Молчаливая роза

Глава 17

Рассказ тети Стелл о страданиях Энни глубоко опечалил Девон. И в то же время с ее души свалилась тяжесть. Теперь она точно знала: случившееся в желтой комнате не было вымыслом. И это укрепило в ней желание узнать правду о Флориане, а если удастся, то и освободить маленького Бернарда и Энни.

Она подвезла Элвуда Доббса к его дому на Перл-стрит, поблагодарила за то, что он помог ей познакомиться с тетей Стелл, и собралась осмотреть руины старого особняка Стаффордов. К несчастью, в этот момент пошел сильный дождь, и она с грустью вспомнила о своем первом посещении Стаффорда.

— Кажется, мне придется приехать сюда еще раз, — с отсутствующим видом сказала она шоферу. — День был трудный. Давно пора домой.

По дороге она записала все, что поведали ей тетя Стелл и Элвуд Доббс, и ближе к вечеру снова оказалась в своей квартире. Стоило сунуть в замок ключ, как за дверью затрезвонил телефон. Девон пулей ворвалась в комнату и сняла трубку за секунду до того, как включился автоответчик.

— Это ты, Девон? Я оставила полдюжины сообщений твоей дурацкой машине. — То была ее литературный агент, Марсия Уинтерс. — Ты вообще собиралась звонить мне?

— Извини, Марсия, у меня была трудная неделя.

— Надеюсь, ты заканчивала работу над «Следами»? — Девон не ошиблась: в тоне Марсии действительно звучал укор.

— Я работаю над ними каждое утро. — Конечно, она слегка преувеличивала, но эти слова усилили в ней желание закончить роман. Она уже клялась себе, что каждое утро будет работать над «Следами» и лишь после полудня садиться за книгу о Стаффордах.

— И когда ты думаешь закончить? У издателя припадок щедрости. Компания хочет предложить тебе гораздо более выгодные условия, если ты согласишься заключить с ними договор на новый роман.

Девон мысленно прикинула, сколько времени может потребоваться на завершение «Следов».

— Дай мне срок до тридцать первого января, и в пять часов я положу тебе на стол полностью законченную рукопись.

— Умница. — Удовлетворенная Марсия повесила трубку, но почти тут же телефон зазвонил снова. На этот раз на проводе была Эвелин Фрэнки, ее издатель. Их беседа слово в слово повторила предыдущую, что только укрепило решимость Девон. Как только «Следы» будут закончены, ее финансовые проблемы будут решены, а голова освободится для работы над книгой, которую ей хотелось написать больше всего на свете.

«Молчаливая роза».

Название пришло к ней так же странно и неожиданно, как и все остальное в этой истории. Девон не понимала, что заставило ее выбрать именно его, но почему-то была уверена, что поступила правильно. Так же, как и во всех остальных случаях.

Девон отогнала от себя мысль о возможном звонке Джонатана, прослушала записанные на автоответчике сообщения, перемотала пленку и отправилась в свой кабинет. Следовало просмотреть наброски для «Следов» и завтра же засесть за работу. Она успела сделать лишь несколько шагов, когда телефон зазвонил в третий раз. Решив взяться за дело, Девон не стала останавливаться и пошла дальше. Но звук низкого мужского голоса пригвоздил ее к полу.

— Девон, это Джонатан. Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста, позвони мне.

Она стояла как вкопанная, пока в трубке не щелкнуло и связь не отключилась. Тут Девон с досадой поняла, что у нее дрожат руки и часто колотится сердце.

— Будь ты проклят… — Она знала, чего ему надо. Еще одна попытка отговорить ее писать книгу. Просто возмутительно, что один звук его голоса может так повлиять на нее. Она отключила телефон в кабинете — на случай, если Стаффорд позвонит снова, — и уселась за стол с твердым намерением выкинуть Джонатана из головы. Или, по крайней мере, сделать для этого все, что в ее силах.

