Молчаливая роза

Глава 12

— Тебе следует поторопиться, Джонатан. — В дверях, отделявших кабинет от приемной, стояла Ди Уиллс. — Опоздаешь на совещание с «Холидексом». Даже Генри не сможет справиться с пробками в часы пик.

Джонатан кивнул.

— Похоже, ты права. Я хотел просмотреть последние данные по «Уилмот лимитед», но это не к спеху. Подождет до завтра.

Он толчком отодвинул кожаное, с высокой спинкой «имсовское» кресло, снял с деревянной вешалки, стоявшей рядом с письменным столом, черный блейзер и набросил его на плечи. Затем Джонатан достал из шкафа черное кашемировое пальто.

Готовясь к встрече, он выбрал эту одежду с заранее обдуманным намерением. Нужно было показать, кто над ними хозяин; впрочем, для этого хватило бы и одного его имени. Нужно было дать этим ребятам понять, как серьезно обстоит дело с «Три-Стар», и заставить их всех задуматься над поисками решения.

Джонатан толкнул тяжелую дубовую дверь и зашел в кабинет Ди.

— Увидимся утром, — сказал он, подходя к заваленному папками, но тем не менее очень аккуратному письменному столу.

— Не забудь, эта неделя короткая. В четверг — День Благодарения.

— Проклятие! Верно, верно. Похоже, если бы не ты, я бы давно забыл, где день, где ночь.

— Ты, Джонатан, можешь забыть самую простую вещь, но спроси о каком-нибудь деле десятилетней давности, и ты вспомнишь его в мельчайших подробностях.

Джонатан усмехнулся.

— Все правда. Лишнее подтверждение тому, что я совершенно развинтился. Но ничего, в один прекрасный день я все же возьму себя в руки, переверну этот мир вверх тормашками и во второй раз в жизни займусь настоящим бизнесом.

— Конечно, — улыбнулась Ди. — И, судя по всему, случится это, когда выздоровеет Алекс.

Что ж, верно. Сознание этого слегка подняло Стаффорду настроение.

— Что ты готовишь на День Благодарения? Получила индейку, которую я послал тебе на квартиру?

— Можешь быть спокоен. Такой здоровенной лошадью можно было бы накормить пол-офиса, но у нас ничего не пропадает. Только не в нашем доме. Мои детки уничтожат эту птичку с той же легкостью, с какой ты в прошлом году уничтожил «Бартон Продакшн».

Он рассмеялся.

— Может, оставишь мне кусочек? Ты же знаешь, как Алекс любит твою стряпню.

— А разве я не всегда так делаю? — Она закрыла одну из лежавших на столе папок и взялась за другую. — Ты же знаешь, я звала вас обоих. — Ди регулярно приглашала их, а он так же регулярно отклонял приглашения. День Благодарения — дело семейное.

— Хочешь верь, хочешь нет, но в город приезжает сестра со своим выводком. — Обычно они встречали праздник вдвоем с Алексом. — Остановятся в нашем коттедже в Саутгемптоне. Алекс собирается провести там уик-энд. Он пару лет не видался со своими двоюродными. — Мэдди, Стивен и трое ребятишек. Редкое семейное сборище обещало быть шумным, но Стаффорд понял, что ждет его с удовольствием.

— Это чудесно, Джонатан. Я знаю, Алекс будет в восторге.

— Да, он предвкушает уик-энд с нетерпением. Алекс всегда любил тетку и кузенов.

— Он всех любит.

С улыбкой восприняв и эту истину, Джонатан нажал на кнопку личного лифта, спускавшего прямиком в вестибюль офиса. Его сестра — настоящий ураган в юбке, но дети были ее гордостью. Маделин, на шесть лет младше брата, была высокой и темноволосой, как все Стаффорды, с потрясающими голубыми глазами и ленивой, грешной улыбкой, сводившей мужчин с ума. Пять лет назад она вышла замуж за английского барона по имени Сент-Джайлс и перебралась в его имение неподалеку от Лондона. За это время сестра слегка остепенилась, но все же продолжала оставаться прежней очаровательной, любящей посмеяться Мэдди, и хотя со времен детства между не ними не было особой близости, Джонатан искренне радовался встрече.

Пока Стаффорд спускался в лифте и шел через вестибюль, он вновь подумал о совещании с руководством «Холидекса», а затем вернулся к мыслям о Девон и предстоящем вечере. Он вышел на улицу. Лимузин ожидал его у края тротуара. Генри открыл перед ним дверь, Джонатан пригнулся и сел в машину. Девон деликатно подвинулась, освобождая ему место, и Стаффорд улыбнулся, когда их плечи соприкоснулись.

