Мой кавказский отчим

Глава 9 София

Сердце делает кульбит.

— Да, здравствуйте, Аслан, — стараюсь говорить спокойнее, но голос всё равно дрожит.

Мужчина шумно выдыхает.

— Марина утром легла в больницу, ночью стало плохо. Возможно, ты захочешь навестить ее? Думал, отвезти тебя.

Молчу. Не сказать, что я хочу видеть её уже так скоро.

— Какая больница? Я на машине, сама доеду, спасибо.

Аслан что-то говорит на незнакомом языке, будто ругается.

— Таёжная, двадцать девять.

Это частная клиника. Рядом спортивный центр, куда я несколько раз в месяц вожу Семёна в бассейн.

— Хорошо, минут через пятнадцать буду.

Кладу телефон на колени, переключаю передачу. Руки не слушаются, пальцы будто онемели. У него такой голос, аж сразу… Так, хватит. Не думай об этом. Фу.

Нога, на которой лежит телефон, практически горит. У меня всё было нормально с самообладанием, но с этим мужчиной невозможно держать себя в руках.

Пока стою на светофоре, понимаю, что нервничаю не из-за того, что Марина плохо себя чувствует. А из-за встречи с Асланом. Это ужасно неправильно. Да, с Мариной отношения у нас странные, но я же не чудовище. Человеку плохо и ведь там малыш. Какой ужас, что со мной происходит.

У клиники огромная территория. Здесь можно просто сдать анализы, а можно лечь в стационар. Много врачей и есть прямо совсем узкие специалисты. Большая стоянка, сзади здания небольшой парк, где гуляют пациенты. Посмотришь со стороны и не скажешь, что это больница.

Внутри очень красиво. Цветы в больших горшках, картины на стенах. А в центре холла стоит небольшой фонтан. Впечатляет, конечно.

Хочу пройти к администратору, но передо мной оказывается мужчина кавказской внешности.

— София, здравствуйте. Я провожу вас к матери, — говорит с акцентом.

— Здравствуйте, а вы… — замолкаю.

— Да, Аслан Анварович просил вас встретить, — смотрит сквозь меня.

— Хорошо. Спасибо, — улыбаюсь. Стараюсь не смотреть ему в лицо, чтобы не смущать. Благодаря семье Нарифат, я знаю, что у них не принято разглядывать противоположный пол. Я долго к такому привыкала. Потому что когда общаешься с человеком, то подразумевается зрительный контакт. А тут…

Мужчина ведёт меня по длинному коридору. Чувствую себя странно. Он тоже здесь? Нервничаю. Проходя мимо кабинетов, замечаю, что людей не так уж и много.

— Проходите, — мужчина открывает дверь палаты и остаётся в коридоре.

Марина лежит на огромной кровати. Бегло осматриваю палату, похоже на обычную спальню. Пахнет не больничным запахом, а какими-то благовониями. Светлые стены, телевизор, два кресла, две тумбочки, небольшой диван, шкаф. И в палате есть даже туалет и ванная.

— Привет, — Марина приподнимается.

— Привет. Как ты? — стою у двери и не знаю, что делать.

— Садись сюда, — показывает рукой на кресло, что стоит рядом с кроватью. — Уже нормально, но ночью была угроза выкидыша.

— Мне жаль, что так. Ты ещё будешь под наблюдением? — сажусь.

Марина бледная и очевидно, что плохо себя чувствует. Улыбается, но слишком устало. Под глазами синяки, губы искусаны. Лицо осунулось. Темные волосы в беспорядке, будто она не расчёсывалась несколько дней. Странно видеть её такой. Все разы, что мы встречались, она выглядела так, словно только вернулась с красной дорожки.

— Да, несколько дней точно. Потом отпустят домой, — смотрит в стену. — Как ты узнала, что я здесь?

— Аслан позвонил минут двадцать назад. Сказал, что тебе стало плохо ночью.

— Аслан, значит, — кивает и как-то грустно хмыкает.

Я что-то не понимаю?

— Ну… больше и некому сообщать такие новости, — поправляю капюшон на толстовке. Неуютно здесь.

Марина смотрит на меня какое-то время, а я не знаю, как себя вести. Нет у меня к ней любви. Да и за что я должна ее любить? Да, родила. И спасибо, что не сдала в детский дом. Но на этом всё. Мы совсем чужие люди.

— Ты очень похожа на родного отца, София. И внешне, и характером. Тихая сила, которую вроде не видно. Но при случае, это ураган, который сметёт всё и всех.

— К чему ты?

— Дима навесил на тебя своё видение. Ты хорошая домашняя девочка, которая вся правильная и надёжная. Но это не ты, просто поверь. Я была такой же, и…

— И поэтому бросила своего ребёнка? Потому что «не такая»? — перебиваю.

