Молчаливая роза

Глава 4

Тыльной стороной ладони Девон смахнула слезы со щек. Она заранее знала, что Майкл ее осудит. Знала даже, что он может отказаться от помолвки. И все же ей было больно разрывать отношения, которые длились больше двух лет.

Девушка еще несколько раз шмыгнула носом и успокоилась. Она предполагала, что разрыв огорчит ее, но никак не ожидала, что испытает при этом глубокое облегчение.

Вообще-то она любила Майкла Галвестона. С момента их первой встречи на вечеринке у Кристи Майкл был очень добр к ней. Он внимательно и подолгу слушал, когда ей нужно было выговориться, расточал ей похвалы, каких она никогда не слышала от Пола, и тактично поддерживал, помогая справиться с душевным кризисом после развода. Ей нравились четкие, красивые черты лица и твердость характера Майкла. Тем более что ей в то время был нужен человек, на которого можно было бы опереться.

Да, Девон любила Майкла, и тем не менее любящей пары из них не получилось.

Как она и опасалась, все сомнения относительно замужества всплыли тут же, едва они вернулись в город.

В последующие дни, когда они уже не встречались, Девон трезво и объективно проанализировала их отношения. Яростные возражения Майкла против расследования тайны стаффордского семейства заставили ее серьезно задуматься над их совместимостью. Был ли Майкл тем человеком, который ей нужен? Подходила ли она ему? На оба вопроса следовало решительно ответить «нет».

В то же время она размышляла о ночных событиях в гостинице. Случившееся сильно подействовало на нее, заставив впервые задуматься о жизни, в том числе и ее собственной.

После поездки в Стаффорд что-то в ней переменилось. Плохо ли, хорошо ли, но у нее появилась цель, она ощутила прилив решимости и способность мыслить более ясно, чем это удавалось прежде. Начатая работа была важна для нее. Пожалуй, даже стала делом ее жизни.

К сожалению, как правильно заметил Майкл, работа не обещала быть легкой. Ночные впечатления и переживания значительно глубже травмировали душу, чем это показалось вначале. Если верить в истинность происшедшего в ту ночь — а она в этом не сомневалась, — тогда и другие эпизоды в жизни, которые нам кажутся необъяснимыми, тоже не были результатом случайных совпадений… Эта мысль не просто обеспокоила ее, но по-настоящему напугала.

Девон перешла в уголок гостиной и присела к французскому столику старинной работы. Свои романы она печатала на компьютере Ай-Би-Эм в кабинете рядом с холлом; этот же изящный столик с инкрустацией она использовала для личной переписки, заполнения счетов за квартиру и хранения разных документов.

Взяв конверт, лежавший поверх темно-зеленой кожаной папки, она вынула из него письмо, полученное вскоре после возвращения в Нью-Йорк. Письмо пришло из муниципального архива близлежащего города Гротон, где хранились архивные документы городка Стаффорда — последний был слишком мал, чтобы содержать подобное учреждение.

Уплатив положенные пять долларов, Девон получила выписку из регистрационной книги о рождении Бернарда Рэндолла Стаффорда, а еще за пять долларов — вторую выписку о смерти мальчика, последовавшей менее чем через пять лет. Отдельных медицинских заключений о смерти тогда не существовало.

Первый документ просто фиксировал дату рождения — 21-е апреля 1893-го года, — а также имена и фамилии родителей. Во втором документе указывалась не только дата смерти — 26-е мая 1897-го года, — но и ее причина. Скарлатина.

Еще одно двухчасовое путешествие в Стаффорд и перелистывание старых газет в местном историческом обществе принесли небогатый улов: объявление в траурной рамке с указанием времени и места похорон — на кладбище методистской церкви, Черч-стрит, 25. Девон предполагала также съездить в городскую библиотеку Гротона, собираясь поискать упоминания о вспышке скарлатины или самой заглянуть в книгу регистрации смертей, чтобы выяснить, много ли еще народу умерло от эпидемии. До появления пенициллина эта болезнь нередко приводила к фатальному исходу.