— Привет, — не слишком церемонно сказал он.

— Привет. — Молодая женщина бросила взгляд на его «дипломат» из крокодиловой кожи. — Вижу, готовы в бой. — На обратном пути с Лонг-Айленда Джонатан рассказал ей о своих проблемах с «Холидекс Индастриз» и «Три-Стар Марин». Это было на него непохоже. Если не считать «односторонних бесед» с Акеми, он редко обсуждал свои дела с теми, кто не работал в его компании, и сам удивился, как после этого полегчало на душе. Да и Девон, казалось заинтересовалась.

— Боюсь, я не слишком разбираюсь в бизнесе, — сказала она, — но предмет любопытный, а я люблю учиться.

— Ну, если вы хотите написать что-нибудь равное вашим же «Путешествиям», то придется многое узнать о бизнесе. Вам надо будет куда-то вкладывать средства, а память о том, какой шарлатанкой оказалась Патриция Соломон, могла бы уберечь вас от кучи мошенников-брокеров, консультантов по инвестициям и прочего жулья, так и мечтающего избавить простаков от честно заработанных денег.

Говоря эти слова, он ощутил странное чувство — тем более странное, что все это происходило вопреки его желанию. Девон была совершенно одинока и во многих отношениях наивна. Однако разговор складывался так, словно он не имел над ней никаких преимуществ. Они были на равных.

Теперь он присмотрелся к женщине повнимательнее. Под отороченным лисой жакетом на Девон был изумрудного цвета свитер, украшенный блестками и вставками из кожи, и короткая черная шерстяная юбка. Она надела черные чулки и черные лакированные туфли. Стаффорд ожидал строгого, традиционного шерстяного костюма. Чего-то более изысканного и менее вызывающего. Что было обольстительнее: наряд или манера носить его? Джонатан поспешно отогнал от себя эту мысль.

Он провел большую часть дня, пытаясь убедить себя — задача оказалась нелегкой, — что в сегодняшнем вечере нет ничего из ряда вон выходящего. Он хотел Девон и рассчитывал овладеть ею, однако было и другое, чего Джонатан хотел не меньше, но не мог себе позволить. Нельзя было отпугнуть Девон или заставить девушку сделать то, о чем ей впоследствии пришлось бы жалеть.

Сегодняшний вечер — не слишком подходящее время для попыток обольщения, для страстных ласк ее прекрасных грудей. А они были действительно прекрасны, как Джонатан помнил по вчерашнему опыту: с абрикосовыми сосками, маленькие, твердые и сочные, словно только что сорванный персик. Джонатан чуть не застонал при воспоминании о том, как уютно им было в его ладони.

Не сегодня, сурово напомнил себе Джонатан. Сегодня между ними не будет ничего большего, чем прощальный поцелуй у ее дверей.

— Как прошел день? — тихонько спросила она, и Стаффорд с трудом заставил себя отвести глаза от ее влажно поблескивавших коралловых губ. Проклятие, эта женщина приобретала над ним чудовищную власть. Ему становились тесны брюки: вечер начинался не слишком обнадеживающе.

— Как всегда, в хлопотах. Конечно, эта встреча имеет крайне важное значение. Нужно заставить ребят из «Холидекса» понять, как серьезна угроза со стороны «Три-Стар».

— Если их келовар так хорош, как вы говорите, то что можно сделать, чтобы остановить конкурента?

— Я уже говорил, выглядит он очень неплохо. Единственное, что от нас требуется, это найти его слабое место. Не может быть, чтобы его не существовало. Оно есть всегда. Надо заставить «яйцеголовых» из лаборатории «Холидекс» найти, в чем недостаток келовара. Как только мы узнаем, в чем он заключается, то остановим соперника — или, по крайней мере, заставим его сбавить скорость.

— А если его попросту нет?

Он тоскливо вздохнул.

— Лучше бы был. Иначе всем этим парням придется топтать тротуары в поисках работы.

Девон изучающе смотрела на него сквозь темно-золотистые ресницы.

— Это для вас очень важно, да? Благополучие людей, которые на вас работают?

— Да. Я чувствую за них ответственность. Поддерживать преданных служащих — наша семейная традиция. Во время Великой депрессии мой прадед едва не потерял все, что у него было, предпочтя резко сократить прибыли, но не выставить рабочих на улицу. Каждый нес равную ответственность за состояние дел в компании, однако большинство людей сохранило работу, а следовательно, еду и кров для семьи.

