Милая Шарлотта

Глава 29. НАСЛЕДНИК

Жоржетта настолько глубоко ушла мыслями в воспоминания, что вздрогнула, когда дверь за ее спиной отварилась. Это был Шарль. Глаза его возбужденно горели, а в руке он бережно нес кубок с вином:

- Попробуйте, - буквально силой заставил он Жоржетту отхлебнуть глоток. - Это из новой бочки: здесь одна часть Саперави и две части Каберне-Совиньон [13]. Чувствуете этот вкус? Почти нет сладости, но зато такой восхитительный аромат черного перца… вы чувствуете? Более терпкий и более глубокий. И это всего лишь после трехмесячной выдержки, представьте, что будет через год!

- Шарль, Шарль, - уклонилась от очередного глотка Жоржетта, отводя его руку с кубком, - я знаю, что в этот час вы всегда на виноградниках, и я бы ни за что не решилась оторвать вас, если бы не желала сообщить вам нечто очень важное. Это изменит всю нашу жизнь, Шарль!

- Я весь во внимании! - не успела Жоржетта и моргнуть, как супруг уселся на столешницу, которую она выписывала из Флоренции.

- Здесь пять стульев! - невольно вскрикнула Жоржетта. - Умоляю вас, сядьте на один из них. А лучше постойте пока, потому что после посещения виноградников вы, как я вижу, не успели переодеться.

Покачав головой, Шарль поднялся и покорно встал у стены, заметив:

- У меня сегодня такое хорошее настроение, дорогая супруга, что даже вы мне его не испортите. Так что случилось?

Жоржетта улыбалась в ответ:

- И у меня сегодня прекрасное настроение, Ваше Сиятельство, которое вам испортить тоже не под силу.

- Как вы меня назвали? - скептически приподнял бровь Шарль.

- Ваше Сиятельство, - выразительно повторила Жоржетта, прохаживаясь по гостиной. - Буквально час назад в замок доставили прелюбопытнейшее письмо, в котором говорится, что ваш кузен - нынешний маркиз де Шато-Тьерри - дрался на дуэли и погиб. К несчастью, разумеется. Но для нас с вами это открывает чудесные перспективы, ведь ваш кузен не был женат, у него нет детей, ровно как и других родственников. Вы получите маркизат, Шарль!

Брови мужа вернулись на место, и в некоторой задумчивости он отхлебнул из того же кубка. По мере того, как лицо его просветлялось, а в глазах снова появлялась мечтательность, Жоржетта к неудовольствию поняла, что сейчас Шарля куда больше волнует это его вино.

- Шарль, вы что, не понимаете! - вскричала она. - Нотариус пишет вам, что вы - единственный наследник. Все, что вам нужно сделать, так это заявить о своих правах на наследство!

- Вероятно, для этого придется ехать в Париж, а это значит целый месяц - вон из жизни. А у нас, между прочим, сбор урожая на носу. И самое главное… Жоржетта, неужели вы думаете, что маркизат действительно достанется нам? Мою матушку лишили наследства, стало быть, все ее потомки, включая меня, даже претендовать ни на что не могут.

- Да, но нотариус написал!…

- Нотариусу важно получить свой процент за ведение дел! Но не он решает судьбу титула де Шато-Тьерри. С маркизатом моего кузена поступят так же, как и с другими землями, лишившимися владельца - он станет владением короля.

Жоржетта почти без сил опустилась на софу. Временами они с мужем как будто менялись местами: она становилась наивной мечтательницей, а он трезвомыслящим и мудрым. Разумеется, Шарль прав. Король уже не первое десятилетие радеет за укрепление своей власти и планомерно, любыми способами выбивает почву из-под ног у крупных землевладельцев, вынуждая их обитать при его Дворе, забрасывая свои земли.

Никто им не позволит завладеть маркизатом.

- Шарль, мы должны хотя бы попытаться, - негромко сказала она все же. - Иначе всю жизнь будем жалеть, что упустили этот шанс. Поедем, прошу вас…

Шарль, отойдя от стены, которую подпирал уже четверть часа, устало опустился рядом с женой.

- Если вы настаиваете, то можно и съездить в Париж. В самом деле, не посадят же нас в Бастилию за попытку?

Шутку о Бастилии Жоржетта сочла неудачной, но, в общем-то, мыслила так же, как ее муж.

