Мой кавказский отчим

Глава 27 София

Я не хочу ехать к Марине и присутствовать при этом разговоре. Зачем согласилась? Дура.

Аслан нервничает. Понимаю его чувства. Если Марина беременна от Александра, что он с ней сделает? А с ребёнком?

В какой момент моя жизнь превратилась в это?

Марина живёт в хорошем ЖК. Здесь частный детский сад на территории, своя школа. Дворы такие красивые, много площадок и сквер.

Поднимаемся втроём на нужный этаж. Пока ехали, Аслан позвонил Мураду и попросил, чтобы он не выпускал Марину из квартиры. Бред. Она же не пленница.

Аслан открывает дверь своим ключом и мне почему-то становится ревностно от этого. Он часто здесь бывает, что даже ключ есть?

Марина встречает нас в коридоре. Испуганная и заплаканная. Видит Александра и бледнеет.

— Вы… ты… какого хрена? — спрашивает потеряно.

Аслан хмыкает и проходит в квартиру не раздуваясь. Александр следует его примеру, а я смотрю на это как баран на новые ворота. Они совсем уже?

Снимаю туфли и понимаю, что натерла ноги. Не знаю как пойду обратно, ступни гудят.

У Марины просторная квартира, сложно сказать сколько квадратов. Ремонт очень красивый. Цветы, вазы, много интересных деталей, которые даже не знаю как описать.

Мы проходим в гостиную. Здесь мягкий белый ковер, огромный бежевый диван, два кресла, телевизор и много книжных полок.

— Рассказывай, Марина, — Аслан стоит у окна спиной к нам.

Разумовский сел в кресло, а я на край дивана. Неуютно.

— Что именно? — Марина садится на диван чуть дальше меня и нервно трет руки.

— Всё. Как трахалась с Разумовским, когда в моем доме жила. Как его ребенка мне подсунуть хотела. Как детей бросила в младенчестве и родному отцу не сказала ничего. Всё выкладывай! — Аслан повышает голос и это… страшно.

Марина молчит. Александр смотрит на нее с презрением и отвращением.

— С чего ты взял, что ребенок не твой? — спрашивает наконец.

Аслан поворачивается так быстро, будто торнадо. Взгляд бешеный.

— Марина, я похож на лоха? Ты даже не отрицаешь, что была с другим, пока я тебя содержал!

— Не отрицаю, потому что это правда. Да, у нас был секс с Сашей и что? Ребенок-то твой.

Внутри Аслана кажется что-то ломается. Он морщится будто от боли, а я… Чувствую то же самое, что и он.

— Где гарантия, что ребенок мой? — Аслан подходит к ней вплотную.

— В сроках беременности. На тот момент я уже была в положении почти две недели.

Аслан бьёт кулаком в стену над её головой и Марина вскрикивает. Я сначала цепенею от ужаса, а потом встаю и толкаю его в грудь.

— Ты в своем уме⁈ Ты больше и сильнее! Ударишь ещё может? — мне самой хочется ему врезать. Да, она виновата. Но не надо поднимать руку, этому нет никакого оправдания.

Аслан мешкается на секунду, а потом накрывает мою руку своей.

— Я бы убил её за это, София.

— Ты больной, — забираю руку и сажусь на диван.

Марина плачет, Александр проводит рукой по волосам.

— Почему ты не сказала мне о детях, Марина? Я двадцать четыре года жил и не знал, что у меня есть дочь. И был сын… — последнее говорит с надрывом.

— Потому что ты чёртов трус. В любви клялся, обещал счастливую жизнь. А в итоге сидел на жопе ровно. Грош цена твоей любви.

— Марина, твою мать, ты промолчала о детях!

— Конечно, я скрыла их. А что мне было делать⁈ Я хотела рассказать, когда забеременела, но ты уехал покорять Москву со своей невестой. И не сказал мне про отъезд. А родители твои не пустили меня на порог. Сказали, что им не нужны внуки от бродяги. Разве я такой была?

Прикрываю глаза. Бродяга? Бабушка с дедушкой были бедными, папа рассказывал. Но никто не вёл асоциальный образ жизни, чтобы вот так обзывать.

— Что значит мои родители тебя не пустили?

— Твоя мать меня ненавидела, ты сам это знаешь. Когда я вышла от гинеколога, то сразу побежала к тебе. А там мать твоя, спросила зачем я пришла. Я на радостях выпалила, что беременная. Думала, она обрадуется и наконец-то примет меня. Но она сказала, что я шлюха и что ни тебе, ни вашей семье не нужны эти выблядки. Так и сказала, Саша! А ты был единственным, будь ты проклят! А потом в спину кинула деньги, чтобы я аборт сделала. Но я не смогла, я не убийца.