— Мой дед был портовым грузчиком, — сказала Девон. — Он умер, когда мне было пять лет, но я думаю, что он был таким же упрямым старым ирландцем, как и мой отец.

— Вы очень любите свою родню.

На мгновение она отвела глаза.

— Это не мои настоящие родители… Конечно, вы знаете это.

— Знаю.

— Однако ни у кого не было лучшей семьи, чем у меня. Мама была чудесной матерью, а папа… Ну, он иногда попивал и временами бывал грубоват, но в остальные дни был просто прелесть. Я ужасно люблю их обоих.

— Вам повезло. Я никогда не был близок с родителями. Мать занималась лишь своей внешностью, а отец — бизнесом.

— Я люблю их, — повторила Девон, — но мы совсем не похожи. Меня это всегда угнетало. Мне хотелось быть маленькой, веснушчатой и русоволосой, как они. Мама с папой — шустрые, веселые люди. А я скорее интроверт[15]. Они никогда не понимали, почему я не бегаю на свидания, а если иду на танцы, то чаще всего стою в углу.

Джонатан выгнул бровь, его глаза скользнули по высоким скулам, красивой формы губам и шелковистым светлым волосам Девон.

— Трудно поверить.

— Увы, как ни жаль, но должна признаться, что это правда. Наверно, поэтому и мой развод оказался таким болезненным. У меня никогда не хватало духу начать дело.

Он нежно провел пальцем по нижней губе Девон, ощущая ее округлость и мягкость.

— Поэтому вы и остановили меня вчера вечером?

На щеках Девон вспыхнули два ярких пятна. Она попыталась отвернуться, но Джонатан держал ее за подбородок и не давал отвести глаза.

— Ответьте мне.

— Я хотела убедиться, что значу для вас немного больше, чем подруга на одну ночь. Боялась боли.

— Боялись?

Она нежно улыбнулась ему.

— Как вы сказали, кто не рискует, тот не выигрывает. Кое-что на свете стоит риска.

Джонатан больше не прибавил ни слова, уверившись, что если и потратил на нее время, то сделал это недаром.

Он бросил взгляд в окно машины. Несмотря на то, что почти стемнело, место показалось ему знакомым. Вдоль дороги высились раскачивавшиеся от ветра деревья, вокруг стояли просторные двухэтажные здания колониального стиля.

— Почти приехали. Если хотите, можете подождать внутри или прогуляться по парку. Здесь светло даже по вечерам. Тут неподалеку есть чудесное маленькое озеро. Во время перелета на зимовку на нем часто останавливаются большие канадские гуси. Когда вы вернетесь, я уже закончу.

— Звучит заманчиво. — Машина припарковалась на стоянке у четырехэтажного кирпичного дома, служившего «Холидекс Индастриз» штаб-квартирой. — Можете не спешить. У меня есть что почитать.

Джонатан взял у нее из рук журнал небольшого формата.

— «Карма». Должно быть, что-то любопытное.

Она уловила в его голосе нотку сарказма и улыбнулась.

— Я тоже так думаю. Натан Толбот, владелец книжного магазина «Интуиция», порекомендовал его как дополнительный источник для моих разысканий.

Стаффорд почувствовал легкое беспокойство, но быстро отогнал его. Он наклонился, припал к губам Девон, однако тут же опомнился и открыл дверцу автомобиля.

— Я ненадолго.

И он сдержал обещание.

Стаффорд встретился с президентом компании Гарретом Браунингом, обоими вице-президентами — Деброй Даттон и Уэйном Каммингсом — и начальником исследовательского отдела Карлом Миллсом. Присутствовало с полдюжины начальников рангом пониже, мужского и женского пола, которых он также мог назвать по именам. Остальные закончили работу и разъехались по домам. Джонатан надеялся, что высшее руководство сообщит служащим о том значении, которое приобретает их труд.

— Речь действительно идет о выживании, — сказал им Джонатан, стоя на просцениуме конференц-зала. — Если этот пластик соответствует тому, что о нем говорят, то крах «Холидекса» — всего лишь вопрос времени. Даже если он и не так совершенен, недостатки вскроются только через несколько лет, но будет слишком поздно. Эта компания успеет натаскать каштанов из огня.

