куда, чёрт возьми, я собиралась идти в мире, которого не существует, окружённая буквально ничем, я не знала, но это не остановило бы меня в попытке держаться от него как можно дальше.

— Нет. Полагаю, не должно, — задумчиво произнёс Самир, наблюдая за мной. — Но это что-то новое. Это не ужас я вижу на твоём лице, не так ли?

Его голос понизился, став опасно тихим:

— Это отвращение. Что рассказала тебе эта прославленная маленькая служанка из соседней камеры?

Он сделал шаг ко мне, преследуя меня, словно огромная чёрная пантера. Я сделала ещё один шаг назад.

— Поведала ли она тебе всё о моей репутации? Развлекала ли рассказами о тех, кто попадает под мою опеку, и в каком состоянии они возвращаются? О том, что даже среди общества чудовищ и демонов меня презирают?

Самир рванулся ко мне, и я закричала, падая назад. Его руки схватили мои запястья, и внезапно дёрнули к нему и развернули. Прежде чем я успела среагировать, он прижал меня к себе, моя спина оказалась у его груди. Его когтистые пальцы снова оказались на моём горле, угрожая впиться глубже, как это было в прошлый раз.

— Ну?! — прорычал он надо мной в ярости.

Его гнев возник словно из ниоткуда.

— Она сказала, ч-что ты... — я запнулась и с трудом выдавила слова, — пытаешь людей. Сдираешь с них кожу. Выпускаешь кровь до последней капли. Варишь их в воде по шею, и...

Самир разразился хохотом, и когда он заговорил снова, его голос был наполнен холодной, тихой жестокостью:

— Это новенькое. И ты ей веришь?

— А мне следует?

— Владыка Каел убьёт тебя быстро, — прорычал надо мной Самир. — Он не станет смаковать это дело. Знаешь ли ты, что он добрее из нас двоих? О, каким состраданием и сочувствием было наполнено его сердце когда-то. Теперь же он почти столь же жесток, как и я. И это моих рук дело, что он стал таким.

— Зачем ты всё это делаешь? — я откинула голову назад, пытаясь отстраниться от его латной перчатки, даже если это заставило меня прижаться головой к его плечу.

Его длинные тёмные волосы коснулись моей щеки, когда он склонился надо мной.

— Владыка Каел уничтожит тебя, потому что презирает меня. Теперь же не из-за моих действий, а из-за чужих слов ты тоже находишь меня отвратительным.

Самир внезапно оттолкнул меня от себя. Движение отбросило меня на землю, и я тяжело приземлилась на гладкую поверхность. Я посмотрела на Самира снизу вверх с широко раскрытыми от ужаса глазами, когда он подошёл, нависая над тем местом, где я сидела, опираясь на руки.

— Всё, что рассказала тебе эта маленькая дрянь? Это истинная правда!

— Самир, я не понимаю. Если она не лгала, то почему ты злишься?

Самир зарычал и отвернулся от меня, яростно расхаживая у моих ног. Я осталась на месте, боясь, что он может сделать, если я встану.

Почему он так разъярён на меня? Это не имело никакого смысла. Я ничего не сделала, а он вышел из себя. Он говорил, что безумен — так говорили и все остальные — но это не походило на безумие. Сама мысль о том, что Агна рассказывала мне о нём, привела его в яростный гнев.

О, боже.

В моей голове словно вспыхнула лампочка, когда кусочки головоломки начали складываться на свои места.

У меня никогда не было особого чувства самосохранения. Никогда не было хорошего понимания того, когда нужно держать рот на замке. Отчасти именно поэтому я и выбрала профессию, связанную с работой с мёртвыми.

Теперь он зашёл слишком далеко — буквально и фигурально. Моё терпение лопнуло. Он вёл себя, как задира на школьном дворе, и, чёрт возьми, если я собиралась умереть или подвергнуться пыткам, то уж точно не стану принимать это с улыбкой.

— Ты можешь издеваться надо мной сколько угодно. Но я не та, на кого ты злишься. Ты ненавидишь их всех, не так ли? Что ещё хуже — ты не можешь...

Мои слова оборвались, когда я взвизгнула.

Самир метнулся ко мне, выбив мои руки из-под меня и отправив меня плашмя на землю. Теперь он стоял надо мной на коленях, оседлав мою талию, прижимая меня. Его когтистая латная перчатка оказалась на моём горле, другая рука поддерживала его вес возле моей головы, когда он склонился надо мной.

— Я не могу что? — прошипел он.

Когда всё, что я могла делать, — это безнадёжно бормотать, он сильнее сжал хватку.

— Нет. Ты начала свою глупую тираду слов. Ты её закончишь! Я не могу что?

— Ты не выносишь того, что они ненавидят тебя в ответ, — прошептала я и сжалась, ожидая ощущения его когтей в своём горле снова.