Но в душе Девон не надеялась найти этому диагнозу хоть какое-то документальное подтверждение.

«Стаффорды почти целиком владели этим городком», — сказала миссис Микс. Их верфь всегда была главным источником существования большинства местных жителей. И поныне Стаффорды обладают здесь властью и пользуются огромным влиянием. Любопытно, на какие трюки способны люди, чтобы не дать в обиду семейство, которое их кормит и поит? Подделка нескольких справок могла показаться им небольшой платой за сохранение собственного благополучия.

Девон перечитала скупые фразы на маленьком листке. Бернард Рэндолл Стаффорд. Она представила себе этого темноволосого ребенка так отчетливо, словно он лежал перед нею в гробу. От этого сердце ее внезапно сжалось, стало трудно дышать. Цепенящий страх, который она испытала в желтой комнате, казалось, прятался в подсознании, но тут же выскакивал на поверхность и пронзал разум, стоило Девон мысленно возвратиться к событиям той ночи. А ведь для работы над книгой потребуются месяцы и месяцы копания в подробностях, вызывавших у нее отвращение…

Резкий телефонный звонок оторвал Девон от невеселых размышлений. Она подняла трубку кремово-золотистого, по-французски изящного телефонного аппарата.

— Мисс Джеймс, пожалуйста. Говорит Джонатан Стаффорд, — прозвучал энергичный мужской голос, безусловно, принадлежавший человеку, привыкшему повелевать.

— Это я.

— Приветствую, мисс Джеймс. Примите мои извинения за столь поздний звонок, но мне сообщили, что вы… проявляете определенный интерес к «Стаффорд-Инну».

Что предвещал ей этот тон?

— Ну что же, пожалуй, верно, — осторожно ответила она.

— Хотелось бы увидеться с вами и переговорить. Надеюсь, вы не откажетесь.

Она взглянула на украшенные витиеватой резьбой дедовские настенные часы, висевшие в двух шагах.

— Но, как вы сами заметили, сейчас слишком поздно.

— Да, сегодня уже не удастся. Я звонил вам раньше, но никто не поднимал трубку.

И снова ей почудилось, что за вежливым тоном скрывается раздражение.

— Я выходила. Мне нужно было кое-что купить.

На самом деле она сидела в библиотеке Нью-Йоркского университета, выискивая сведения о «Стаффордских верфях». Только теперь она поняла, почему тогда, в Коннектикуте, имя «Джонатан Стаффорд» показалось таким знакомым. За названием «Стаффордские верфи»— ныне «Стаффорд Энтерпрайсиз» — скрывался гигантский производственный конгломерат, специализировавшийся на производстве всех видов оборудования для морского судоходства. В то время как одна ветвь корпорации занималась производством и продажей судов, десятки ее дочерних фирм работали в смежных областях. Глава семейной фирмы Джонатан Стаффорд был одним из богатейших людей Америки.

— Мой график на завтра расписан по минутам, поэтому мы можем встретиться только за ленчем. Завтра в полдень вас устроит? Как вы относитесь к «Цирку»? Это один из моих любимых ресторанов.

Девон там никогда не была. Если Джонатан Стаффорд хотел залучить ее в свои сети, то, надо признать, использовал дорогую приманку.

— Хорошо.

— Мой шофер заедет за вами в одиннадцать тридцать.

— Прекрасно.

— До свидания, мисс Джеймс. До завтра.

Все это произносилось звучным, мужественным, слегка устрашающим голосом.

— Спокойной ночи, — ответила Девон.

И лишь повесив трубку, она сообразила, что в телефонной книге ее номер не значился. Впрочем, такие люди как Джонатан Стаффорд располагают достаточной властью, чтобы без особых усилий раздобыть подобную информацию.