Подняла руку заместитель начальника лаборатории Барбара Мэрфи — красивая темноволосая и темноглазая женщина, носившая главным образом строгие английские костюмы в надежде приглушить свои женские чары.

— Я хотела бы знать, выявления каких недостатков вы от нас ждете. Мы не сможем правильно спланировать испытания, не имея представления о том, что ищем.

— Если бы я знал, что искать, то не созывал бы это совещание. Главный удар сейчас приходится на вас с Карлом и ваших ученых. Но остальные тоже могут помочь, предлагая возможные направления поиска. Например, как этот продукт сочетается с другими материалами, чаще всего использующимися в кораблестроении. Насколько он долговечен по сравнению с нашими цельнометаллическими изделиями. Для первого раза годится все, даже притянутое за уши.

— Вы хотите, чтобы мы ставили вопросы, — вставила Дебра Даттон, — а отвечать на них придется исследователям? — Умная и напористая, Дебран быстро поднималась вверх по служебной лестнице.

— Именно так. И помните: никаких шор. Прислушивайтесь к мнениям и соображениям коллег и подчиненных. Посмотрим, как вы справитесь.

— Сделаем все, на что способны, мистер Стаффорд, — наклонился в кресле Карл Миллс.

— А о большем и мечтать не приходится.

Совещание закончилось на мажорной ноте, и Джонатан пробрался сквозь толпу к ожидавшему его лимузину. Девон удивила его, встретив нежным поцелуем. Хотя он продолжался лишь мгновение, но шел «сверх программы», запланированной на этот вечер, а то, что девушка сделала это по собственной инициативе, только добавляло поцелую сладости.

Обед в «Старой мельнице» не представлял собой ничего особенного: жареный палтус для него и цыпленок в лимонном соусе для нее. Но интерьер здания, построенного еще при Вашингтоне, — с шероховатыми половицами, вручную сработанными балками и грубо оструганными стенами — был столь необычен, что привел их в восторг.

Хотя Джонатан пытался изо всех сил быть очаровательным и не спускал глаз с прелестного лица Девон, он не мог избавиться от воспоминаний о том, что едва не произошло между ними вчера вечером. Однако молодая женщина, казалось, не испытывала ни малейших угрызений совести. Весь вечер она следила за ним. Ее красивые зеленые глаза не отрывались от рта Джонатана. А он поймал себя на том, что смотрит намного ниже — на кончики ее грудей. Что именно приковало к себе его внимание, Стаффорд понял лишь тогда, когда заметил под свитером тугие, напрягшиеся соски.

О Боже, она без лифчика…

— Если вы закончили, — немного хрипло сказал он, — наверно, пора идти.

— Да… — Она дерзко встретила его взгляд. — Похоже, действительно пора.

Девон взяла его под руку и позволила вывести себя на улицу. Оказавшись в машине, она тесно прильнула к нему. В лимузине было тепло, и оба сняли пальто. На сей раз черная шерстяная юбка задралась вверх, высоко обнажив ее стройные бедра. От этого зрелища решение Джонатана не прикасаться к ней затрещало по всем швам.

— Джонатан…

— Да… — Он заставил себя поглядеть ей в лицо.

— Почему ты не целуешь меня?

Дыхание со свистом вырывалось из его легких.

— Я не желал бы ничего лучшего, но мне хотелось дать тебе время. Хотелось…

— Я знаю, чего ты хочешь, Джонатан. Однажды ты сказал мне об этом, а вчера вечером пытался показать.

Его сердце гулко заколотилось о грудную клетку. Когда Девон притянула к себе его голову, заставила раскрыть губы и скользнула в них языком, кровь Джонатана прихлынула к пояснице. Руки молодой женщины обвили его шею, пальцы погрузились в волосы. Стаффорд прижал ее к себе, впился в губы и вонзился в них языком так же глубоко, как хотел бы вонзиться в ее тело.

— Может быть, отгородимся от кабины? — прошептала она на ухо. — Генри может попасть в аварию, если посмотрит в зеркало.

У Стаффорда приподнялся уголок рта.

— Насколько я помню, ты заставила меня пообещать не делать этого.

Девон пожала хрупкими плечиками. В слабом голубоватом свете лампочки поблескивали ее светлые волосы, обрамлявшие шею.

— Обещания на то и существуют, чтобы их нарушать.

Джонатан нажал на кнопку, и панель со слабым жужжанием скользнула на свое место. Они остались наедине.

— Тебе нравится, как я одета? — приглушенно промурлыкала она.