Весь уик-энд она просидела над «Следами», сумев сконцентрироваться на работе лучше, чем ожидала, и преуспев больше, чем надеялась. Джонатан звонил дважды в день, но она не подходила к телефону и не перезванивала ему. Однако так и не сумела перестать думать о нем. Образ Стаффорда стоял у нее перед глазами столь неотвязно, что все воскресенье Девон боролась с искушением позвонить ему — хотя бы для того, чтобы попросить больше не звонить ей.

Слава Богу, что она так занята. По крайней мере, во время работы над романом она будет свободна от переживаний, которые вызывают в ней воспоминания о Джонатане.

В понедельник она вернулась к своему расследованию и пошла в библиотеку за новой партией книг о привидениях и сверхъестественном. Чтобы переключиться, она взяла тот самый номер «Кармы», который начинала читать, но так и не смогла одолеть, и с удивлением поняла, что просто поторопилась. Рекламные сообщения говорили лишь о том, что у занятий метафизикой есть и коммерческая сторона. А в журнале были и серьезные, хорошо аргументированные статьи о встречах с привидениями, о спиритизме, ясновидении и даже об НЛО. Некоторые материалы казались ошеломляющими и могли бы дать толчок мыслям, если бы Девон сумела избавиться от своих предубеждений.

Она читала и делала выписки, пока не зажужжал интерком, известивший о том, что внизу стоит Кристи. Девон звонила ей накануне уик-энда, чтобы рассказать о поездке в Стаффорд и разговоре с тетей Стелл. Они договорились, что утром в понедельник Кристи придет к ней выпить кофе.

— Сара Стоун вернулась! — выпалила Кристи прежде, чем Девон успела снять с нее пальто.

— Кто это?

— Ты забыла? Трансмедиум из книжного магазина «Интуиция»!

— Ох, брось! Я уже ходила по этой дорожке и больше не собираюсь.

Кристи схватила подругу за руку, звякнув золотыми браслетами. Сегодня она была в кремовой блузке, красной вязаной юбке до середины лодыжек и ботинках из мягкой верблюжьей кожи.

— Это совсем другое дело. Сара — это не Задар. Она настоящий медиум. Не богатая и не знаменитая. Она берет совсем немного; просто помогает людям, когда они в ней нуждаются.

— Кристи…

— Поверь мне. В этот раз сработает.

— «Верь мне», — повторила Девон. — Именно так сказала Ева Адаму.

Кристи расхохоталась.

— Перестань, не такая уж я грешница.

Девон вздохнула.

— Ладно, подумаю…

Кристи казалась удовлетворенной, но ее улыбка говорила, что так просто Девон не отделается. Они прошли на кухню, и Девон налила две чашки дымящегося кофе.

— Как Франческо? — спросила Девон, пытаясь сменить тему, и тут же состроила недовольную гримасу: капля кофе упала на ее в первый раз надетые серые шерстяные брюки.

— Очарователен, как всегда.

— А я думала, все мужики ублюдки.

— Все верно. Значит, он очаровательный ублюдок. Кстати, об ублюдках… Что слышно о Джонатане?

У Девон свело внутренности. Внезапно кофе показался ей холодным и невкусным.

— Он звонил… Оставил сообщение на автоответчике. Я не разговаривала с ним. Не хочу его видеть.

— Я думала… Может быть… Я не знаю… Ты немножко наивна в том, что касается мужчин, но чувствуешь, когда к тебе относятся по-хорошему… Думала, на этот раз с Джонатаном…

— Я тоже так думала. — Девон слабо улыбнулась. — Ты не представляешь себе, как я тоскую по нему. Ночами напролет вспоминаю, как мы были вместе. Едва ли мне доведется испытать то же с другим мужчиной.

— Может, когда он позвонит в следующий раз, ты все-таки выслушаешь его?

Девон покачала головой.

— Ты не знаешь его так, как я. Если Джонатан начинает говорить, ему невозможно сопротивляться. А я не могу позволить себе снова увлечься им.

Кристи не спорила.

— Радость моя, любви без боли не бывает.

