Мой кавказский отчим

Глава 11 Аслан

Два месяца тянутся смертельно медленно. Я завалил себя делами, бесконечными встречами с корейцами, поставками. Каждый день после работы — спарринг с Равилем до рассечений, ссадин и растяжений. Физически я выматывался так, что еле доползал до кровати.

Я делал это специально, чтобы не думать о ней. Получалось ли? Нихрена.

Мысли о Софии всегда были на фоне. Как тихое радио в машине, когда едешь и его бормотание создаёт такое странное, но уютное чувство.

Я страдал. Наверное, впервые в жизни, был загнанным в угол. Потому что не понимал, что мне делать и как жить дальше. Но что-то нужно предпринимать, ведь я был как бомба замедленного действия — ещё немного и рвану к чертовой матери.

Я был злым и срывался на всех: сыне, подчинённых и партнёрах. Но больше всего я ненавидел Марину. Она доводила меня до ручки своими капризами, которых раньше никогда не было. Я не видел в этом милое состояние беременной женщины, которую хотелось баловать. Я хотел выть от бессилия.

Марина прокрадывалась ко мне в спальню, заранее зная, что я ненавижу это. Трогала меня за член, пока я спал, и расстраивалась, что он не реагировал. Сначала я пытался объяснять по-хорошему, что не надо нарушать границы, не надо меня выводить. Марина не понимала слов и настойчиво требовала внимания.

И я сорвался.

Первый раз я наорал на нее, когда Марина при Халиде хватала меня за руки. Ненавижу телячьи нежности и не выношу, когда меня трогают. Я дал очень много денег, чтобы она тратила их в своё удовольствие. Но Марине было мало и она хотела секса, объятий и поцелуев. От моего крика чуть не разбились стёкла. Халид перепугался и спрятался под стол. Я чувствовал себя чудовищем. Раненым и брошенным животным.

Будь у Марины мозги, она бы поняла, что не стоит больше нарываться. Но что она сделала?

Через несколько дней после этого, она вышла меня встречать во двор в кружевном пеньюаре, где всё было видно. На улице весна, она беременная. Она, блядь, вышла практически голая к мужчинам, которые могли получить пулю за мимолётный взгляд на неё. Не волновалась ни за себя, ни за других.

Я не бил ее. И не ревновал. Марина просто окончательно разрушила то… что, наверное, никогда не могло быть между нами.

Я выкинул все её дорогие вещи, за исключением необходимого: двух пар джинс, светлой рубашки, свитера и кроссовок. Остальное Мурад вывез на свалку. Я забрал все украшения и отдал их Расиме, а она дальше распоряжалась как хотела. Марина рыдала и кричала в истерике. Я не сожалел. Но я постоянно думал, что поступаю к своему ещё нерожденному ребенку как скот. И это давило. Он же ни в чем не виноват. Поэтому, когда Марина родит, я заберу ребёнка, полностью обеспечу и он не будет знать нужды ни в чём. А сейчас Марина будет жить отдельно, не нервируя меня и не получая последствия. Конечно, она будет под присмотром и на полном обеспечении. Но далеко.

Когда Марина уезжала, всё ещё пытаясь остаться и «призвать к моему сердцу и разуму», я понял, что сделал правильный выбор. Разум говорил, что я освободился. А мёртвое сердце желало только одного, чтобы София взяла его в руки и оживила.

Сегодня день рождения Ахмада. София, как часть его семьи, также будет на празднике. Я бы приехал поздравить друга в любом случае, но в этот раз — еду с четким намерением взять своё.

София никуда от меня не денется и не спрячется. Куда бы не сбежала, я найду. Переверну планету, продам душу Богу или дьяволу — плевать. София будет моей. Я сделаю для этого всё и намного больше.

Эти месяцы я также следил за ней ежедневно. Знал о каждом передвижении, обо всех покупках, встречах и звонках. Я смотрел на свежие фотографии и строил в голове план, как добиться девочку. Между нами было много «но», много неправильного. Если гореть — так сгорать заживо, а не тлеть частями. Но я хотел согреться сам и отдать ей всё своё тепло. И она бы приумножили его, я знаю. Она сделает меня живым. А я буду жить для неё.

Еду в ресторан, где Ахмад собирает гостей. Будет и семья, и партнёры. Толпа людей, в которой легко потеряться. Достаю из внутреннего кармана пиджака продолговатую бархатную коробку. Смотрю на подвеску, которую купил для Софии. Изумруд — под цвет её глаз. Красиво, но все равно недостойно её изящества. Малышка гораздо ценнее. Она сокровище. Моя драгоценность.

— Приехали, Аслан Анварович, — голос Мурада возвращает в реальность.

— Будь на связи. Позвоню, когда понадобишься.

Выхожу из машины, холодный ветер обжигает. Весна хоть и теплая, но под вечер становится свежо. Встречаю знакомых, здороваемся, обмениваемся любезностями.

Она здесь. Я чувствую как меня бьёт током по спине, как тянет магнитом ровно в то место, где София. Прохожу в огромный банкетный зал и да, моя малышка стоит в компании Нарифат и Ахмада. Такая, что глаз не оторвать.

Вечер будет долгим. А ночь… она будет нашей.