Марина срывается на рыдания. Аслан молча наблюдает, а меня тошнит.

— Ты даже не сказал, что уезжаешь. Просто уехал и всё. А потом по новостям передавали твою свадьбу: сын бизнесмена Богдана Разумовского женился на дочери его партнёра — Владимира Суханова, — хмыкает.

Александр молчит опустив голову вниз.

— Семья была против нас, Марина. И этот брак… он был обговорен, когда мы ещё детьми были. Я не мог…

Марина вскакивает и бросает в него подушку.

— Конечно, ты не мог! Потому что ты трус и мамкин сынок. Ты никогда не хотел что-то делать, тебя устраивало, что живёшь с золотой ложкой во рту. А за те отношения бороться надо было. Но ты не хотел.

— Я не мог. Иначе бы остался ни с чем.

— Саша, не бывает «не могу», когда что-то хочешь. А ты не хотел. Все твои клятвы и обещания оказались ничтожеством. Я тебе верила. И любила. Всю жизнь. Но ты как был тряпкой, так и остался.

Разумовский проглатывает эти оскорбления, как будто соглашается.

— Я отдала детей Диме, потому что сама бы не справилась. Я была убита твоим предательством. Ни звонка, ни записки. Ни-че-го. Ты просто исчез. А я осталась беременная, без денег, без поддержки родителей. Дима бы не сдал детей в детский дом, я была уверена. Да, это скотский поступок. Я всю жизнь несу эту вину. И не вам осуждать меня.

По-человечески мне жаль Марину. Ведь Александр её предал. И просто уехал жениться? Отвратительно. Зачем было что-то обещать, если заранее знаешь, что это ложь?

— Но София — моя дочь?

— Да.

Я ничего не чувствую от этого подтверждения. У меня есть папа, я не нуждаюсь в Александре.

— Если ты знала, что беременна, зачем тогда это было? — Разумовский откидывается на спинку и тяжело вздыхает.

— Потому что люблю тебя, Саша. И унижалась, что тогда, что сейчас. Но не могу по-другому. Ненавижу себя за это. С Асланом отношения были, как и со всеми другими. Он платит — я отдаю своё тело. Прости, Аслан, ты никогда не нравился мне как мужчина. Можно сказать, что это была работа. И то, что я забеременела — случайность. Я не хотела рожать в принципе и от тебя тем более. Но на аборт никогда не пойду.

Снова леденящая тишина. Аслан, кажется, даже не огорчился такой прямолинейности. Но странно посмотрел на меня, с каким-то сожалением.

Находясь здесь, чувствую себя грязной. Они могли поговорить и без меня. Хочу уйти.

— Мальчик умер. Наш сын. Тебе хотя бы жаль? — Александр встаёт с кресла и отходит к окну.

— Жаль. Я знаю, что виновата. Дима популярно объяснил, когда приехала в первый раз, — подгибает под себя ноги.

— А всё это время, где ты была? Ты даже ими не интересовалась? — Разумовский опирается на подоконник.

— Я вернулась в город, доучилась год. Познакомилась через девочек с Тамиром, который тогда крутился с бандитами. Он не был сутенером, но часто приводил к богатым мужчинам молодых девушек, которые хотели заработать. Я была одной из них. Так пошло поехало. Я зарабатывала деньги, кормила себя, одевала. И ждала, что однажды ты увидишь меня и что-то в тебе проснется. Совесть может, не знаю. Но я была со всеми твоими ближайшими партнёрами. Это была месть, своего рода, — поправляет волосы.

— Какая месть, Марина? Ты шлюха, которая с бандюганов перешла на более солидных и богатых. Что у меня должно было проснуться? Чувство, что я всё сделал правильно тогда, если только.

Марина дёргается будто от пощёчины. А мне хочется её обнять. Возможно у меня крыша поехала, но мне так жаль ее.

— А говорил, что любишь, — смеётся сквозь слезы.

— В молодости я, правда, тебя любил. И полжизни провёл с гадким чувством, что оставил тебя. Но так нужно было. Сейчас у меня есть всё: деньги, статус, власть. И я… не жалею, что тогда так поступил. Но дети… я бы не бросил их, никогда. Теперь София будет полноправной дочерью. Всё ей отдам.

— Мне ничего от вас не нужно, — наконец говорю. Они все поворачиваются в мою сторону. Забыли, что я здесь?

— София, у меня нет детей больше. Всё, что я заработал может отойти племянникам, но я хочу, чтобы перешло тебе. Я виноват перед тобой.

