Милая Шарлотта

Глава 23. ПРИЗНАНИЕ

Шарль лежал спиной на земле и тяжело дышал. Он весь был перепачкан грязью, ворот сорочки был разорван, но, слава Господу, Шарль был даже не ранен. Жоржетта, стоя над ним на коленях, причитала, как набожная крестьянка, и пыталась перебороть робость, чтобы дотронуться до него.

В произошедшем она винила только себя.

- Шарль… Шарль, посмотрите на меня. С вами все хорошо?

Тот распахнутыми глазами глядел в небо и, не сразу расслышав голос Жоржетты, перевел на нее взгляд. И, кажется, не до конца поняв ситуацию, спохватился о своем разнузданном виде:

- Жоржетта, простите, вы стали свидетелем этой ужасной сцены…

- Нет, это вы меня простите, - глотала слезы Жоржетта, - это я вас позвала сюда.

- Но вы же не подозревали, что мы встретим здесь их.

Он сказал это так просто и естественно, что Жоржетта сию же минуту растерялась. От понимания, что Шарль не ненавидит ее, и что он для нее еще не потерян, она не нашлась, что сказать. Шарль же, перехватив этот ее растерянный взгляд, начал понимать:

- Или… постойте, вы что же специально меня сюда позвали, чтобы я застал их?

Вот теперь, чуть отстранившись от нее, он смотрел на Жоржетту так, будто впервые увидел. Смотрел и не мог понять:

- Но зачем? Я знаю, вам никогда не нравилась Шарлотта… но зачем так?

Шарль сделал попытку встать, и, догадавшись, что он сейчас уйдет - уйдет навсегда и больше никогда не появится в ее жизни, Жоржетта готова была выкинуть все, что угодно, лишь бы задержать его. И она сделала то, о чем мечтала уже давно: подалась к нему, накрывая поцелуем его губы и придерживая за край одежды, не давая уйти.

Поцелуй длился всего мгновение, пока Шарль все же вскочил на ноги, отстраняясь от нее.

- Потому что я люблю вас! - выкрикнула Жоржетта до того, как он сказал свое очередное «не понимаю». - Неужели вы действительно ничего не замечали? Я люблю вас с того момента, как увидела на первом балу в Версале. А, быть может, любила еще раньше…

Шарль отошел еще на шаг и отвел взгляд в смущении:

- Вы, наверное, считаете меня круглым дураком… или подлецом, но я действительно ничего не замечал. Боже… - он нервно взъерошил свои волосы, отвернулся, явно желая взобраться на Диего и побыстрее убраться с этого места. Но в последний момент, совладав с собой, снова повернулся к Жоржетта и отвесил весьма галантный поклон: - я прошу простить меня, Жоржетта, за все, что я причинил вам. Завтра же я уезжаю из этих мест. Я вообще совершил огромную ошибку, когда вернулся в провинцию. Прощайте.

- Шарль… - слабо позвала Жоржетта, по-прежнему сидя на земле.

Он явно слышал ее, но даже не обернулся.

Жоржетта брела по руанскому лесу медленно, едва переставляя ноги и ведя лошадь под уздцы. Она понятия не имела, что ей делать теперь - жить как раньше она уже точно не сможет. Читать, охотиться, заниматься домашними делами, ждать нового дня, словно очередного приключения - все это было важно для нее, когда она жаждала набраться новых впечатлений, узнать об этом мире больше. Теперь же, после того, как она пережила самое глубокое чувство в своей жизни, когда призналась в нем самым неподобающим образом и получила совершенно однозначный отказ - Жоржетта была уверена, что ничего более значимого эта жизнь ей уже не преподнесет.

Жоржетта имела слишком холодный рассудок, чтобы мечтать о новой любви, а значит, и замужество ее не ожидает ни сейчас, ни через десять лет. Слава Господу, что ни в титулах, ни в богатствах она не нуждается, а родители ее вовсе не настаивают на замужестве.