— Ты нравишься мне во всех нарядах. Но без них ты понравилась бы мне еще больше.

Рука, лежавшая на его груди, задрожала, но Девон не убрала ее. Вместо этого она начала расстегивать на Стаффорде рубашку. Пальцы ее действовали не слишком умело, но весьма решительно.

— А почему ты не рассказываешь, чем кончился твой сон?

Брови Джонатана полезли на лоб. Уже достаточно возбужденное, его тело напряглось, в паху загорелось, закололо, и тяжесть стала невыносимой.

— Девон, милая, не шути с огнем, а то скоро очутишься у меня на коленях. Я уже говорил тебе, что не намерен играть в эти игры.

Она обольстительно улыбнулась.

— И все же я согласна рискнуть.

Ладони зудели от желания обхватить ее твердые маленькие ягодицы. При одной мысли об этом у Джонатана бешено заколотилось сердце. Он слабо улыбнулся, взял руку Девон и сунул ее за пазуху расстегнутой рубашки. Маленькая, теплая ручка очень осторожно прикоснулась к густым, кудрявым черным завиткам на его груди.

— Мой сон… — тихо сказал он. — Как я его помню… На тебе была короткая черная юбка… — Джонатан перевел взгляд на ее едва прикрытые бедра. — Точь-в-точь такая, как сейчас.

Девон откинулась на спинку сиденья, сбросила с себя туфельки и положила свои очаровательные ножки ему на колени. Лодыжки были изящные, подъем высокий и женственный.

— Дальше, дальше, — нежно поторопила она.

— И свитер с блестками, под которым не было лифчика. Теперь могу сказать: соски у тебя были набухшие и просвечивали сквозь ткань.

— Тоже как сейчас? — спросила она так тихо, что Джонатан едва расслышал.

Он протянул руку и почувствовал прикосновение тугого бутона к сложенной ковшиком ладони.

— Да… как сейчас. На тебе был черный кружевной пояс с резинками, но не было трусиков.

— Откуда ты это знал? — прошептала она.

— Знал, потому что провел рукой по твоему бедру… — Этим словам сопутствовало едва заметное движение. Ладонь Джонатана погладила ее ногу. — Я ощущал… — Рука застыла на месте. Он не чувствовал ничего, кроме жесткого кружева расшитого цветами черного пояса с резинками и гладкой, теплой кожи под ним. Девон со свистом втянула в себя воздух, когда он коснулся пушистого лобка и влажных губок между ее ногами, а затем вздрогнула и попыталась отстраниться.

— Спокойнее, малышка. Если уж ты зашла так далеко, нет смысла останавливаться.

— Джонатан… — прошептала она, и впервые в ее голосе прозвучала нотка неуверенности. Только теперь он понял, чего ей стоило «зайти так далеко».

— Ты правильно сделала, любимая. Все будет хорошо. — И тут он поцеловал Девон, долго и крепко, прижав ее к спинке сиденья. — О Боже, как ты прекрасна. — Ее юбка задралась еще выше. Стаффорд поднял на Ней свитер, обнажил груди, наклонился и поймал губами сосок. Обведя сосок кончиком языка, Джонатан лизнул его и принялся осторожно посасывать. Девон затрепетала и попыталась распахнуть на нем рубашку.

— Хочу потрогать, — простонала она. — Клянусь, я умру, если не прикоснусь к тебе.

Прекрасно зная, что она чувствует, Джонатан сам расстегнул на себе рубашку и рывком выдернул ее из брюк.

Руки Девон прошлись по мускулистой груди Стаффорда и впились в его плечи. Хрупкие, тонкие пальчики дразняще прикоснулись к плоским соскам, словно вылитым из меди. О Боже, какая это была изысканная пытка… Ему хотелось овладеть Девон не сходя с места, войти в нее и вознаградить себя за мучительные дни и бессонные ночи, которые он провел, думая об этой женщине.

Руки Стаффорда скользнули к ее талии, а затем ниже, пальцы раздвинули мокрые, теплые губки и пробрались внутрь. Девон дугой изогнула спину и подалась ему навстречу. Влагалище увлажнилось. Она была возбуждена еще сильнее, чем предполагал Джонатан. Он снова поцеловал ее, распаленный запахом мускуса, и ощутил пальцами приводящую в неистовство, нежную кожу женских ляжек.

— Я хотел, чтобы все было как можно лучше, — хрипло и низко произнес он. — Хотел овладеть тобой в моей большой, мягкой постели, целыми часами целовать и ласкать твои груди. Но если сейчас ты не остановишь меня, будет слишком поздно.