Приготовления к отъезду в Париж заняли у супругов де Руан больше месяца. Шарль тянул время, потому что хотел лично проконтролировать сбор винограда, а Жоржетта - что совершенно ей не свойственно - из всех доступных источников пыталась узнать, что нынче носят в столице. У нее имелось немало платьев красивых и модных еще год назад, но мода так переменчива… Жоржетта не сомневалась, что наряды ее давно устарели, а денег на новые почти не было - нужны средства, чтобы добраться до Парижа, чтобы снять там жилье, да и мало ли какие еще возникнуть расходы.

Другой вопрос - почему вдруг Жоржетту стало волновать то, как она выглядит? Ведь она отлично знала, что красавицей ее не сделает ни одно платье, кроме того она и так замужем - к чему прихорашиваться?

Все эти мысли роились в ее голове на фоне осознания неизбежности встречи с Шарлоттой д'Эффель. Они с Шарлем непременно встретят ее в Париже, по-другому и быть не может… Разумеется, Шарлотта, которая будет разодета по первой моде, которая будет блистать красотой и купаться во внимании мужчин, непременно отметит, что счастья Жоржетте ее брак не принес. Еще и пожалеет ее. А хуже всего - сделает вывод, что составила куда более удачную партию, выйдя за барона!

Боже… ей ведь еще придется делать реверанс перед Шарлоттой, потому что та нынче - титулованная особа, а Жоржетта - никто.

Придя к этой мысли, Жоржетта даже решила вдруг никуда не ехать - она не перенесет насмешек со стороны этой девчонки, просто не перенесет… Или нет, нужно поехать. Нужно потратить последние деньги и сшить хотя бы несколько подходящих платьев. И изо всех сил изображать с Шарлем счастливый брак!

Что Шарль думает о возможной встрече с Шарлоттой - предположить сложно. Вероятно, он рассчитывает, что не столкнется в Париже с ней, или же ему все равно. А, быть может, он умело скрывает свое волнение?

Выехали шевалье и мадам де Руан в конце сентября. Для дороги была арендована самая простая карета - неудобная, скрипучая, в щели которой постоянно задувал ветер. Жоржетта, плохо переносящая холод, с головой куталась в плащ и ежеминутно спрашивала, скоро ли постоялый двор. Впрочем, на стоянках было не лучше: промерзшие комнаты, сквозняки и мыши…

Еще и Шарль! То норовил прикрыть ее своим плащом, пропахшим костром, запах которого она не переносила, то платил хозяевам таверны вдвое больше, надеясь, что мерзавцы станут лучше топить ее комнату.

Уже под Лиможем [14], когда Шарль в тысячный раз спросил у нее, не лучше ли взять более комфортную - читать дорогую - карету, Жоржетта не выдержала и сорвалась:

- Это все вы виноваты, Шарль! Мы могли выехать еще месяц назад, когда стаяла прекрасная погода - но нет, вам же ваши виноградники дороже всего на свете! Что ж, радуйтесь, знатное вино, должно быть, получится!

- Уж не мелочитесь, Жоржетта, во всем виноват мой кузен, которому вздумалось умирать в конце лета!

Таким образом, от Лиможа супруги ехали в угрюмом молчании, рассевшись в противоположных углах кареты и таращась в окно.

Оба в этот момент остро жалели, что с ними не поехал Бернар. Потому что, во-первых, каждый из супругов был отчего-то уверен, что именно у него с Бернаром доверительно-дружеские отношения, а во-вторых, мсье фон Дорну неведомым образом всегда удавалось мирить господ. Но проживание в Париже и так недешево, чтобы тратиться еще на одного человека, да к тому же и за хозяйством нужно кому-то присматривать - так что Бернара оставили в Шато-де-Руан.

Казалось бы, хуже быть и не может, но, когда до въезда в Париж оставалось меньше суток, карета, давно уже дышащая на ладан, но все же преодолевшая пол-Франции, приказала долго жить.

Случилось это так: ночной ливень размыл и без того непроходимые дороги близь Иль-де-Франс [15], и едва скрылась за горизонтом деревня, где ночевали господа де Руан, карета намертво застряла в яме наполненной дождевой водой.

- Шарль, мы торчим здесь уже больше часа! - дрожа под моросящим ледяным дождем, страдала Жоржетта. - Я написала нотариусу, что мы будем у него завтра к полудню, мы не можем опоздать… Сделайте хоть что-нибудь, вы же мужчина! Боже, ну почему, почему, почему вы даже такую мелочь сделать не в состоянии!

Шарль, до пояса перепачканный ошметками свежей грязи, пытался в этот момент вытащить карету из ямы на пару с кучером. Впрочем, без особого успеха.