Однажды матушка Жоржетты - весьма сведущая в любовных делах дама - посетовала, что когда женщине в первый раз разбивают сердце, у нее только два выхода: либо ехать ко Двору и разбивать сердца самой, либо отправиться в монастырь и жить в смирении. Жоржетте куда более по душе был первый вариант: разбивать мужские сердца, должно быть, забавно. Наверняка бы при Дворе про нее стали говорить, что яблоко от яблони недалеко падает, намекая на похождения ее вовсе не святых родителей.

Только ведь Шарль сообщил ей, что едет ко Двору сам, а встречаться им там вовсе не нужно. По-видимому, остается монастырь.

К моменту, когда солнце окончательно опустилось за горизонт, а Жоржетте, готовой ко сну, служанка расплетала волосы, она уже воспринимала мысль о монастыре, как неизбежность. Причем, не такую уж неприятную. Во всем есть плюсы: ей не придется носить удушающие корсеты, не придется изображать веселье на балах, и, наконец, от нее перестанут ждать, что она внезапно похорошеет. Зато будет время для раздумий и чтения.

Жоржетта проснулась около полуночи от холода, ворвавшегося с ветром в спальню. Вечер был жарким, и служанка не стала закрывать окна на засов. Трясясь от озноба, Жоржетта заперла рамы и по привычке начала вглядываться сквозь руанский лес в темнеющий на горизонте замок. Мечтая, что Шарль, быть может, сейчас так же стоит у окна и смотрит вдаль.

Мысль появилась в ее голове внезапно, и через четверть часа Жоржетта уже быстро, но тщательно собиралась в дорогу. Она сама затянула на себе корсет, надела простое, но милое платье и заплела волосы в косу. Даже отломила головку одного из цветков, украшающих спальню - это была роза - и приколола ее к корсажу платья. Тут же Жоржетта сморщилась, подумав, что это лишнее, но убирать цветок не стала.

Тайком покинув замок, она оседлала коня и помчалась в Шато-де-Руан. Право, ее репутации ничего уже не повредит. И даже если повредит - велика беда, ведь Жоржетта все равно желает провести остаток дней в монастыре.

Раньше Жоржетте никогда не доводилось бывать в Шато-де-Руане, быть может, потому, въехав во двор, она остановила коня в некотором замешательстве. Шарль говорил, что замок находится в запустении, но она не подозревала, что настолько.

Разумеется, никто не отреагировал на ее приезд - не открыл ворота, не помог слезть с лошади, и Жоржетте самой пришлось вести ее в стойла. Здесь, увидев великолепного красавца Диего, Жоржетта тепло улыбнулась и еще больше уверилась в правильности своего решения:

- Привет, дружище, - шепнула она ему в ухо и потрепала холку.

После чего решительно направилась к главным дверям.

Стучать пришлось долго и громко - ей-Богу, весь замок должен бы уже встать на уши. От поразившей ее догадки, что Шарль решился ехать в ночь и уже покинул провинцию, она ахнула. Но в этот самый момент послышался скрежет отодвигаемого засова, после чего дверь, наконец, отворилась:

- Мадемуазель Жоржетта? - на пороге стоял Бернар фон Дорн в сорочке до пят, ночном колпаке и с горящим факелом в руках. - Очень рад вас видеть, но…

- Вечер добрый, мсье фон Дорн, ваш хозяин дома?

- Да, - посторонился тот, пропуская Жоржетту, - он спит, но я сейчас же разбужу его.

- Не трудитесь, я сама… проводите меня в его спальню.

Тот с сомнением посмотрел на нее, даже обычной хитринки в глазах не было:

- Ваша Светлость, вы уверены? Это была бы неплохая идея раньше, но сейчас… обстоятельства несколько изменились.

- Я не желаю это обсуждать, - повысила голос Жоржетта, - отведите меня к вашему хозяину.

- Как скажете… - тот явно нехотя повел ее к узкой и темной лестнице.

Идти пришлось долго - лестницы, коридоры, галереи. Замок был немалый, но ужасно необжитый. Под ногами с недовольным писком шмыгали крысы, углы заросли паутиной, а над головой то и дело кто-то шумел - то ли летучие мыши, то ли птицы. И ни единой свечи или факела на стенах - только тот, что Бернар нес в руках, заботливо освещая путь Жоржетте.