Дрожащие пальцы Девон прикоснулись к его щеке. Глаза без слов говорили, что все зашло намного дальше, чем она рассчитывала.

— Уже слишком поздно. — Руки дернули молнию на его брюках, и напряженная крайняя плоть вырвалась на свободу.

— Проклятие… — Маленькая кисть сомкнулась, заставив его испытать сладкую боль и еще большее возбуждение. Мысли о тщательно подготовленном обольщении улетучились, уступив место стремлению безрассудно, нетерпеливо совокупиться с ней на заднем сиденье машины.

— Ты был совершенно прав, прав во всем. — Девон обвила руками его шею. — Рано или поздно этому суждено было случиться. Я хочу тебя, Джонатан. Неважно, где это произойдет.

Сиденье было широкое и просторное. Джонатан порывисто поцеловал женщину, затем коленом раздвинул ее стройные ножки и устроился между ними, чувствуя, как она дрожит — не только от страха, который безуспешно пыталась скрыть, но и от дикого возбуждения.

— Успокойся, любовь моя. Тебе нечего бояться. — Джонатан устремился вперед и глубоко вошел в ее горячую, влажную плоть.

Ощутив чудовищную длину и толщину его члена, не готовая к этому Девон едва не задохнулась. Он был так велик! Ни один из мужчин, с которыми она имела дело, не обладал подобными размерами, и ощущение наполненности привело ее в благоговейный ужас.

— Все нормально? — спросил Стаффорд, приподняв бровь. Узость влагалища слегка удивила его. Но Девон была скользкая, горячая, готовая к соитию, и через несколько секунд ее распростертое тело приняло его целиком.

Девон облизала губы.

— Я… да… ты поразителен.

— Ты тоже. — И тут он задвигался.

О Боже милосердный… Она никогда не испытывала ничего подобного. Джонатан целовал ее, и язык втыкался в губы молодой женщины в такт движениям его тела; мускулистая грудь эротично прижималась к ее соскам. Когда руки Стаффорда обхватили ягодицы Девон, чтобы крепче притиснуть ее к себе, та едва не потеряла сознание, воспарив к небесам, а затем вновь рухнув на землю. Она согнула ноги в коленях, позволяя Стаффорду войти еще глубже, еще дальше, и он снова и снова пользовался этой возможностью.

— Ну, еще немного, любимая, — нежно сказал он, и Девон послушалась, вцепилась в его мускулистые плечи и откинула голову, позволив волне наслаждения омыть себя.

— Не борись. Не надо сопротивляться.

И оно пришло — пришло, как прилив, ухвативший ее и повлекший к краю неистового красного водоворота, закружило и выбросило в черные глубины неслыханного блаженства. Она вращалась среди звезд и дотянулась до луны, на мгновение притронувшись к этому серебряному вихрю слепящего белого света. Джонатан последовал за ней по пятам и одновременно с завершающим рывком могучего тела проскрежетал ее имя. Его мускулы напряглись, затем расслабились, и он с трудом перевернулся на спину.

Они тихо лежали рядом, нога к ноге, рука к руке, щека к щеке, и испарина поблескивала на их полуобнаженных телах. Все произошло слишком быстро, постарался оправдаться перед собой Джонатан. Он пошарил рукой под сиденьем, вынул оттуда черную полотняную сумку, дернул молнию, достал маленькое белое полотенце и протянул его Девон. Ее щеки залила краска.

— Иногда я играю в теннис и на всякий случай таскаю с собой спортивную сумку со всем необходимым.

— Ты на все руки мастер, — суховато ответила она. Тщательно вытеревшись, Девон оправила одежду и отогнала прочь мысль о том, что это полотенце было предназначено для какой-то другой цели.

И вдруг Девон бросила на него испуганный взгляд.

— О Боже, мы совсем забыли о предосторожностях…

Казалось, Джонатана это слегка позабавило. Он надел рубашку, заправил ее в брюки и застегнул молнию.

— Никто из нас не болен. Девон, я не путаюсь с кем попало, и, насколько я успел тебя изучить, ты тоже. — Он усмехнулся. — Кроме того, совсем недавно я сдавал анализ крови.

Она поглядела в окно. Смущение нарастало с каждой секундой. Девон рассчитывала, что вечер обольщения только начнется в машине, но не закончится ею. Без сомнения, то, что она сделала, было самым отчаянным, самым безумным, самым ужасным поступком в ее жизни, и хотя Девон никогда не испытывала ничего более возбуждающего, она стала подумывать, правильно ли поступила.