— Я верила ему, Кристи. Ненавижу, когда меня используют. Чувствую себя последней дешевкой.

— Поэтому я и говорю: все мужики — ублюдки.

В ту ночь Девон приснился сексуальный сон. Корчась в оргазме, она проснулась и ошеломленно подумала: неужели для этого достаточно просто представить себе, что Джонатан овладевает ею?

— Пошел ты ко всем чертям, Джонатан Стаффорд, — прошептала она в темноту. Но это не помогло. Всю ночь она металась и ворочалась с боку на бок, а утром проснулась усталая и невыспавшаяся. Когда рядом с кроватью зазвонил телефон, она принялась ждать щелчка автоответчика, но тут же вспомнила, что забыла включить его.

— О черт… — Она оперлась о подушку, протянула руку, сняла трубку и прижала ее к уху.

— Алло…

— Здравствуй, Девон.

— Джонатан… — еле слышно пролепетала она.

— Я звонил… Я хочу видеть тебя.

У Девон похолодело в животе. Она воочию видела его, чувствовала, как он тянется, чтобы обнять ее.

— А я не хочу.

Последовало молчание.

— Прости меня за случившееся. Нам нужно поговорить.

— Мне нечего сказать тебе.

— Я буду говорить за нас обоих.

Не доверяй ему! — вопил внутренний голос. — Не позволяй, чтобы он снова обманул тебя!

— По-моему, это ни к чему. Каждый из нас остался при своем мнении.

— Совсем не обязательно. Я же сказал, нам нужно поговорить.

О Боже, он-таки достал ее… Девон боролась со вновь вспыхнувшей надеждой. С надеждой и всплеском непреодолимого влечения.

— Джонатан, я не могу… — Тугой комок стоял у нее в горле. — Правда, не могу. — Она пыталась повесить трубку, хотела это сделать, но… не хватило сил.

— Девон, пожалуйста. Дай мне всего лишь час. Полчаса. Если все останется по-прежнему, я обещаю оставить тебя в покое.

Девон молча закрыла глаза. Пальцы впились в телефонную трубку.

— Девон…

— Ладно, — тихо сказала она. — Когда?

— Вечером. Я приду к тебе или ты ко мне?

— Нет! — вскрикнула она, вспомнив, что в каждом из этих мест они занимались любовью. — Где-нибудь на нейтральной почве. Может быть, в ресторане?

Он помолчал минуту.

— Ладно. Я пришлю Генри к восьми… если тебе удобно. — Так официально, так деловито…

Девон кивнула, хотя Джонатан не мог видеть ее.

— Удобно. — Чего он хочет? Сделать еще одну попытку? Надеется затащить ее в постель и убедить бросить работу, как это было прежде? Ее снова обуял гнев.

— Девон…

— Да? — спросила она, начиная понемногу приходить в себя.

— Я стосковался по тебе.

Девон повесила трубку.

Джонатан положил трубку на рычаг. Я стосковался по тебе. Слишком мягко сказано. Он пропадал без нее. Он пытался забыть о Девон, изнуряя себя работой до изнеможения, так что еле доползал до дома и валился на диван, не желая ложиться в постель. Стоило только сделать это, и перед глазами вставал образ Девон. Она тихонько смеялась, прижимаясь к нему, не сводя с него больших зеленых глаз.

Доверяя ему так, как никогда не доверяла прежде.

Мэдди была права. Ему следовало поставить себя на ее место и посмотреть на случившееся с другой стороны. А теперь… Согласится ли она?

У Джонатана заныло в животе. Он причинил ей боль. Это слышалось по голосу. Потребуется много терпения, чтобы загладить свою вину, но он попытается. Как же он позволил ей взять такую власть над собой? Да, конечно, немалую роль тут сыграло физическое влечение, но не только. Их связывали узы дружбы. Но даже друг заслуживал, чтобы с ним обращались более бережно, чем он обращался с Девон.