- Надо же было так запустить замок… - обронила девушка, в очередной раз споткнувшись. - Верно, уже прадеды мсье де Руана начали это дело.

- О, да, сударыня, - рассмеялся Бернар, - должен сказать, что лишь благодаря мне здесь начали хоть что-то делать. Между прочим, я в одиночку привел в порядок одну из спален для мсье де Руана, а то раньше он, стыдно сказать, спал в библиотеке. А еще я нанял кое-какую прислугу - бродяжку с сыном-подростком. Готовы работать за еду и за крышу над головой, а готовит она, скажу вам, весьма недурно. Мальчишку я пристроил на мелкую работу… раньше-то мсье де Руану помогал тот кузнец - Легаре, кажется - но, видите ли, его дочку третьего дня справили в монастырь без его воли, а кузнец решил, что это из-за моего господина, и обозлился.

После этих слов Бернар резко замолчал, а Жоржетта поняла, в чей огород этот камешек. Да, это она распорядилась забрать дочку кузнеца от родителей и оплатила ее обучение в монастыре, чтобы та не сболтнула лишнего Шарлю.

- Долго ли еще идти, Бернар? - нервно спросила Жоржетта, чувствуя себя неловко из-за этого.

- Да вот, собственно, и спальня… самая приличная комната в замке, я все обошел, поверьте.

Он поклонился и ушел вместе с факелом.

Жоржетта, постояв в кромешной тьме, решительно взялась за ручку двери и, не колеблясь, вошла внутрь. В комнате было темно, но Жоржетта слышала дыхание Шарля и на ощупь стала продвигаться.

Она нашла его спящим и, присев на край постели, ласково провела ладонью по лицу. А потом, словно с головой бросившись в воду, прильнула губами к его губам.

- Это вы? - Шарль проснулся, освобождаясь от ее объятий. - Вы пришли?

Девушка не тешила себя иллюзиями - конечно, он принял ее за Шарлотту. Но назвать сейчас свое имя это равносильно быть изгнанной из его спальни, а такого унижения она бы просто не пережила. Жоржетта решила обмануть его - в последний раз.

- Это я, Шарль, - произнесла она шепотом, надеясь, что это исказит ее голос. - Я люблю вас, я хочу быть с вами этой ночью - мне ничего больше не нужно от вас.

- Вы пожалеете об этом завтра, - в тон ей, шепотом отозвался он.

Его дыхание обжигало щеку Жоржетты, вытесняя остатки разума:

- Не пожалею, - молвила она, снова отыскивая его губы.

Шарль целовал ее сперва нежно, едва касаясь, а Жоржетта, читавшая о поцелуях разве что в романах, полностью отдавалась чувствам, удивляясь тому, что поцелуи, оказывается, действительно пьянят не хуже вина.

Постепенно же поцелуи Шарля становились жестче, рождая в Жоржетте новые и непонятные пока чувства - ей хотелось слиться с ним, стать единым целым. Как в полусне Жоржетта чувствовала, что Шарль ласкает уже не ее губы, а шею и плечи. Девушка вздрогнула, когда он рывком освободил ее плечо от рукава платья, но, быстро спохватившись, повернулась к нему спиной и убрала волосы, позволяя справить со шнуровкой корсета.

Проснулась Жоржетта оттого, что кто-то касался теплыми пальцами ее щеки. Тут же в памяти вспыли события ночи, и Жоржетта не смогла сдержать улыбки. Сквозь закрытые веки било солнце - значит, уже утро. Она открыла глаза.

Шарль, уже одетый, сидел на краю кровати, где лежала она, и, облокотившись на руку, гладил ее лицо и волосы. Увидев, что Жоржетта проснулась, он улыбнулся краем рта и первым делом сказал:

- Знаете, вы вовсе не кактус, Жоржетта.

Девушка растерялась - не этого она ждала - и, прикрываясь простыней, села на кровати.

- Вы лилия. Водяная. На том омуте, где водятся черти.

Жоржетта смутилась и отвела взгляд, проклиная свою особенность: стоило ей чуть взволноваться, кровь немедленно приливала к щекам и ушам. Вот и сейчас, должно быть, ее лицо было пунцовым. Но она все же ответила, смело глядя ему в глаза:

- Я просто люблю вас. И лишена всяческих предрассудков. Меня так воспитали.

