Мой кавказский отчим

Глава 38 София

— С тобой, точно нет, — отвечаю.

Данил молчит и улыбается с насмешкой. Всегда так делал, когда злился.

— Что происходит? — Александр подходит ко мне.

— Мы были знакомы какое-то время назад.

— Ну как знакомы, — цокает, — Встречались недолго. Так ведь, Софочка?

Меня будто обливают кипятком. Мне не нравилось, когда он так называл меня. Я всегда поправляла на Софу. Данил знает, что мне это неприятно и специально так говорит. Ничего не изменилось.

Напряжение Аслана чувствую физически. Он будто превратился в камень.

— Да, к сожалению, это был первый и совсем неудачный опыт близкого общения с мальчиком, — говорю спокойно, но в груди всё сжимается. Мне страшно.

Богдан смотрит растерянно на меня и Данила. Я понимаю, что ситуация кошмарная. И просто хочу уйти.

— Мы пойдём, спасибо за гостеприимство, — улыбаюсь.

— Нет, подожди, — Александр кладет руки мне на плечи. — Это твой дом, София. И ты не должна отсюда сбегать. Что бы там не случилось…

— Ты только и можешь сбегать, как крыса, — Данил смеётся и Аслан срывается с места.

Между ними происходит драка. Данил падает на пол и Аслан бьёт его так сильно, мне кажется, я слышу хруст костей. Давид и Александр пытаются их разнять, но Аслан шире и сильнее. Данил прикрывает лицо руками, на светлом паркете появляются капли крови. Тошнота подходит к горлу.

— Аслан, пожалуйста, — хватаю его за пиджак и тяну назад. Он заносит кулак и резко отпускает.

— Вставай, щенок, — Аслан пинает парня в живот, тот скручивается от боли.

— Не надо, Аслан, — запыхавшийся Давид перешагивает сына и встаёт перед мужчиной. — Объясни, что произошло?

Аслан тяжело дышит. Вижу, как по виску стекает пот. Ужасно злой. Костяшки в крови. Господи боже. У меня дрожат руки. Замечаю, что Дюна сидит под столом и вжимается в пол.

— Когда мы виделись с Данилом в последний раз, он сильно перебрал с наркотиками и вёл себя неадекватно. Мы были одни в комнате, я испугалась и выпрыгнула в окно, которое разбил Данил. И упала на стекло. Так и добежала до дома. Потом зашивали ступни, шрамы остались…

Давид и Богдан смотрят на меня с жалостью. Александр нервно трет ладони.

— Это было на даче, да? — спрашивает Давид.

— Да. Больше мы не виделись ни с Данилом, ни с теми ребятами.

Аслан поворачивается ко мне, волосы спадают на лоб. Такой… другой. Берет со стола светлую тканевую салфетку, вытирает руки.

— Нужно помыть и обработать, — тихо говорю.

— Не надо, — задерживается горячими губами на несколько секунд у меня на лбу.

— Просто пиздец, — заключает Богдан. — Что толку, что ты его закрыл в рехабе тогда? Как был придурком, так и остался. Убери его нахрен!

Давид помогает встать Данилу. Антон и Мирослав всё это время стояли в дверях и наблюдали. Какой ужас.

— Для них это не впервой, — Александр отвечает на мой немой вопрос.

— Да, Данил вечно какую-то дрянь творит и получает за это. Хорошо ты его приложил, Аслан, — Богдан наливает себе воды.

Хочу плакать, но сдерживаюсь. Аслан смотрит на меня и улыбается краем губ. Для него всё в порядке вещей? Я просто хочу исчезнуть отсюда.

— Прости, София. Если бы мы знали, то не столкнули вас. А так, Данил больше рядом не появится, обещаю, — Богдан садится в кресло.

Через несколько минут появляются две женщины. Одна быстро моет пол от крови. Вторая на тележке привезла еду. Всё пахнет вкусно, но аппетита нет. Мужчины о чем-то говорят, не вслушиваюсь.

Богдан спрашивает про школу, универ. Про работу у папы. Отвечаю односложно. Хочу уйти.

— Мы пойдём, — Аслан встаёт и тянет меня за собой.

— Уже? — Александр отодвигается на стуле.

— Да. В другой раз увидитесь, если София захочет.

— Софа, мне жаль, что так вышло, правда, — Александр подходит ближе. — Увидимся ещё? Пожалуйста.

Богдан смотрит на сына с жалостью. Его интонация и правда вызывает сочувствие. Но вечер испорчен. Давид и мальчики так и не вернулись за стол. Я слышала, что приехала скорая помощь, а что дальше, неизвестно. Да и не важно.

— Да, только на нейтральной территории.

Александр кивает и провожает нас к выходу. Боковым зрением вижу, Давид спускается по лестнице, рукава закатаны до локтей.

— Сотрясение.

— Скажи спасибо, что не убил, — Аслан смотрит на него с вызовом. Они ведь не будут опять драться? Давид кивает и разводит руками.

— Да может лучше, чтобы и убил. Двадцать шесть лет парню, а мозгов как у пятилетнего. Извини, София. И за сегодня, и за тогда.

— Всё в порядке, вы не виноваты.

— Он как раз и виноват. Потому что Данил у него первый раз эту чушь и попробовал, — сзади голос Богдана.

— Пап, — Давид хмурится пристыженно.

— Не папкай. Сам виноват, сам и разгребай это дерьмо. София, я буду рад тебя видеть в любое время. Приходи, пожалуйста, — протягивает мне руку. Жму в ответ и быстро убираю.