Впрочем, какая разница? Одно сознание того, что он увидит ее, улучшило Джонатану настроение. Стаффорд погрузился в работу, сосредоточившись на проблемах «Холидекса», которые росли как на дрожжах. Когда наступил вечер, Джонатан с удивлением обнаружил, что он сделал за этот день больше, чем за предыдущую неделю. В семь тридцать он облачился в светло-голубой свитер без воротника и шерстяные слаксы цвета морской волны. Этот тщательно подобранный костюм должен был обозначать здравомыслие и отсутствие агрессивности. Если бы он не тревожился за предстоящий вечер, то непременно улыбнулся бы. За годы занятий бизнесом у него накопилось немало подобных уловок.

Когда машина подъехала к дому Девон, он послал наверх Генри, не желая поощрять ее воинственное настроение. Когда девушка оказалась рядом, он внимательно всмотрелся в ее лицо, но не увидел ничего особенного. Разве что прекрасные глаза Девон горели чуточку ярче, чем обычно.

— Я… я думала, что ты встретишь меня в ресторане.

— Я передумал. — Ему хотелось видеть ее: он и так слишком долго ждал. Теперь, сидя рядом и вдыхая аромат апельсинового цвета, Джонатан едва сдерживался, чтобы не заключить Девон в объятия и не уткнуться лицом в ее волосы.

— Куда мы едем? — Она беспокойно ерзала, пытаясь отодвинуться подальше.

— К «Валентино». Тино знает, что нам нужен тихий столик где-нибудь в углу.

Девон облизала губы, и они сразу заблестели. Он понял, что девушка вспомнила, как они были там в прошлый раз. В тот вечер он рассказал ей свой сон. У Джонатана прилила кровь к пояснице. Девон отвернулась и уставилась в темноту.

— Может быть, ты предпочла бы что-нибудь другое?

— Нет-нет. «Валентино», так «Валентино».

Их провели в зал и усадили за тот же столик с красной клетчатой скатертью, который они занимали в прошлый раз. В середине его мерцала одинокая свеча в красном подсвечнике.

— Что-то ты подозрительно тихая, — осторожно сказал Джонатан, когда у них приняли заказ.

— Ты сказал, что будешь говорить за нас обоих. Я приехала сюда только затем, чтобы выслушать тебя.

Джонатан тяжело вздохнул. Она не собиралась облегчать ему задачу.

— Начнем с того, что я прошу прощения. Мне следовало рассказать тебе о пожаре. Ты вела себя честно, и я должен был ответить тебе тем же. Я ничего не стал рассказывать, потому что надеялся, что ты утратишь интерес к этой теме и все кончится само собой.

— Ты надеялся, что я утрачу интерес к этой теме? — вздернув подбородок, переспросила она. — Еще бы! Особенно после того как переспал со мной.

У Джонатана заиграли желваки на скулах.

— Я уже говорил, что хотел тебя. Признаюсь, мне приходило в голову, что так легче будет с тобой справиться, но…

Девон толчком отодвинула кресло и встала.

— Я хочу домой.

Следом поднялся и Джонатан.

— Черт побери, Девон, ты обещала выслушать меня!

— Я услышала все, что требовалось. С меня достаточно.

— Ничего подобного! Я еще и не начинал. — Будучи на добрых шесть дюймов выше Девон, Джонатан смотрел на нее сверху вниз, пока девушка не села на место. Стаффорд слегка улыбнулся. При желании он мог запугать кого угодно.

Принесли салат, но никто к нему и не притронулся.

— Как было сказано, — вновь начал Джонатан, когда они остались наедине, — я надеялся, что ты бросишь свой замысел, но лег с тобой в постель, потому что сто лет не желал женщину так отчаянно, как желал тебя.

— Не понимаю, зачем ты завел этот разговор. Что бы между нами ни произошло, все кончено. У тебя есть долг перед семьей, а у меня — перед самой собой.

— Именно по этой причине я тебя и позвал. — И по дюжине других, которых и сам не понимаю.

— Что ты имеешь в виду?