Марина отводит глаза. А меня почему-то это злит. Что за странные ярлыки она цепляет на меня?

— Софа, я знаю, что ты на меня обижена. И знаю, что тогда я поступила неправильно. Я живу с этим чувством вины каждую минуту. Хотелось бы исправить всё быстро и безболезненно, но, к сожалению, так не получится.

— Марина, — встаю с кресла, — Я на тебя не обижена, мне плевать на тебя. Не надо делать из меня жертву, потому что я таковой не являюсь. У меня нет потребности в твоей материнской любви и заботе, потому что у меня всегда были родители. И они дали мне всё, что могли и даже больше. Я здесь только для того, чтобы выяснить, зачем ты пытаешься наладить связь между нами? Ты первый раз появилась, когда мне было восемь. Потом, когда мне было пятнадцать. И вот сейчас. Не скажешь, что с такой периодичностью ты хотела быть матерью. Так зачем это всё?

Она смотрит на меня не моргая. Возможно это жёстко прозвучало, но что поделать.

— В тебе сейчас говорят гены Са… — запинается, — твоего отца. Я же говорю, вы удивительно похожи. Он тоже всегда был таким.

— Каким?

— Грубым, когда дело касалось его границ.

— Возможно. Но мой папа воспитывал меня относиться с добром к людям. Даже к тем, кто этого не заслуживает. Если ты не хочешь отвечать на резонный вопрос, значит, это очередная твоя игра. Но пешкой в ней, я не буду.

Марина открывает рот, чтобы что-то сказать, но замолкает. В дверях палаты оказывается Аслан, который с прищуром смотрит на Марину. Он что-нибудь слышал?

— Здравствуйте, — здороваюсь первая. Аслан заполняет своей энергетикой всё пространство. Становится тяжело дышать. Он просто стоит, но его слишком много.

— Здравствуй, София.

— Я уже ухожу, — поворачиваюсь к Марине, — Выздоравливай. Надеюсь, с ребёнком всё будет хорошо.

Марина ничего не говорит, но смотрит как побитая собака. И я чувствую странную жалость. Хотя не должна. Моей вины ни в чем нет. Но Марина очень странно себя ведёт. Словно специально «закидывает удочку» про родного отца, нашу схожесть. Зачем? Чтобы я была рядом для удобного случая? Но что это за случай?

Выхожу в коридор, в лицо бьёт прохладный ветерок. Мужчина, который меня встретил, сидит у палаты.

— Спасибо, что проводили. Я сама дальше.

Мужчина встаёт, но потом кивает и садится обратно.

Иду к выходу и почему-то хочется плакать. Чувствую себя использованной. И с каждым общением с Мариной, появляется всё больше и больше вопросов. Но они все остаются без ответов.

— София! — слышу сзади. Поворачиваюсь и впечатываюсь в каменную грудь.

Запах Аслана проникает в каждую клеточку моего тела. Чувствую, как его руки задерживаются у меня на спине дольше, чем надо. Он такой… Нет слов. Только одни ощущения. Очень неправильные. Хочется задержаться в этом моменте как можно дольше.

Отстраняюсь первой. Аслан будто не хочет выпускать из объятий, не убирает руки, а сильнее прижимает. Поднимаю голову и встречаюсь с черными глазами, как черная дыра. И там, в этих глазах — целая Вселенная. Нельзя смотреть ни в лицо, ни в глаза. Нельзя разглядывать морщину на лбу, от постоянной хмурости. Нельзя, но так хочется провести по ней пальцем, чтобы он наконец-то расслабился.

Аслан мажет взглядом по моим губам, будто прикасается. И я чувствую, как они горят и непроизвольно облизываю нижнюю губу. Мужчина сглатывает, раздувает ноздри. Всё выглядит так, как не должно. Неправильно, грязно. Упираюсь рукой ему в грудь и отталкиваю. Но это секундное прикосновение — обжигает ладонь.

Мужчина моргает несколько раз, будто прогоняет наваждение. Опускаю голову вниз и вижу, как он сжимает кулаки.

— София, — выдыхает, — Ты… На машине же?

— Да, стоит прямо у входа.

Аслан так и смотрит на меня. Но я цепляюсь взглядом за всё что угодно, лишь бы не разглядывать его.

— Моя машина сломалась, подкинешь до офиса? Недалеко отсюда.

Неожиданная просьба, и я всё-таки поднимаю голову. Морщина на лбу стала ещё глубже, он злится? На что? На меня?

— Конечно, без проблем.

Мы идём к машине и я стараюсь не думать, что через две минуты мы окажемся в тесном закрытом пространстве только вдвоём.