На улице уже стемнело. Аслан прощается с мужчинами и догоняет меня почти у машины. Слава богу, это закончилось.

— Как ты? — спрашивает.

— Нормально, а ты?

— Нормально.

Едем молча. Нет сил разговаривать. Богдан и Александр, конечно, не виноваты в сегодняшнем инциденте. Но увидеть Данила было слишком неожиданно. И судя по его виду, он или употребляет до сих пор или это такие последствия. От красивого парня, в которого я когда-то влюбилась, ничего не осталось.

Смотрю на Аслана, сосредоточенный на дороге. Провожу рукой по его волосам, глажу затылок. Он закидывает голову назад и трётся о мою руку. Трогаю мочку уха, веду пальцем по бороде. Красивый.

Аслан останавливается на пустыре, на трассе ни одной машины.

— Иди ко мне, — отодвигает свое кресло. Снимаю туфли и сажусь к нему на колени.

— Испугалась?

— Да. И за тебя тоже, — обнимаю за шею.

— Это приятно, — улыбается. — Но чего бы и кого бы ты не боялась — я сильнее.

От этих слов хочется и улыбнуться и заплакать.

— Я знаю. Спасибо, что… Заступился, — не даю Аслану ничего сказать в ответ, провожу языком по его губам. Он не целует, а пьет. Медленно, не торопясь.

Наматывает мои волосы на кулак, сжимает у корней посылая приятную дрожь. Чувствую под бедром выпуклость.

— Хочу тебя, — шепчу.

Глаза Аслана блестят опасным огнём. Его не нужно просить дважды, я за секунду оказываюсь сверху. Мало места, но никто из нас не остановится. Один вдох на двоих и мужчина входит одним толчком.

Держит за поясницу так крепко, что останутся опять синяки. Пространство сужается до его жалящих губ и острых ощущений между ног. Аслан утягивает нас в это безумие, что-то шепчет на чеченском, а я держусь за его плечи, как за спасательный круг. Слишком сильно, слишком много. Но мне хочется прижаться к Аслану ещё сильнее, чтобы стать одним целым. Он тянет за волосы, кусает шею, сжимает талию и не сбавляет ритм.

— Мой Аслан, — целую висок и провожу языком за ухом.

Мужчина рычит как безумный. Это даже не страсть, а словно зависимость. Потому что не может быть вот так, чтобы сносило крышу и хотелось ещё. Достигаем пика одновременно. У меня дрожат ноги, не могу удерживать собственный вес.

Аслан открывает окна и машину заполняет свежий воздух. Лежу у него на груди и не хочу вставать. Мой остров безопасности.

— Приподнимись, вытру тебя, — достает из бардачка салфетки и наводит порядок. Вроде и стыдно за это, а вроде и умиляет.

— Было хорошо, — признаюсь.

— Опять соблазнила меня, — улыбается.

— Возможно, но ты был не против, — трусь щекой об жёсткую бороду.

— Ты сказала, что я — твой.

— Было дело.

Мужчина хрипло смеётся.

— Говори это чаще, мне нравится.

Смотрим в глаза друг другу. Аслан будто сытый кот, довольный. Ноги затекают, надо пересаживаться обратно, но не хочу. Такая нежность проснулась, что задыхаюсь.

Сажусь на пассажирское сиденье, поправляю одежду. Аслан застегивает брюки, собирает салфетки в одно место. Всё же хорошо, почему я в шаге от слез?

— Аслан.

— М? — поворачивается.

— Я… Ничего, ладно.

— Говори, — наклоняется ближе.

— Не могу.

— Не можешь? — щурится. Морщина на лбу становится глубокой.

— Не могу выразить словами, — касаюсь губами его и снова окружающий мир выключается. Аслан ласкает и от этой грубой нежности я теряюсь. Не замечаю как начинаю плакать. Аслан осторожно целует и собирает пальцами слёзы.

— Люблю тебя, — признаётся сквозь прикосновения.

Останавливаюсь и не знаю, что сказать. В душе разливается тепло и трепет. Смотрю на него и сердце сжимается. Чувствую смущение, трепет и какую-то новую грань нежности. Аслан до сих пор иногда пугает своим напором, а это признание как будто делает всё еще серьезней.

— Я подожду, когда созреешь, — лениво улыбается.

Киваю. Мы ещё немного нежимся в машине. Оба не хотим расставаться, но нужно ехать домой. Ловлю себя на мысли, что хочу постоянно обнимать его.

— Завтра важный день, — предупреждает, когда останавливаемся у ворот моего дома.

— О чем ты?

— Сватать тебя приду.

— Зачем? Мы ведь уже… Ну… Ты понял, — краснею.

— Это неважно. С Димой я договорился. Так что, завтра к двенадцати будь готова.

— Когда ты успел с папой заобщаться? И как я должна быть готова?

— Мы почти сразу всё обговорили. Завтра сватовство и завтра же решим дату свадьбы. Некуда оттягивать уже, — наматывает мои волосы на палец.

— Ладно. Мне нужно как-то особенно подготовиться?

— Будут посторонние мужчины, поэтому будь в закрытом платье и собери волосы. Остальное я сделаю, — чмокает в губы.

— Как скажешь, — выхожу из машины.

Аслан подмигивает и ждёт, пока я зайду домой. Сватовство, значит. Волнительно. Завтра будет день неожиданных сюрпризов.