— Как обычно, я провел уик-энд с Алексом. Мы снова ходили в зоопарк. — Он нежно улыбнулся, вспомнив о серии новых рисунков, сделанных сыном. — Я смотрел на запертых в клетках животных и думал о твоих словах. — И словах Мэдди. — И тут мне пришло в голову: а вдруг ты права? Вдруг человеческие души тоже можно посадить в клетку? Вдруг души Энни и Бернарда действительно заперты в этом доме и обречены веками пребывать в заключении?

Девон воинственно поглядела на него. Было ясно, что она не поверила ни единому слову.

— Не могу сказать, что абсолютно убежден в этом… но хотелось бы допустить такую возможность.

— Почему?

— Потому что ты веришь в это… а я верю тебе.

Впервые ее решимость поколебалась.

— Не говори мне этого, Джонатан. Не затевай новую опасную игру.

Он накрыл ладонью ее руку.

— Девон, на этот раз я играю в другую игру. Теперь мы с тобой в одной команде. Победа нам обеспечена.

— О чем ты говоришь?

— Я собираюсь помочь тебе… всем, чем могу.

Девон недоверчиво уставилась на него. В ее глазах читались гнев, боль… и вызов.

— Если так, докажи это. Дай мне поговорить с Алексом.

Он покачал головой.

— Мои родные отпадают. Алекс проходит курс лечения, а тетя Стелл совсем плоха.

— Я уже говорила с ней.

Джонатан сжал челюсти.

— Черт побери, Девон, ей же восемьдесят лет! Она долгие годы пытается забыть трагедию, связанную с пожаром. Именно этого я и старался избежать!

— Ты недооцениваешь ее, Джонатан. Твоя тетя очень бодрая и умная женщина. Я с удовольствием покажу тебе записи моего разговора с ней. Тебе будет интересно узнать, что она полностью подтвердила мою догадку: в тринадцать лет Энни Стаффорд перенесла сексуальные домогательства ее дяди, Флориана Стаффорда.

Воздух со свистом вырвался из легких Джонатана.

— Это тебе сказала тетя Стелл?

— Я буду счастлива продемонстрировать тебе записи. Впрочем, ты можешь узнать это из первых уст.

Казалось, Джонатан превратился в соляной столп.

— Я не знаю, почему это случилось со мной… Не знаю, почему они выбрали именно меня. Только знаю, что обязана пройти через это.

— Тогда позволь мне помочь.

— Нет. Я не доверяю тебе, Джонатан. Ты все время пытался помешать мне. Ты лгал мне, морочил голову, использовал меня…

— Я бы на твоем месте не жаловался на судьбу. Ты хотела меня так же, как и я тебя.

У вспыхнувшей Девон хватило мужества не отпираться.

— Ладно. Я признаю, что тоже принимала в этом участие.

— И очень большое, смею напомнить. — Джонатан не мог не вспомнить о вечере, когда она соблазняла его, и кровь вновь прихлынула к его чреслам. На щеках Девон расцвели маки; зрелище было очаровательное. Ему захотелось заключить девушку в объятия, но нельзя было и думать об этом.

— Пусть так, очень большое участие. Но все это в прошлом.

— Позволь помогать тебе, работать с тобой рука об руку и самому искать истину.

— Я знаю истину. Нужно только понять, что с ней делать.

— Тогда расскажи и мне, черт побери! В конце концов, я тоже имею к этому отношение!

— Я уже говорила, что не доверяю тебе.

— Подумай об Алексе. Если то, что ты говоришь, правда, это может быть связано с пожаром и его увечьем. А коли так, мой долг перед сыном состоит в том, чтобы выяснить все до конца.

И снова Девон заколебалась. Она подняла голову, и прекрасные зеленые глаза впились в лицо Джонатана.

— Это и есть тот долг перед семьей, о котором ты говорил?

— Вернее, часть его. Ведь Энни и Берни тоже Стаффорды.

— Как и Флориан, — хмуро напомнила она. — И ты тоже.