Флориан Стаффорд имел в свое время власть не меньшую. Особенно в своем городе.

На письменном столе перед Джонатаном Стаффордом лежала книга в твердом переплете, с суперобложки которой на него глядели большие зеленые глаза. Если снимок хоть в малейшей степени соответствовал оригиналу, то автор — Девон Джеймс — была сногсшибательной женщиной.

Из краткой аннотации явствовало, что автору в момент выхода книги в свет было двадцать семь лет. Поскольку «Путешествия» были изданы два года назад, выходило, что сейчас ей двадцать девять. Там же сообщалось, что автор закончил Нью-Йоркский университет, получив степень бакалавра по специальности «Литература и искусство», написал помимо этой еще две книги, а также что «Путешествия» и «Поиски» попали в число бестселлеров газеты «Нью-Йорк Таймс».

Конечно, все это Джонатан знал раньше. И это, и еще кучу специально собранных сведений о Девон Линн Джеймс, преуспевающей писательнице, разведенной, а в настоящий момент его головной боли номер один.

Он взглянул на лежавший перед ним листок — первый в раскрытой папке. В справке говорилось, что истинные родители Девон Л. Джеймс неизвестны; ее приемный отец, Патрик («Падди») Фицсиммонс, ирландец в третьем поколении, служил патрульным в полицейском управлении города Нью-Йорка; жена его, Юнис Фицсиммонс, домохозяйка и, по отзывам соседей, прекрасная мать своей приемной дочери, единственного ребенка в семье. Кроме того, Дерек Престон — человек, которому было поручено собрать досье на Девон Джеймс, — выяснил, что Девон по-прежнему сохраняет очень теплые отношения с родителями. Несколько лет назад она купила им роскошную квартиру неподалеку от их старого места жительства.

Произошло это после ее развода, состоявшегося три года назад. Со своим будущим мужем, Полом Джеймсом, Девон познакомилась в университете. Они поженились, когда Пол закончил юридический факультет. Джонатан пока еще не располагал исчерпывающими сведениями о причине развода, но был намерен выяснить и это.

Он отодвинул папку в сторону и откинулся в кресле, вытянув перед собой длинные ноги. Джонатан не знал, как эта женщина отреагировала на разрыв с мужем, но сам Стаффорд от своего развода испытал скорее облегчение, чем огорчение. Виновником он считал себя — работал по шестнадцать часов в сутки, почти не уделяя времени семье.

Десять лет назад он, тогда двадцативосьмилетний, женился на двадцатитрехлетней Ребекке Уинстон. Их сын Алекс родился двумя годами позже. Еще через два года Бекки подала на развод. Бракоразводный процесс со всеми его финансовыми и прочими аспектами вылился в мучительную процедуру. В частности, ожесточенные баталии в суде разыгрались по вопросу о том, с кем жить ребенку. Но еще до окончания процесса Ребекка погибла в автомобильной катастрофе. Сын остался на попечении отца, чего тот отчаянно добивался. Но гибель Ребекки явилась тяжелым ударом и для Джонатана, и для Алекса.

Джонатан разлюбил жену задолго до развода. Произошло это, едва отцвели первые радости брака, а то и раньше. Не считая его сестры — а они дружили с детства, — Ребекка была единственной женщиной, которую Джонатан допустил в свою жизнь. После смерти Бекки он почувствовал, как недостает ему ее звонков на работу, часто кончавшихся перепалками, или попыток загладить свою вину за затеянную ссору.

В дверь негромко постучали. Не дожидаясь разрешения войти, на пороге появился его шофер, англичанин Генри Милфорд.

— Прошу прощения, сэр, — сказал водитель, держа в руках фуражку. — Вы велели заехать за вами к десяти.

Джонатан молча кивнул. Сегодня он работал как каторжный с шести утра. Завтра будет день не легче. Оставалось лишь пропустить стаканчик на ночь, почитать несколько минут — да, кстати, не забыть взять с собой книжку Девон Джеймс — и погрузиться в крепкий сон.