— Где мы? — спросила женщина, понимая, что прошло достаточно времени, чтобы добраться до города. Она наклонилась, подобрала туфельки и надела их.

— Генри кто угодно, но вовсе не дурак. Он подумал, что мы… наслаждаемся пейзажем, и… продолжал ехать. — Джонатан нажал кнопку интеркома. — Пора домой, Генри.

— Ага, сэр.

— О Боже, как я посмотрю ему в глаза? — Негромкий смешок Джонатана подсказал женщине, что она забылась и говорила слишком громко.

— Ты так сексуален, что можно было догадаться: все начнется еще в машине.

— Я не рассчитывал, что ты… что мы возьмем такой темп.

— Генри хорошо платят за понятливость. Он будет молчать.

Девон не прибавила к сказанному ни слова. Она откинула голову на спинку кресла, раздумывая, правильно ли поступила, отдавшись Джонатану. Неужели часы, которые она провела, убеждая себя удовлетворить его фантазии и набраться смелости, чтобы пройти через это, потрачены даром? Неужели она совершила чудовищную глупость? Теплые пальцы взяли ее за подбородок и заставили повернуть лицо.

— Жалеешь?

Девон покачала головой.

— Нет, если только не жалеешь ты.

— Ты сделала мне щедрый подарок. Спасибо.

И тут Девон наконец улыбнулась.

— Я надеялась, что тебе понравится.

Джонатан привлек ее к себе.

— Не то слово. Я…

Он не выпускал Девон из объятий, пока они не подъехали к ее дому из красно-коричневого кирпича. Генри остановился у края тротуара, вышел и открыл дверь.

— Спокойной ночи, Джонатан, — не слишком решительно произнесла она. Девушка была испугана и смущена, но храбро улыбнулась и выставила ногу на тротуар. Она не удивилась бы, если бы больше не услышала от него ни слова.

— Спокойной ночи, Джонатан? — повторил он, выбираясь следом. — И это все, что ты можешь сказать?

— Ну, я…

— Либо я остаюсь здесь, либо мы едем ко мне. Что ты выбираешь?

— Но я…

— Ты слышала, что я сказал. Думаешь, я не знаю, что происходит в твоей хорошенькой головке? Это не танцы в университете, и я не собираюсь позволить тебе одиноко стоять в углу.

Эти слова коснулись какой-то туго натянутой струны и эхом отозвались в ее сердце.

— Может быть, поднимешься и выпьешь рюмочку на ночь? — робко улыбнулась она.

— Я уж думал, что никогда не дождусь приглашения. — Джонатан переключил внимание на Генри. — Заедешь за мной к шести часам. На завтра назначено много дел, поэтому сначала придется заскочить домой и переодеться.

Девон снова вспыхнула, но промолчала. Джонатан предложил ей руку, повернулся и повел по тротуару к тяжелой двери парадного.

Когда они оказались в квартире, Девон поспешно налила два бокала бренди и протянула один из них Джонатану. Стаффорд следил за каждым ее движением. Глаза его снова стали не серыми, а голубыми. И очень голодными.

— Почему бы не взять их с собой в спальню? — вполголоса спросил он.

У Девон пересохло во рту. Именно этого она и хотела, если не считать…

— Согласна. — Она нервно облизала губы. Джонатан следил за ней с веселым любопытством.

— Девон, мы ведь уже любили друг друга. Чего ты боишься на этот раз?

Прийтись тебе не по вкусу. Обнаружить свою неуверенность. Позволить тебе вмешаться в мою работу. Влюбиться в тебя. Последнее было самым пугающим. Она знала, что бывает, когда такой властный мужчина, как Джонатан, ставит на женщину свое клеймо.

— Наверно, я еще не привыкла к тебе, — вместо всего этого сказала Девон. — У нас не было времени как следует узнать друг друга.

Джонатан взял у нее из рук бокал и исчез в коридоре. Через минуту он вернулся, подхватил ее и поднял на руки.

— Обещаю, любимая: после этой ночи мы прекрасно узнаем друг друга.

Не обращая внимания на разлившееся в животе тепло, Девон обняла его за шею. Стаффорд нес ее в спальню. Он успел откинуть покрывало на королевских размеров кровати и притушить свет. В комнате царил желтоватый полумрак. Вставая на ноги, Девон на мгновение прижалась к его телу и широко раскрыла глаза. Оно вновь было возбужденным и напряженным до предела.