От прозрачного намека у Джонатана сжалось сердце.

— Если он таков, как ты говоришь, у меня с ним нет ничего общего. И тебе это хорошо известно.

— Мне известно, что ты безжалостен и расчетлив. Ты говоришь и делаешь только то, что тебе выгодно.

— Может быть. Но если я такой, то попробуй объяснить то, что я тебе скажу. В эту минуту я хочу тебя не меньше, чем в тот раз, когда мы сидели за этим столиком. Но я не собираюсь принуждать тебя. Я потерял твое доверие и пока не верну его, не притронусь к тебе.

— Мне нужно побывать в том доме, — сказала она, намеренно игнорируя его слова. — Я хочу взглянуть на регистрационные книги. Хочу поговорить кое с кем из людей, которые останавливались в гостинице.

Ада Микс сообщила ему о звонках Девон. Однажды Девон даже приехала в гостиницу, но Ада не впустила ее.

— Я сам отвезу тебя туда. Когда пожелаешь.

— Хорошо, я дам тебе знать. — Когда коротышка-официант в переднике принес горячее, Девон откинулась на спинку кресла. — Похоже, у меня пропал аппетит. Извини, Джонатан, но я хочу домой.

Джонатан промолчал, однако внутри у него все сжалось. Чего он ждал, на что рассчитывал?

— Как хочешь. Я выпишу тебе чек заплатить за такси.

— Я придумала кое-что получше. Генри отвезет меня, а ты тем временем закончишь обед. Не хотелось бы, чтобы ты остался голодным.

Не пытаясь удержать Девон, Джонатан молча смотрел ей вслед и думал, скоро ли она простит его. Он не сомневался, что это случится. Все упиралось во время.

Девон была права в одном. Он готов был на все, чтобы добиться желаемого. И как ни трудно было в этом признаться, истина состояла в том, что он желал эту женщину.

Девон вернулась домой разбитая и готовая удариться в слезы. Джонатан всегда оказывал на нее поразительное влияние. Все считанные минуты, которые она провела с ним, у нее учащенно билось сердце и сжимались внутренности. Не следовало соглашаться на эту встречу. Несмотря на то, что в его словах было много здравого смысла.

Алекс имел какое-то отношение к случившемуся, хотя Джонатан и не верил в это. Она чувствовала, что обязана разобраться в происшедшем не только ради себя, но и ради него. И ради Энни и маленького Бернарда. Однако для этого была нужна помощь Джонатана. Или, по крайней мере, его разрешение войти в дом. Ибо, как она ни гнала от себя гнездившийся в подсознании страх, было ясно, что без визита в гостиницу не обойтись. Если она решится, то с помощью Джонатана сделать это будет намного легче.

Он позвонил на следующее утро. Когда Джонатан спросил, не хочет ли она съездить в Стаффорд и взглянуть на регистрационные книги, Девон ответила, что по утрам работает над «Следами».

— Что ж, неплохо, — притворившись приятно удивленным, сказал Джонатан. — Ведь именно это я тебе и советовал, правда? — Он совсем не обрадовался отказу, но был бы вне себя, если бы узнал подлинную причину, по которой Девон отклонила приглашение.

— Я позвоню позже, — с ноткой досады сказал он и повесил трубку.

Вместо того чтобы заканчивать очередную главу, Девон выключила компьютер, надела пальто и схватила сумку. На углу она поймала такси и велела ехать в детскую больницу имени Вудленда, где, по рассказам Джонатана, Алекс проводил четыре дня в неделю. Поскольку Джонатан всегда неохотно говорил о болезни сына, Девон тоже стала избегать этой темы. Она знала об Алексе очень мало, но ей было известно, что к мальчику в больницу приходят преподаватели, которые учат его всем школьным предметам.

То, что она задумала, исполнить было нелегко, но только встреча с Алексом могла помочь ей сложить вместе части головоломки. Нужно было расположить его к себе, а способ для этого был один-единственный — завоевать его доверие.