А как было бы хорошо, если бы дома его ждал сын! Но малыш спит сейчас на узкой железной койке в больнице в нескольких милях от дома. Он подумал, не заскочить ли по дороге к Акеми, его любовнице-японке. Она всегда ждала его у себя и наверняка помогла бы ему хоть немного сбросить нервное напряжение. Но разум оказался сильнее плоти.

— Машина у подъезда, сэр, — сказал Генри, растягивая слова, как истый лондонский «кокни»[5].

Джонатан устало выбрался из кресла, захватил книгу и пошел вслед за Генри через темный холл. Завтра предстоит разбираться с этой Джеймс, свалившейся ему на голову. По крайней мере, хоть эту проблему можно будет решить быстро и бесповоротно.

Девон толкнула тяжелую деревянную дверь и вышла из вестибюля на улицу. Как и обещал Джонатан Стаффорд, шофер ждал ее у открытой дверцы черного лимузина.

Девон спустилась по ступеням, пересекла тротуар и села на просторное, удобное заднее сиденье.

— Меня зовут 'енри, — сказал шофер, пропуская звук «г» в своем имени. Говорил он с лондонским акцентом.

— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, вы мне только скажите. — Подбодрив ее улыбкой, он захлопнул дверь. При этом раздался солидный тугой щелчок, свойственный надежным, хорошо ухоженным машинам. Девон откинулась на гладкую и мягкую, как масло, серую кожу сиденья.

За затемненными стеклами машины ледяной ноябрьский ветер гнал по мостовой обрывки бумаги. Машина неслась по Мэдисон-авеню к ресторану «Цирк» на Шестьдесят пятой улице. По случаю холодной погоды Девон надела плиссированный темно-красный вязаный костюм от Диора с длинной, по щиколотку, юбкой, обрисовывавшей бедра. Жакет, застегнутый на круглые золочёные пуговицы, доходил до талии; на шею Девон завязала темно-красную шелковую косынку.

Сегодня она хорошо выглядела и знала это. Ощущение собственной красоты и элегантности придавало Девон уверенности в себе, которая, как хорошо понимала молодая женщина, ей вскоре очень понадобится.

Лимузин подкатил к ресторану. Генри вышел и открыл дверцу машины.

— Мистер Стаффорд ждет вас внутри, мисс.

— Благодарю вас, Генри.

Уже по виду швейцара, распахнувшего перед ней дверь, Девон почувствовала атмосферу больших состояний, передающихся из поколения в поколение. Мягкий свет, теплые тона добротной дорогой мебели из натурального дерева, свежие цветы в вазах… Метрдотель было рванулся к ней, но его опередил другой, более высокий мужчина в дорогом синем двубортном костюме.

У Девон перехватило дыхание. Она узнала бы Джонатана Стаффорда даже среди тысячи человек. Он выглядел в точности как мужчина, который был запечатлен на фотографии, висевшей в особняке на Черч-стрит. Правда, Джонатан был выше и импозантнее Флориана, но взгляд у них был неотличимо схож — самоуверенный, властный и в то же время непроницаемый.

— Хелло, мисс Джеймс! — Улыбка его была благожелательной, но не вызывала особого доверия. — Я Джонатан Стаффорд.

Кисть Девон оказалась в его длинных, смуглых, сильно загорелых пальцах. Твердое, но вальяжное рукопожатие мистера Стаффорда свидетельствовало об убежденности в собственной непогрешимости.

— Рада познакомиться, — с трудом пролепетала Девон. Слово «ошеломлена» точнее бы выразило ее чувства.