- Душа моя, к чему вам карета, когда вы спокойно можете добраться на своей метле! - не оборачиваясь, бросил ей муж.

Жоржетта побелела от злости и, не подобрав даже юбки, потому как все равно по колено была в грязной жиже, лишенной всякого изящества походкой направилась обратно по дороге.

- Куда вы, душа моя, Париж в другой стороне! - крикнул ей Шарль.

- Все равно! Быть может, мне повезет, и я нарвусь на разбойников! - оборачиваясь, съязвила Жоржетта.

Шарль еще что-то кричал, пытаясь ее остановить, но она не слушала. Направлялась Жоржетта обратно в деревню в надежде позвать помощь.

Но не успела мадам де Руан сделать и пары шагов, как увидела мчащуюся ей навстречу карету, запряженную парой лошадей. Сперва ей показалось, что она и правда накликала беду, вспомнив разбойников, потому что карета была самая простая - грязная, темно-коричневого цвета, без гербов и лакеев. Жоржетта, застыв на обочине, даже начала читать слова молитвы, когда карета сбавила скорость, приближаясь к ней, а потом и вовсе остановилась.

Жоржетта не была уверена, что это не разбойники, даже когда полог кареты подняли, и наружу выглянул загорелый молодой мужчина - без парика, но вполне прилично одетый.

- Что случилось? На вас напали, мадемуазель? - обеспокоенно спросил он.

- Нет-нет, все хорошо! - Жоржетта подумала, что выглядит сейчас и впрямь, как вырвавшаяся из ада, и начала убирать за уши волосы из рассыпавшейся прически. И тут же спохватилась: - Хотя нет, все не так уж хорошо: наша карета застряла и…

Но мужчина, не дослушав ее, весьма невежливо махнул рукой в сторону кареты:

- Посидите внутри, мадемуазель, я все улажу.

Жоржетта распахнутыми глазами смотрела, как он направился в сторону Шарля, даже не интересуясь ее мнением. Отсиживаться, разумеется, она не стала, а торопливо засеменила следом.

Следующие четверть часа четверо мужчин, включая обоих кучеров, безуспешно пытались вытащить карету, но колесо слишком глубоко ушло в размытую землю.

- Это бесполезно… - изрек, наконец, их новый знакомец. И Шарль, и кучера, как по команде тоже оставили попытки и принялись утирать пот со лба. Было в голосе и тоне этого господина нечто такое, что слушались его беспрекословно. Он продолжил, полуобернувшись к Жоржетте: - Верно, вы направляетесь в Париж, мадемуазель? Нам по пути, так что я с удовольствием подвезу вас и вашего лакея… а кучеру мы вышлем подмогу на ближайшем постоялом дворе.

После слов о лакее Жоржетта хмыкнула и поняла - нечаянный помощник только что обрел заклятого врага в лице Шарля. Даже ей стало обидно за мужа: его можно наградить любыми эпитетами, только не назвать лакеем!

- Мадам! - чуть повысив голос, поправила она. - Я мадам де Руан, а сударь, которого вы имели неосторожность назвать лакеем - шевалье де Руан.

- Вот как? Забавно… - изрек наглец и с легкой улыбкой смерил Жоржетту оценивающим взглядом. Впрочем, улыбка его была мимолетной - он тут же посерьезнел и весьма почтительно обратился к Шарлю: - простите мне мою оплошность, сударь…

Жоржетта ясно видела недовольство мужа, хоть тот и скрывал его тщательно - как-никак незнакомец очень их выручает своей помощью, а остальное мелочи.

- Мы и впрямь были бы очень признательны, если бы вы подвезли нас до Парижа, - сказал в ответ Шарль, натянуто улыбаясь.

- Ах, разумеется, - тот приглашающе указал на свою карету.

- Жоржетта, вы идете? - окликнул ее Шарль, не оглядываясь.

А та все еще не могла отойти от произошедшего. Никогда Жоржетту де Мирабо так не унижали… Мало того, что наглец полностью игнорировал ее советы по выуживанию кареты из ямы, так даже ни разу не поклонился ей. Не произнес в ее адрес пусть лживых, но все равно вежливых фраз о том, что-де очарован ею, и что Шарлю бесконечно повезло быть ее мужем. А как он на нее смотрел! Во взгляде его так и читалось: «и как такая дурнушка умудрилась выскочить замуж?!».

А этого его «забавно» - к чему это вообще?! Что здесь забавного!…