Толкая тяжелую стеклянную дверь, Девон пыталась держаться как можно непринужденнее. Не обращая внимания на приступ тошноты, вызванный острым больничным запахом, она решительно направилась к первому препятствию — темноволосой регистраторше, сидевшей за ближайшим столом.

— Вам помочь? — спросила молодая женщина.

— Да. Мое имя Линн Джеймс. — Она боялась, что кто-нибудь узнает ее. Линн — ее второе имя, так что это не было откровенным самозванством. — Я к Александру Стаффорд. Его отец прислал меня дать мальчику урок рисования. — Во время краткого представления Джонатан назвал ее по фамилии, которую Алекс едва ли запомнил.

— Я вызову миссис Ливингстон. Это старшая медсестра его отделения. — Регистраторша набрала номер телефона, и через несколько минут в вестибюле появился танк в женском образе. Крахмальный белый халат, облегавший ее широкие бедра, казалось, трещал по всем швам.

— Вы мисс Джеймс?

— Да.

— Мистер Стаффорд ничего не говорил о новой учительнице. У вас есть с собой паспорт или какое-нибудь удостоверение личности? Если нет, придется позвонить ему.

— У меня с собой документы на право преподавания. — Девон была готова к этому. Она вручила медсестре пачку бумаг толщиной в полдюйма, где были диплом бакалавра Нью-Йоркского университета, несколько лицензий, дававших право читать лекции студентам-искусствоведам, и наконец письменные отзывы профессоров и доцентов, адресованные декану факультета. Отзывы были старые и не имели даты, но подписывали их люди известные. Девон молилась, чтобы это сработало.

— Я всего на несколько недель. Мистер Стаффорд просто хотел, чтобы кто-то поучил мальчика основам рисунка. Он просил позвонить, если вас не удовлетворят мои документы. — Лишь бы эта женщина знала, за какую трудную задачу берется. Мешать Джонатану в разгар рабочего дня — то же, что сунуть голову в пасть льва.

— Тут написано, что ваше первое имя Девон.

— Да, но я редко пользуюсь им.

— Документы у вас старые.

— Несколько лет я была замужем и только недавно вновь приступила к работе. Я говорила, что мистер Стаффорд просил позвонить, если возникнут сложности. Я знаю, что он очень занят — телефонные разговоры со всем миром, деловые совещания, полеты то туда, то сюда — но сын у него всегда на первом месте. Я уверена, что он не рассердится за то, что вы его прервали.

Миссис Ливингстон сунула бумаги обратно в конверт.

— Я думаю, этого достаточно. У Александра очень плотное расписание, но он действительно любит рисовать. Я думаю, мы выкроим час-полтора сразу после ленча.

— Меня это устраивает.

— Раз уж вы здесь, почему бы вам не пройти и не познакомиться с ним?

— Благодарю вас. Мистер Стаффорд кратко представил нас друг другу, но толком мы познакомиться не успели.

Это окончательно успокоило миссис Ливингстон; ее последние сомнения развеялись. Она повела Девон по коридору и впустила в кабинет физиотерапии, битком набитый металлическими тренажерами. Пухлый малыш в железном корсете, стоя между параллельными брусьями, мучительно пытался сделать шаг вперед. На другом конце брусьев стоял молодой бородатый врач и подбадривал его.

Алекс лежал на столе в углу. Над ним колдовала светловолосая медсестра: массировала его худенькие голени, поднимала и двигала их, чтобы избежать атрофии. Сердце Девон готово было выпрыгнуть из груди.

На мгновение она почувствовала угрызения совести. А вдруг Джонатан прав, и ее вопросы только повредят мальчику? Но при мысли о пожаре и той роли, которую мог сыграть здесь Флориан, в ней вспыхнула тревога, что это в любой момент может произойти снова.

— Энди, — обратилась к мальчику миссис Ливингстон, назвав его по имени, которое Девон было незнакомо. — Ты помнишь мисс Джеймс? — Хотя она говорила нарочито безразличным тоном, Девон догадалась, что это была последняя проверка. Она затаила дыхание.