Ростом под два метра, с густой иссиня-черной шевелюрой и глазами необыкновенного серо-голубого оттенка, Джонатан Стаффорд был одним из самых мрачно-красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Жаль только, что он в этом тоже не сомневался. Его мощная фигура от широких плеч клином сужалась к узким бедрам, а великолепно сшитые брюки подчеркивали рельефную мускулатуру длинных, стройных ног. Он казался скорее атлетом, чем кабинетным бизнесменом. Черные брови вразлет, гладкий лоб, выпуклые скулы соответствовали ауре власти и богатства, исходившей от этого человека.

Майкл позеленел бы от зависти.

— Я видел ваше фото на обложке книги, — объяснил Джонатан, неправильно поняв причину ее удивления. — Оригинал лучше фотографии.

К изумлению самой Девон, ее бросило в жар от этого неожиданного комплимента.

— Благодарю.

— Могу добавить, что «Путешествия» — прекрасная вещь, хотя ее я еще не закончил. Другие ваши книги я прочел от доски до доски.

Девон пожала плечами, чтобы не выдать своей растерянности.

— Удивительно, как такой занятой человек находит время для чтения беллетристики…

— Я много летаю, массу часов провожу в самолете.

— Ваш столик готов, мистер Стаффорд, — доложил подошедший метрдотель и церемонно вручил им две тисненные золотом папки с меню. — Если желаете, можете сесть.

— Хорошо. Благодарю вас, Айзек.

Метрдотель — седеющий мужчина с чопорной осанкой и тяжело нависшими над глазами веками, — судя по улыбке, был польщен тем, что его назвали по имени. Девон поняла, что Стаффорд здесь завсегдатай. Это стало еще более очевидно, когда Айзек проводил их к угловому столу, явно самому уютному в зале.

— Вам случалось бывать здесь прежде? — спросил Джонатан, как только они сели.

— Нет, но помнится, я собиралась сюда. Тут очень славно.

— Фрески на стенах скопированы с версальских. Из «Обезьяньего зала».

— Вы интересуетесь искусством, мистер Стаффорд?

— Джонатан. Пожалуйста, называйте меня так, — настойчиво попросил он.

— В таком случае называйте меня Девон, — сказала она с улыбкой. Странная смуглость этого красавца заинтриговала молодую женщину. В то же время, с неприязнью думая о Флориане, она частично переносила это чувство и на Джонатана. Когда подошел официант, чтобы принять заказ на вина, Девон попросила бокал белого, а Джонатан — бутылочку минеральной «перье».

— Вы не пьете, мистер Стаффорд?

— Джонатан, — поправил он, одновременно оценивая Девон цепким, ничего не упускающим взглядом.

— Вы не пьете, Джонатан?

— Сегодня нет. Предстоит очень напряженный день.

— Меня тоже ждет нелегкий день, но я подумала, что для подкрепления духа можно немного выпить.

Он ответил ей ослепительной улыбкой, довольно похожей на искреннюю. Стаффорд бы прекрасно смотрелся на рекламе пасты «Пепсодент», улыбнувшись, подумала она. Но веселость Девон тут же улетучилась, едва Джонатан взглянул ей в лицо своими необыкновенными серо-голубыми глазами.

— Я частенько порчу людям нервы. Президент компании должен быть грозной фигурой. Но поскольку вы у меня не работаете, вам не о чем беспокоиться.

В этом Девон как раз и сомневалась, но почувствовала, что ее внезапно потянуло к нему. Все в Джонатане стало казаться интересным — даже такие мелочи как контраст между смуглостью кожи и ослепительной белизной воротничка или небольшой шрам на левой руке, чуть ниже запястья — он то вылезал из-под манжеты, то снова скрывался. Девон одернула себя: нужно быть настороже. Влечение вообще чревато опасностью. Особенно к человеку, обладающему такой властью как Стаффорд.

— Что касается вашего вопроса, люблю ли я искусство, то рискну ответить однозначно «да», — сказал он. — Коллекционированию посвящаю все свободное время, которое выпадает на мою долю. Особенно люблю восточную акварель.

Девон улыбнулась.