Джонатан крепко и страстно поцеловал ее, а затем начал раздевать.

— Хочу видеть тебя, — сказал он. — Всю как есть.

Девон с трудом проглотила слюну. На этот раз она нервничала намного сильнее, чем прежде. Весь день она готовилась к тому, чтобы соблазнить его. Надевая пояс с резинками и снимая лифчик, она чувствовала себя обольстительницей. Теперь же она стала просто Девон Джеймс, женщиной, очень плохо представлявшей себе, что может доставить удовольствие такому искушенному мужчине, как Джонатан.

Должно быть, Стаффорд почувствовал ее колебания. Стащив с Девон свитер и обнажив груди, он прикоснулся к застежке юбки, но вдруг остановился.

— Ты дрожишь.

— Раньше все было по-другому. Тогда я была немножко актрисой. Теперь я — это я и не совсем представляю, что с собой делать.

— Зато я знаю, — сказал Стаффорд. Он медленно, искушенно стал целовать ее. Мужские ладони бережно ласкали ее груди, большой и указательный пальцы заставили сосок набухнуть и вздуться. Девон негромко застонала и прильнула к Джонатану.

— Почему ты не раздеваешь меня? — спросил он. — Не думаешь, что это пошло бы на пользу делу?

Девон посмотрела ему в глаза.

— Думаю.

И это действительно помогло. Она была так занята, снимая с него пиджак, расстегивая пуговицы рубашки и вынимая ее из брюк, что не заметила, как Джонатан стащил с нее юбку и наклонился, чтобы спустить с ног чулки. Она стояла обнаженная, в силах думать только об одном: как прекрасна его грудь с плоскими медными сосками, между которыми раскинулся клин темных курчавых волос. Она заметила остатки грубого шрама, поднимавшегося от запястья до самого локтя, но когда девушка прикоснулась к рубцу, Джонатан отдернул руку.

Стаффорд сел на край кровати, снял с себя черные лакированные туфли, затем поднялся и расстегнул молнию на брюках, позволив им упасть на пол и обнажить сильные, мускулистые ноги. Его узкие трусики цвета морской волны присоединились к росшей на полу куче одежды.

— Тебе придется утром надеть их, — не найдя ничего лучшего, сказала Девон, подняла трусики и повесила их на спинку стула.

— Иди сюда. — Джонатан поймал девушку за руку, и это движение заставило ее опустить взгляд — туда, где к его животу прижималось толстое, прямое древко. Он притянул Девон к себе и целовал до тех пор, пока у нее не подогнулись колени.

— Мне нравится, что ты то застенчивая, то страстная. Девон, не стыдись показывать все, что ты чувствуешь.

Он поднял ее и положил на кровать, но вместо того чтобы лечь рядом, остался стоять, внимательно изучая ее тело.

— Ты прекрасна. Именно такая, как я представлял.

Она приподнялась на локте.

— А ты прекраснее, чем я представляла. — Выше, мощнее… — Больше… всюду.

Уголок его рта приподнялся, и Джонатан присоединился к ней.

— На этот раз мы не будем торопиться. Времени достаточно, чтобы как следует узнать наши тела.

Но он обещал одно, а вышло по-другому. От ласк и поцелуев перехватило дыхание, страсть заставила их потерять голову и яростно совокупиться. После нескольких бешеных рывков настал столь же яростный оргазм.

— Проклятие, — прорычал он, — этого не должно было случиться. — Лицо Джонатана омрачилось. Он притянул Девон к себе и положил ее голову к себе на плечо. — Не припомню, когда в последний раз женщина заставляла меня потерять контроль над собой.

По губам сытой Девон пробежала улыбка. Женщина лениво потянулась, а затем нежно прильнула к его телу.

— Вот и хорошо, — подумала она, засыпая и не замечая, что говорит вслух.

Джонатан только усмехнулся, протянул руку и выключил свет. «В следующий раз уже ты потеряешь контроль над собой», — поклялся он в наступившей темноте.

А потом Стаффорд крепко держал ее в объятиях, гладил по волосам и думал о том, как ему повезло с этой женщиной.

И еще он подумал о том, насколько легче теперь будет помешать Девон проникнуть в тайну его маленького сына, и о том, что даже если эта тайна и раскроется, ничего страшного не случится. Не случится, если он сумеет удержать Девон в постели и сделать ее счастливой и довольной.