- Я это уже понял, сударыня, - Шарль подпер голову рукой и улегся на кровать рядом с девушкой.

Та невольно отодвинулась, заворачиваясь в простыню и из последних сил пытаясь сохранить хладнокровие:

- Полагаю, мне пора возвращаться. Я бы хотела одеться, сударь. В одиночестве.

- То есть, мне выйти? - тот мгновенно убрался с кровати, однако улыбка с его губ не сходила. К изумлению своему Жоржетта поняла, что он с ней флиртует. - Нет уж, увольте, на лестнице темно и холодно. Довольно будет того, что я отвернусь, ежели вы настаиваете.

И действительно отвернулся к окну. Жоржетте ничего не оставалось делать, как спешно облачаться в свои сорочки и юбки. Шарль же рассуждал:

- Разумеется, вы правы, сударыня, и я ценю вашу стыдливость: не следует барышне представать в чем мать родила перед мужчиной, который не является ее мужем.

- Вы можете исправить свою оплошность, ежели желаете…

Шарль повернулся, по-прежнему улыбаясь краем рта:

- Желаю, сударыня. И, надеюсь, что вы мне не откажете.

Жоржетта, уже натянула платье и пыталась справиться со шнуровкой, но сказанное Шарлем настолько ее поразило, что она забыла обо всем.

- Я всего лишь хотела сказать, - ответила она, - что вы можете исправить свою оплошность и дать мне переодеться в одиночестве.

- А я хотел сказать, что у меня к вам предложение, Жоржетта, - Шарль понизил голос до интонаций, от которых щеки девушки снова залились красой, а по коже побежали мурашки. Он стоял так близко к ней, что пышные волосы Жоржетты касались его щеки. - Согласны ли вы выйти за меня? Но у меня к вам небольшая… просьба.

- Какая? - быстро спросила Жоржетта. Сердце ее отчаянно колотилось.

- Мы обвенчаемся сегодня же, как только найдем священника, согласного это сделать.

- Но ведь в этом случае отец едва ли даст за мной приданое, - уточнила Жоржетта.

- Да, - кивнул Шарль, - и жить мы будем в Шато-де-Руан. Вы уже имели удовольствие видеть мое жилище, так что сюрпризом это для вас не станет. Так что вы скажете?

Он смотрел на нее несколько лукаво, как будто самому было любопытно, что она ответит. Жоржетту же несколько покоробило, что ради счастья Шарлотты д’Эффель он некогда готов был поступить на службу к королю и всячески страдал, что обрекает ее на бедность. Впрочем, с нею он был честен, чего точно не было с Шарлоттой. А это, как ни крути, значит намного больше.

- Полагаю, вы хотя бы отпустите меня попрощаться с бабушкой и отцом?

- Сколько угодно! - Шарль рассмеялся, а за ним рассмеялась и Жоржетта. Она подумала, что сейчас, должно быть, он ее поцелует, но Шарль, как будто спохватившись, сказал: - прошу вас, присядьте здесь.

Он, на мгновение оставив ее, отошел к письменному столу и, поискав в нескольких ящиках, достал небольшой замшевый мешочек, из которого вынул - Жоржетта видела это из-за его плеча - перстень со сверкающим камнем.

От волнения она снова встала на ноги, а Шарль, глядя ей в глаза, опустился на колено:

- Мадемуазель де Мирабо, официально прошу вас оказать мне честь и стать моей супругой. Вы согласны?

- Официально даю вам свое согласие, шевалье де Руан, - пытаясь подавить рвущийся смех, серьезно ответила Жоржетта.

Только после того, как надел кольцо - это была большая жемчужина в обрамлении бриллиантов - Шарль поднялся и поцеловал ее:

- Это кольцо моей матери. Отец берег его как зеницу ока и завещал мне сохранить его даже в самые тяжелые времена. Я хочу, чтобы оно было у вас.

Он снова поцеловал Жоржетту, а она, упиваясь своим счастьем, думала о том, что теперь-то точно дает Шарлотте сто очков вперед.