— А я собираю современных импрессионистов. Люблю свет и теплоту их живописи, прелестную гамму цветов. Вообще же обо мне говорят, что я покупаю все что-либо занятное.

Джонатан казался слегка удивленным. Неужто, подумала Девон, он считает литераторов слишком скудоумной публикой, чтобы разбираться в тонкостях искусства? Любопытно, какое впечатление она на него производит. Очевидно, не очень-то благоприятное. Эта мысль неожиданно вызвала в ней раздражение.

— Зачем вы меня сюда пригласили? — спросила она. Вопрос прозвучал не слишком вежливо, хотя она не собиралась быть резкой.

Прежде чем Стаффорд успел ответить, подошел официант с вином и минеральной. Девон тут же отпила из бокала, чтобы успокоиться. Превосходное французское сухое. Возможно, «пуйифюиссе». Хорошо бы узнать название поточнее.

Официант, лысоватый коротышка, отошел от них, и Джонатан раскрыл свою папку с меню.

— Рекомендую попробовать ягненка и паштет по-деревенски. — Он взглянул на Девон поверх меню. — Это одно из их фирменных блюд.

Девон хотела было послушаться его совета, как она всегда поступала, бывая в ресторанах с Майклом, но что-то в манере Джонатана насторожило ее, и она решила проявить самостоятельность.

— Не сомневаюсь, что это очень вкусно, но, боюсь, будет тяжеловато. Обычно я предпочитаю что-нибудь полегче.

Джонатан улыбнулся ее строптивости, и Девон заглянула в свою папку. Хотя она не видела Джонатана, но почувствовала на себе его взгляд и снова подумала о том, что у него может быть на уме. Едва она выбрала, что заказать, лысоватый официант возник словно из пустоты, подобно призракам в особняке Стаффордов.

— Пожалуй, я возьму камбалу в вине и салат с козьим сыром — для начала.

— А мне морского окуня и салат-латук, только вместо соуса полить лимонным соком.

Джонатан вручил обе папки официанту, и тот поспешил на кухню передать заказ.

— Лимонный сок вместо соуса? О, да вы, я смотрю, следите за фигурой!

Джонатан, кажется, счел ее заявление странным. Видимо, мало кто дерзал обсуждать его вкусы, даже в непринужденной беседе.

— Посмотрим, что вы скажете, когда я закажу десерт, — интригующе сказал он, и шутливый тон Стаффорда, казалось, удивил не только Девон, но и его самого.

Они мило болтали, пока не принесли закуску, и тогда Девон сочла, что пора выяснить его истинные намерения.

— Я думаю, настала пора сообщить мне, чем я обязана вашему приглашению, мистер Стаффорд.

Конечно, Джонатан заметил ее подчеркнуто официальный тон, но на этот раз не поправил.

— Мисс Джеймс, я хочу выяснить, для чего вы собираете данные о нашем семействе. Хочу знать, чего ради вы наведываетесь в Стаффорд.

— По-моему, это очевидно. Собираю материал для книги.

— Роман?

— Не совсем. Скорее, семейная хроника.

— Не изменяете ли вы своему обычному жанру?

— Немного.

— И для этого вы избрали мою семью. — Голубизна ушла из его глаз. Сейчас они были темно-серыми, жесткими, недобрыми.

— Это должно вам польстить.

— Пожалуй, польщенным я себя не чувствую. Откровенно говоря, мисс Джеймс, у меня и без того достаточно забот, и я не хотел бы привлекать к себе дополнительный интерес.

Он явно чего-то не договаривал. О промышленной империи Стаффордов и темноволосом скрытном человеке, который правит своей корпорацией как беспощадный стальной робот, были написаны целые тома. Она провела более четырех часов в городском архиве и библиотеке, но лишь скользнула по поверхности. Девон поклялась себе узнать о Джонатане Баррете Стаффорде все, что только возможно.