Чего я не ожидала, так это его смеха. Он был жестоким, холодным и язвительным. Он был недобрым, и это был звук, который, как я надеялась, мне никогда больше не придётся услышать. Я слышала его смех прежде, но не такой.

Самир переместил свою перчатку, чтобы зарыться пальцами в мои волосы, затем навалился на них своим весом, удерживая меня прижатой и неспособной двигаться, в то время как его коготь начал блуждать вниз по моему горлу.

— Какая же ты проницательная. Думаешь, теперь ты меня понимаешь, моя дорогая?

— Нет, я...

— Находишься в полном смятении, я знаю. Напугана и измучена. Но ты выбрала не того человека, на ком вымещать свои разочарования.

Его голос был низким и опасно острым шипением, пока он продолжал позволять своей руке медленно двигаться вниз, явно никуда не торопясь. Он провёл ею по изгибу моей груди, вниз по боку и остановился. Он поднял руку, чтобы положить кончик указательного пальца на меня, между двумя рёбрами.

— Прости, я...

— Нет. Ты вовсе не сожалеешь. Ты лишь желаешь избежать того, что я сейчас собираюсь сделать с тобой в ответ на твои колкие замечания, — бросил он и вдавил кончик своего острого, как скальпель, металлического ногтя в меня.

Я вскрикнула, почувствовав, как лезвие пронзило мою кожу.

— На этот раз ты не проснёшься, пока я не позволю. Ты научишься относиться к моей доброте с большим уважением.

Боль заставила меня задохнуться. Сны не должны быть болезненными. Но это был не обычный сон, в конце концов. Я стиснула зубы и посмотрела на него с вызовом.

— Это и есть твоя доброта?

Если он собирался это сделать, я не отступлю.

— О да, моя дорогая. Даже это... детская забава.

Произнося эти слова, Самир начал вдавливать палец глубже в моё тело, погружая его за первую фалангу, затем за вторую, проскальзывая мимо зазубренных слоёв своей металлической перчатки, похожих на острия стрелы. Обратный путь причинит серьёзный ущерб.

— Если ты решила презирать меня, как и остальные, я дам тебе достаточную причину на то.

Мой разум побелел от боли, и я на мгновение потеряла представление о том, что происходит. Когда я пришла в себя, его палец был погружён в моё тело по костяшку. Ощущение холодного металла коснулось моего лица, и я поняла, что он прижался своим маскированным лбом к моему. Самир говорил со мной — тихо, успокаивающе. Поначалу я не могла уловить его слова.

— Нина, — произнёс он, его голос был мягким и убедительным. — Давай же, Нина. Ты можешь это сделать. Покажи мне, что ты можешь это сделать.

Было больно. Боже, как же было больно. Я издала единственный всхлип и почувствовала, как слёзы потекли по щекам и в волосы. Когда я пошевелилась, он, казалось, понял, что я пришла в себя, и издал небольшое «хм» в горле, затем медленно отстранил свою голову от моей.

— Вот ты где. Я думал, что сломал тебя так быстро.

— Пошёл... ты... — выдавила я сквозь приступы боли.

Самир усмехнулся:

— На это будет время позже. А то, зачем я пришёл сюда, чтобы сказать тебе, моя дорогая, прежде чем ты так прекрасно разозлила меня...

Самир провернул палец в моём теле, и меня так сильно затошнило от боли, что я даже не смогла закричать.

— ...заключается в том, что я проснусь в течение дня. И когда это случится, я планирую прийти, чтобы спасти тебя от Владыки Каела.

Он добавил толику густого сарказма:

— Какие чудесные новости, не находишь?

Голос Самира был низким, тихим и был бы соблазнительным, если бы не его бронированный палец, погружённый глубоко в моё тело. С больным чувством ужаса я поняла, что ему это, вероятно, нравится.

— Разве ты не будешь так... счастлива... увидеть меня?

Когда он не двигал пальцем, боль заставляла меня хотеть вырвать, но она была терпимой. Я не сомневалась, что, если бы я не была в ловушке сна, где законы физики не столь священны, я бы давно впала в шок.

— Самир, — начала я, не будучи уверенной, что пытаюсь сказать.

Я даже не знала, о чём прошу. Всё, что я знала, — это то, что я хотела одного.

— Отпусти меня.

— Нет. Боюсь, это единственное, на что у меня нет ни силы, ни желания.

Самир придвинулся ближе, опустив голову, чтобы прижаться металлической щекой к моей, и позволил своему голосу тихо прошептать мне на ухо. Запах старых книг и кожи снова наполнил мой нос, смешиваясь с медным оттенком от крови, скапливающейся и стекающей по моему боку.

— О, каким славным развлечением ты будешь.

Мой разум побелел от боли, а затем последовала милосердная чернота, когда Самир вырвал палец из моего тела.