— Отдайте на благотворительность. Я ни в чем вас не обвиняю. Что вы есть, что нет — без разницы. У меня есть родители, в вас двоих я не нуждаюсь. Да и выросла уже, — встаю.

Аслан подходит ближе, но я выставляю руку, чтобы не прикасался. Не хочу.

— София, — кладет руку мне на плечо.

— Я поеду домой. Думаю, я всё услышала, что надо было и нет, — иду в коридор, пытаюсь надеть туфли. Ноги ноют, обувь еле поддается.

— Поехали, — Аслан придерживает меня за талию, пока я обучаюсь.

— Не надо. Вызову такси.

— Ты с ума сошла? Какое такси? — хватает меня за лицо.

— Обычное, номер продиктовать? — не знаю почему огрызаюсь.

Аслан подталкивает меня в подъезд, хлопает дверью. Взгляд опять дикий, злится.

— София, что происходит? — прижимает меня к стене, нависает.

— Отойди, ты давишь, — упираюсь руками ему в грудь, но бесполезно. Эту глыбу не сдвинуть.

— Не отойду. Скажи мне, — держит за подбородок.

— Мурад же здесь? Пусть он отвезёт. Я не хочу с тобой никуда ехать, — отворачиваюсь. Ещё немного и начну плакать. Мне нужен воздух, чтобы всё переварить.

— Мурад, значит? С чего ты про него вспомнила?

Закатываю глаза. Очередная сцена ревности?

— Потому что ты разговаривал с ним, очевидно, что он где-то здесь. Отпусти, Аслан. Я хочу побыть одна какое-то время.

— Что это значит? — наклоняется ещё ниже. Практически прожигает своим взглядом.

— Не будь эгоистом! Оставь меня в покое! Хотя бы на несколько дней. Тебе мало, что ты узнал сейчас? Как будешь жить с этим? А мне как быть? — срываюсь на плач. Больно, очень больно внутри. Ужасная ситуация со всех сторон. Как я вообще в нее попала⁈

Аслан молчит, не трогает меня, но и не отходит.

— Я не отпущу тебя. Мы с этим справимся, — вздыхает.

— Не знаю, кто с этим справится, но точно не я. Отойди, Аслан, дай мне воздуха.

Он наконец-то отходит, а я чувствую, как с плеч свалился камень. Теперь он в груди. Разрастается как раковая опухоль и всё отравляет внутри.

— Я хочу отвезти тебя домой, пожалуйста.

— Нет. Я поеду сама. Ничего не хочу от тебя, Аслан. По крайней мере, сейчас. Дай мне время, — достаю телефон.

— На что время, София? — хватает за локоть. — Ты моя! Уже даже невеста, — показывает на кольцо.

— И поэтому ты обращаешься со мной как тебе хочется? Игнорируя мои просьбы? — смотрю в черные омуты. Какой красивый внешне и какой сложный внутри.

— Ни одну твою просьбу я не пропустил. Не придумывай.

— Я сейчас прошу тебя оставить меня в покое. Но ты злишься, что после всего я не прыгаю к тебе в объятия. Я такая же пострадавшая сторона, Аслан. Из-за тебя, — тыкаю в него пальцем.

Мужчина молчит и что-то в его взгляде меняется. Злость ставится разочарованием. Нежность превращается в вину.

— Иди. Мурад отвезёт тебя.

Я смотрю на него пару секунд, не веря, что он отступил. Не вызывая лифт спускаюсь по лестнице. Ничего не вижу, слезы льются рекой.

Зачем поехала сюда? Зачем вообще… почему именно Аслан, а не кто-нибудь другой? Почему строить отношения так сложно? Почему нельзя просто любить и быть рядом с человеком, а не разбираться в таких конфликтах?

В голове миллион вопросов.

Перед подъездом меня встречает Мурад. Серьезный, собранный. Сажусь в машину, мёрзну. Мужчина поглядывает на меня в зеркало, включает печку.

— Спасибо, — выдавливаю из себя.

Мурад кивает и больше не смотрит на меня. По пути снимаю подвеску и кольцо. Убираю в клатч и не хочу к этому даже прикасаться.

Дом встречает тишиной, родители и братья уже спят. Прохожу в комнату, снимаю дорогое платье, убираю на дальнюю полку в шкафу. Иду в душ, тру мочалкой себя так сильно, чтобы наверняка смыть всю эту грязь. Плачу. В голове снова рой мыслей и вопросов. Ложусь под одеяло, накрываюсь с головой и быстро засыпаю.

Новый день наступает быстрее, чем мне хотелось бы. И несёт в себе новые потрясения. Потому что Аслан так просто не сдается.