— У меня создалось впечатление, что вы говорили обо мне с миссис Микс, — сказала она.

— Неоднократно. — В голосе Джонатана прозвучало неодобрение, которое он, кажется, пытался замаскировать.

— Ну что же, в таком случае я даже рада этой встрече. — Она теребила лежавшую на коленях салфетку, благо Джонатан не мог видеть этого признака нервозности. — Понимаете, мистер Стаффорд, мне бы хотелось раздобыть побольше разнообразной информации об интересующем меня предмете. Пока что я наскребла крохи. Если бы мне удалось поговорить с вами о вашей семье…

Джонатан покачал головой.

— Увы, мисс Джеймс, боюсь, что об этом не может быть и речи. Хотел бы вам помочь, да не могу. — Лицо его выразило сожаление, но в глазах промелькнуло нечто иное. Девон внезапно догадалась, что под миной сочувствия Джонатан Стаффорд прячет ярость.

— Я не люблю, когда вторгаются в мою жизнь, Девон. — И тут в его голосе неожиданно послышалась нотка мольбы. — День, когда вы напишете о моей семье, будет великим праздником для бульварных газет. С вашим умом, Девон, нетрудно сообразить, к чему это может привести. Пусть уж все остается как есть.

Девон лишь улыбнулась. Джонатан Стаффорд был очень мил. Но Девон зарабатывала себе на пропитание изучением внешних проявлений потаенных страстей человеческих и умела подмечать такие нюансы жестов и мимики, на которые другой бы не обратил внимания. Все писатели владеют этим искусством. Кто-нибудь еще, глядишь, и поддался бы напускному обаянию Джонатана Стаффорда, его потрясающей внешности, но Девон ему не провести.

— А что именно вы хотели со мной обсудить?

Уголок рта Стаффорда недовольно дернулся. Секунду он пристально наблюдал за Девон, стараясь прочитать ее мысли. Затем подал едва различимый знак официанту, и тот подскочил, чтобы забрать тарелки. Пока коротышка работал, Джонатан потягивал «перье», не сводя глаз с лица Девон.

Она же не без злости размышляла, успешно ли выдержала этот бестактный осмотр, затем заметила, что взгляд его серо-голубых глаз перебрался ниже, на вязаный жакет, на ее маленькие груди, и совсем иная улыбка скользнула по его губам.

Это была первая честная, неподдельная улыбка, замеченная Девон на его лице, и сколь ни мимолетной она казалась, женщину вдруг потянуло к Джонатану. Пальцы ее задрожали от вспыхнувшего желания, и она крепче впилась в салфетку на коленях.

Должно быть, Джонатан догадался, к чему привела его бесцеремонность. Светская вежливая улыбка смягчила выражение его лица. Он выпрямился в кресле, поднял голову и сказал:

— Если мы с вами намерены продолжить разговор, мисс Джеймс, я бы предпочел для этого другое место. Что вы скажете, если мы с вами пообедаем… допустим, послезавтра?

Она ответила не сразу. С одной стороны, Девон нуждалась в информации, которой вполне мог располагать Джонатан Стаффорд; с другой — напряженная атмосфера, которую он создавал, подсказывала, что лучше держаться от него подальше. И тем не менее…

— Хорошо, мистер Стаффорд, я согласна.

— Джонатан, — поправил он с прежней отлично отработанной чарующей улыбкой.

— Джонатан, — повторила она, чувствуя, что не в силах отвести взгляда от его смуглого властного лица. Она вспомнила проблеск чисто мужского интереса, который заметила всего лишь мгновение назад, и жаркая волна пробежала по ее груди и животу.

Затем она подумала, какая скрытая злоба полыхает под обаятельной внешностью этого человека, и тут же вспомнила Флориана Стаффорда с его страстью к насилию, которую — она в этом не сомневалась — Флориан прятал за непроницаемо-холодным выражением лица, и удивилась тому, насколько похожи друг на друга оба Стаффорда.