— Да, она дружит с моим папой.

Девон улыбнулась.

— Хелло, Алекс. Или тебя лучше называть Энди, как делает миссис Ливингстон?

Он улыбнулся, и Девон поняла, что именно таким в детстве был Джонатан. У нее дрогнуло сердце.

— Это сокращенное «Александр». Все ребята меня так зовут.

— Мне нравится. А можно мне тоже называть тебя Энди?

Алекс кивнул, что означало «о'кей».

Старшая сестра сделала знак молодой блондинке.

— Пойдемте, Дорис. Дайте им побыть наедине.

Женщины ушли, и Девон обернулась к Алексу.

— Я пришла помочь тебе научиться рисовать. Несколько лет назад я давала уроки.

Алекс просиял. Блеснула белозубая улыбка, казавшаяся особенно ослепительной на смуглом личике.

— Так вы будете учить меня?

— Да. Мне кажется, у тебя есть способности. Если захочешь, будешь неплохо рисовать.

— Это папа просил вас прийти?

— Не совсем. Честно говоря, я подумала, что ты захочешь сделать папе сюрприз и подарить ему на Рождество картинку. — Она не была уверена, что сможет долго ходить сюда. Рано или поздно это дойдет до Джонатана. Конечно, он будет взбешен, но ей это безразлично. Тем временем она приложит все силы, чтобы выяснить, что произошло с Алексом, а заодно сдержит слово и научит его рисованию.

— Вот здорово! — воскликнул мальчик. — А что мне рисовать?

— Запомни первое правило художника. Ты рисуешь все, что тебе нравится. Чего душа просит. Вот тебе первое задание. Нарисуй что захочешь, а я приду завтра, и мы посмотрим, как это сделать лучше.

— Все, что захочу?

— Все. Только дай волю фантазии — увидишь, что получится.

— Это будет здорово, мисс Джеймс! Не могу дождаться, когда возьмусь за карандаш.

— Знаешь что, Энди? — Она ласково улыбнулась мальчику. — Я тоже. — Как ни странно, это было сказано от души. Девон любила детей и мечтала о собственных ребятишках. Алекс Стаффорд был смышлен и талантлив. Весь в красавца-отца и такой же обаятельный. Девон сразу привязалась к мальчику и поклялась сделать все, чтобы помочь ему. Когда терапевтическая сестра вернулась в кабинет, Девон поднялась и пожала мальчику руку.

— До завтра, о'кей?

— О'кей.

— И не забудь, это наш секрет.

— Я помню. До завтра, мисс Джеймс!

— До свидания, Энди.

Не успела Девон войти в дом, как зазвонил телефон.

— Хелло, Девон. — Это был Джонатан. — Нам нужно встретиться.

Она ощутила гнев, смешанный с болью.

— Я уже говорила, что занята.

— Помнишь, ты хотела взглянуть на список постояльцев? Так вот, он у меня. Я позвонил Аде Микс и велел прислать его с курьером.

— Ты всегда был находчив.

Он сделал паузу, но решил не обращать внимания на ее вызывающий тон.

— Гостиница была открыта два года назад. Народу за это время перебывала уйма, но среди них довольно много нью-йоркцев. Думаю, имеет смысл начать с них, обзвонить, а кое к кому заехать и поговорить. Я буду у тебя в пять тридцать.

— А что, постояльцы оставляли номера телефонов?

— Некоторые оставляли. — Последовала еще одна пауза. — А телефоны других мне удалось узнать.

— На такие дела ты мастер.

— Девон, пожалуйста…

— Ладно, черт возьми. Извини. Ничего не могу с собой поделать.

Казалось, она видит его торжествующую улыбку.

— Итак, жди меня в полшестого, мой милый маленький «тенси». Может быть, мне удастся уговорить тебя использовать свой жар в других, более мирных целях.

Девон чуть не задохнулась от негодования.

— И думать не смей!

Но он уже повесил трубку.